Королева карантина

— Я не обязан быть грубым все время, — сказал он, его глубокий голос вызвал дрожь во всем моем теле. Будь он проклят.

Он начал прокладывать поцелуями свой путь вниз по моему телу, боготворя каждый кусочек моей плоти, который он находил, пока его руки скользили по моим бокам. Я начала тяжело дышать, не в состоянии мыслить здраво, когда он задвигался между моих бедер и показал мне, как медленно, мягко и нежно он может прикасаться ко мне только своим ртом.

Я приоткрыла рот, чтобы возразить, но так и не смогла произнести ни слова, когда он довел меня до потрясающего крещендо, от которого задрожало все мое тело. Затем он навалился на меня всем весом и поднял мои руки над головой, удерживая одной рукой мои запястья в крепком, но не напряженном захвате.

— Киан, нам действительно следует… — начала я, но он вошел в мое тело одним медленным и плавным движением, и моя спина выгнулась, когда я ахнула. Он начал заявлять права на меня контролируемыми толчками бедер, целуя меня так, словно был рожден, чтобы любить меня, умереть за меня. Это было слишком прекрасно, чтобы остановиться, и я утонула в темном море его глаз, целуя его в ответ, давая ему понять, что люблю его всей душой, и когда он будет готов справиться с этим, я буду здесь. Я надеялась, что мы сможем найти способ преодолеть это вместе, потому что мысль о том, что моего покрытого татуировками бога вечно преследуют его демоны, разбивала мое сердце. Я просто хотела бы бороться с ними за него.

Неделя ожиданий, чтобы отправиться в «Ройом Д'Элит», была своего рода пыткой, словно мы застряли в чистилище, зная, что мы были так близки к тому, чтобы покончить с этим, и в то же время чувствуя себя такими далекими от этого. Это было похоже на то чувство, которое испытываешь, читая книгу, когда смотришь на оставшиеся страницы или на оставшийся процент и видишь, что приближаешься к концу. В каком-то смысле это было захватывающе, потому что ты вот-вот получишь все ответы, которых так долго ждал, вот-вот узнаешь, кто выжил, а кому пришлось заплатить самую высокую цену. Но это было и ужасно, потому что ты знал, что именно сейчас темп должен был вот-вот увеличиться, все дерьмо должно было выплеснуться наружу, и все должно было вот-вот столкнуться во взрыве слов, боли и адреналина, который мог просто оставить тебя в беспорядке на полу, как только ты с этим закончишь. И даже тогда существовала вполне реальная вероятность того, что это будет преследовать вас впоследствии, персонажи останутся в вашем сознании как старые друзья, а не плод вашего воображения. Я просто надеялся, что добрался до эпилога нашей гребаной маленькой истории — той, где Златовласка встретила трех медведей и вместо того, чтобы убежать в горы, позвала дровосека присоединиться к ним и короновала себя их королевой. Это была та сказка, в которой я хотел жить вечно.

Найлу было запрещено присоединяться к нам из-за придурошного дедушки Киана. Но этот сумасшедший ублюдок, очевидно, проникся к нам достаточной симпатией, чтобы помочь, вооружив нас и одолжив свою машину, так что в данный момент мы направлялись в «клуб ужасов» на джипе Найла Wrangler с Сэйнтом за рулем.

Я сидел на переднем пассажирском сиденье, слушая изысканное сочетание классической музыки Сэйнта, в то время как из динамиков звучали «21 Hungarian Dances No. 5 By Brahms», а Татум громко стонала на заднем сиденье. Я опустил козырек перед собой, открыв зеркало, чтобы посмотреть, как Киан страстно целует ее, в то время как его рука скользит под пояс ее черных штанов для йоги. Ее рука лежала на бедре Монро, когда она прислонилась к нему, чтобы дать Киану место, ее ногти впились в его плоть, но он явно не возражал против этого, наблюдая за ними и целуя ее в шею.

Я облизал губы, когда ее стоны превратились в звук ее оргазма, а Киан усмехнулся, как самодовольный мудак, и отстранился, чтобы дать ей отдышаться. Я был почти уверен, что каждый из нас был тверд как камень после этого небольшого выступления, но как бы нам это ни понравилось и, без сомнения, понравилось бы еще больше, если бы мы остановились на часок или около того, нам нужно было сосредоточиться на том, что мы должны были сделать сейчас.

Я взглянул на Сэйнта, гадая, собирается ли он что-нибудь сказать по этому поводу, но он просто закатил глаза, в уголках его губ заплясала ухмылка, когда заиграла композиция «3 Gymnopedies by Frank Glazer», более тихая пьеса, которая, казалось, навеяла на нас чувство спокойствия.

