Королева карантина

Подойдя к кровати, он наклонился, взял бутылку у меня из рук и сделал большой глоток. Его грудь вздымалась и опускалась, когда он окинул меня взглядом и протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне.

Я оттолкнула его руку, выхватывая у него «Джек Дэниэлс».

— Э-э-э. Ты не можешь прикоснуться ко мне, пока не будешь готов нанести на меня эту татуировку.

Его глаза вспыхнули, и он облизал губы.

— Ну, поговорим о гребаной мотивации, детка. — Он засунул руку себе в штаны, поправляя свой твердый член, прежде чем оторвать от меня взгляд и снова сесть за свой стол.

Он снова начал работать над изображением, сосредоточенно нахмурив брови, и напряжение полностью покинуло его тело, когда он погрузился в искусство. Я перекатилась на бок, чтобы понаблюдать за ним, подперев голову рукой и изучая его красивое лицо и каждую резкую черточку. В его глазах было море тьмы и света, сливавшихся воедино в бесконечном туннеле, когда он вкладывал в работу всю свою душу.

Я совсем забыла о сделке, которую заключила с ним, к тому времени, как он поднял глаза и склонил голову набок, рассматривая свою работу.

— Это та самая, — хрипло сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Она должна располагаться у тебя на затылке, как у нас.

Я кивнула, мое горло сжалось, когда он встал, подошел к кровати и положил рисунок рядом со мной. Его глаза пожирали меня, когда он направился к шкафу, а я взяла альбом, у меня перехватило дыхание от невероятного, замысловатого изображения на ней. Четыре стрелы Ночных Стражей скрестились друг с другом, и пятая стояла в центре их, указывая вверх, перья на ее конце были мягче, чем парней, и украшены маленькими цветами.

Вернувшись, Киан опустился на колени на кровать, и я посмотрела на него снизу вверх, чувствуя, как мое сердце колотится где-то в горле.

— Мне это нравится, — серьезно сказала я, и его лицо смягчилось от гордости.

— Я хотел пометить тебя чернилами с того момента, как впервые увидел твое тело, детка. Вся эта чистая золотистая плоть уже давно напрашивалась на мой татуировочный пистолет. Я до боли хотел заклеймить тебя как свою. И все шутки в сторону, я счастлив, что могу заклеймить тебя и для других Ночных Стражей. Это просто кажется… правильным.

Я взяла его за руку и притянула к себе.

— Мне тоже кажется, что это правильно.

Он схватил меня за талию и перевернул, сильно хлопнув ладонью по задней поверхности моего бедра.

— А теперь лежи, или я трахну тебя еще до того, как начну, — прорычал он, и я рассмеялась в подушку.

Он установил тату-пистолет, затем оседлал мою спину и убрал волосы с шеи, его мозолистые пальцы скользили по моей коже самым соблазнительным образом. Он провел холодным спиртовым тампоном по плоти, которую собирался пометить, и дрожь пробежала по мне, заставив его выругаться, когда его твердый член крепко прижался к моему позвоночнику.

— Перестань быть такой чертовски соблазнительной, ладно? — Он вытащил подушку у меня из-под головы, и я прижалась щекой к матрасу, когда он включил тату-пистолет, и воздух наполнился жужжанием. — Будет немного больно.

— Я хочу этого, — выдохнула я, и он издал глубокий горловой звук, говоривший о том, что ему понравился этот ответ.

Когда игла прижалась к моей коже, острая боль заставила меня прикусить губу, но в этом тоже было что-то вызывающее привыкание.

Во время работы он молчал, поддразнивания и шутки исчезли, когда он сосредоточился, и мне не могло не нравиться быть единственной в центре его внимания.

Ему потребовалось почти два часа, чтобы закончить, и он осторожно вытер кровь, его теплое дыхание овевало отметину.

— Наша, — прорычал он, целуя воспаленную кожу и заставляя стон сорваться с моих губ.

— Во всех отношениях, — согласилась я.

Он начал покрывать поцелуями и покусываниями мой позвоночник, и мое дыхание стало прерывистым, когда он дал понять, что тоже собирается отметить меня как свою плотским актом, и я была более чем счастлива согласиться с этим. Но когда он завел мои руки за спину и сцепил их у основания позвоночника, я нахмурилась.

— Киан? — Я потянула свои руки, и он на мгновение задержал их, прежде чем ослабил хватку.

— Все в порядке, детка? — спросил он, и я убрала от него запястья, перекатываясь на бок. Он опустился рядом со мной, убрав мои волосы за ухо нежным поглаживанием, которое заставило меня почувствовать себя любимой так сильно, что мое сердце переполнилось. Я прижалась к нему ближе, запечатлев нежный поцелуй на его губах, а он наблюдал за мной, казавшись немного не в себе. Отношения с Кианом всегда были страстными, грубыми и непринужденными. И мне это в нем нравилось. Но я хотела, чтобы он знал, что так не должно быть всегда. Я хотела, чтобы он чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы быть уязвимым со мной. Что ему не обязательно всегда быть большим злым волком.

— А что, если я скажу, что не хочу, чтобы меня сегодня сдерживали? — Спросила я, прикусив губу, оценивая его реакцию. На его глаза набежала тень, адамово яблоко поднялось и опустилось.

— Тебе это не нравится? — хрипло спросил он, нахмурив брови.

— Конечно, нравится, — сказала я, кладя руку на изгиб между его шеей и плечом. — Но мы не всегда должны делать это таким образом. Иногда мне действительно хочется прикоснуться к тебе… — Я провела пальцами по его груди и увидела, как он борется с каким-то пылким желанием в себе. У меня защемило сердце от осознания того, что это причиняет ему дискомфорт. Но я хотела разрушить этот барьер между нами. Я знала, что мы сможем это сделать, если будем работать вместе.

— Это из-за Глубокой глотки? — Прошептала я, и он съежился от этого имени, его взгляд переместился куда-то поверх моей головы, поэтому ему не нужно было смотреть на меня, когда он отвечал.

— Ничто из того, что с ней произошло, не имеет к тебе отношения, — процедил он сквозь зубы, но я в это не поверила.

— Все в порядке, — сказала я, поднимая руку, чтобы обхватить его подбородок, пытаясь заставить его посмотреть на меня. И он сделал это, но его глаза были полны бесконечной боли и сожаления. Мне было больно видеть эту бездну страдания в нем, и я хотела бы заползти к нему и исцелить это.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала, будто я хочу тебя только одним способом, — прорычал он. — Или что то, что я сдерживаю тебя, означает, что я люблю тебя меньше. Это просто… — Он наклонился ко мне, целуя мою шею и убирая с нее волосы. — Мне нужно кое-что сделать.

— Киан, — я протестующе вздохнула, когда он толкнул меня на спину и встал коленями на мои бедра, целуя мое горло до уха и дразня его идеальным, блядь, способом мягкими покусываниями своих зубов. — Киан.