— Вы все знаете, что вам нужно делать? — Уточнил Сэйнт, когда мы свернули на небольшую грунтовую дорогу посреди гребаного черт знает где.

Слава богу, что Сэйнту удалось зафиксировать это место, когда Киан и Татум были здесь в последний раз, иначе у меня возникло ощущение, что мы никогда не смогли бы найти его.

— Мы обсуждали план около сотни раз, — напомнил я ему, и он кивнул.

— Хорошо. — Он натянул очки ночного видения, которые Найл выдал нам и надел на свое лицо, затем выключил фары, погрузив нас в темноту.

Напряжение нарастало в машине, когда Сэйнт вывел джип с дороги, а я держался за дверцу, пока мы миновали канавы и ухабистую местность через сосновый лес, окружавший «Ройом Д'Элит».

Это будет чертовски трудное достижение, если нам действительно удастся это провернуть, но мне не терпелось запачкать руки. Слишком долго мне приходилось видеть выражение глаз Киана, которое появилось с тех пор, как его заставили записаться в этот клуб для богатых придурков. Я ненавидел, что они заставили его сделать то, что он сделал, и ненавидел, что после этого он счел нужным солгать нам об этом.

Но теперь, когда у меня был монстр, которого я мог обвинить во тьме, который преследовал его, я был готов вонзить кинжал ему в сердце и увидеть, как каждый последний член этого общества ублюдков сгорит за свои преступления.

Сэйнт остановил машину, и воцарилась глубокая тишина, когда он заглушил двигатель. Мы все вышли, не говоря ни слова, наши черные костюмы прикрывали нас, сливая с тенью.

Я поймал руку Татум, притягивая ее ближе и глубоко целуя, когда мои пальцы пробежались вверх по ее затылку, лаская татуировку, сделанную ночью Кианом, и ухмыляясь про себя. Я не мог прийти в себя от того, как сильно мне это чертовски понравилось. Я заставил ее собрать волосы в хвост и позволить мне трахнуть ее сзади, по крайней мере, четыре раза с тех пор, как она набила ее, просто чтобы я мог почувствовать совершенство ее тела, плотно обвившегося вокруг меня, глядя на это постоянное клеймо на ее плоти, которое говорило, что она тоже заявила права на нас. Наша. Навсегда.

Конечно, Сэйнт разрывался между восторгом и злостью из-за этого. Он наказал ее за то, что она пометила свое тело, не посоветовавшись со всеми нами, отшлепав ее какой-то сумасшедшей кожаной штуковиной, которую он купил, а затем заставил ее отсосать нам всем, не позволив ей кончить. Всем нам, кроме Киана, на которого он наложил запрет на секс на неделю в качестве наказания. Но я точно знал, что прошлой ночью он трахал нашу девушку в кладовке для белья, и я был почти уверен, что он также водил ее в машину Лиама несколько дней назад. Но я не стал обвинять его в этом, потому что лично я не думаю, что он сделал что-то плохое, отметив ее для нас.

Я неохотно прервал наш поцелуй, когда мы все закрыли лица лыжными масками и убедились, что у нас на поясах ножи и пистолеты. Найл действительно преуспел в оружии, которым он нас снабдил, и у каждого из нас был новенький девятимиллиметровый пистолет, полностью оснащенный глушителями, ножами и большим количеством патронов. Хотя мы надеялись, что нам не придется ими пользоваться. У нас с Кианом тоже было с собой пару галлонов бензина для завершения нашего плана.

Как только мы были готовы ехать, Сэйнт запер джип и повернулся, чтобы посмотреть на нас всех с глубоким хмурым выражением лица, которое я едва мог разглядеть в темноте под деревьями. Ночь была пасмурной, в воздухе висела угроза дождя, и лунный свет почти не пробивался сквозь нее. Но это было хорошо, потому что означало, что никто не сможет увидеть, как мы приближаемся.

— Пять человек, стоящих здесь, — самое важное в этом мире, — тяжело произнес Сэйнт, переводя взгляд с одного на другого, чтобы убедиться, что мы слушаем. — Все, что мы делаем здесь сегодня вечером, меркнет по сравнению с тем, чтобы сохранить нам жизнь. Нет ничего важнее этого. Поклянитесь в этом.

— Мы не будем подвергать себя ненужному риску, — пообещал я, зная, что ему не нравится, что нам придется разделиться, как только мы окажемся там.

— Зашли и вышли, — согласился Киан. — Именно так, как нравится Татум.