Королева отступает последней

Бросила по сторонам затравленный взгляд, но так и не поняла, что искала. Лазейку, чтобы отсюда сбежать? Такой, увы, не существовало. Что-нибудь, что поможет выпустить пар? Но разбитые вазы ситуации не исправят.

Ну же, Лайра, думай! Не смей отчаиваться!!!

Снова оглядевшись, тихо позвала:

— Эшвар! Эшви, милый... Приди ко мне!

Нужно рассказать Риферу, Тессе, Бриану! Не знаю, чем это поможет, но они должны знать, где я и что со мной происходит. А может... попросить фамильяра наведаться к Имаде? Обращаться к чаровнице не хотелось, но сейчас я не в том положении, чтобы пестовать свою гордыню. Сейчас я готова была принять помощь хоть от самого джара! От кого угодно, кто бы подсказал, как отсюда выбраться.

— Эшвар!

В последнее время фамильяр откликался на зов мгновенно. Не ворчал, не брюзжал, приходил без промедления. Но сегодня... сейчас... его не было! Сложно было поверить, что Эшвар вдруг ни с того ни с сего решил взять выходной. А это могло означать одно: его величество успел подстраховаться. Не только забрал меня из академии, от брата, но и перекрыл связь с фамильяром.

Проклятье!

То же самое сделал и Холланд в Мэите. Но впоследствии отпустил меня.

Адальгер не отпустит.

Сложно сказать, сколько прошло времени в метаниях, сдобренных проклятиями в адрес императора. В какой-то момент дверь чуть слышно приоткрылась, и в спальню вошла служанка.

Выглядела девушка не то смущённой, не то напуганной и прижимала к груди платье.

— Мне велели помочь вам собраться, госпожа, — произнесла она тихо. — И предупредили, что если попробуете отказаться...

Казнят Тессу? Убьют моего брата?

— Раз велели, значит, выполняй, — сухо ответила я. Хоть и понимала, что Тея тут ни при чём, но как же сложно было обуздать душивший изнутри гнев.

— Спасибо, — непонятно за что поблагодарила девушка. Немного помешкав, приблизилась ко мне. — Помочь вам раздеться?

Потянулась было к пуговицам мундира, и тут я вспомнила, что в нём хранилось. Я ведь так и не отдала зелье брату. Мешкала, сомневалась, и вот я здесь, а отрава со мной, в кармане.

— Я сама.

Отойдя от девушки, стала расстёгивать латунные пуговицы, не переставая думать о маленьком флакончике, подсунутом мне Эйо. Выход? Спасение? А может, погибель...

Хотя есть ли у меня вообще выбор?

Можно подумать, что замужество с этим зверем не станет гибелью Лайры Ноэро. Не хочу, как Найферия, превращаться в Снежную королеву. Вроде и живую, но изнутри всю заледеневшую.

Повесив мундир на спинку кресла, обернулась к Тее и увидела, как девушка бережно раскладывает на кровати очередной императорский подарок. Фривольное декольте, открытые плечи... Наряд для распутницы, а не для королевы. Мне в этом предстоит путешествовать или у него ещё какие-то на меня планы?

— Не знаешь, для чего меня наряжают?

Обернувшись, девушка сказала:

— Я слышала, что его величество распорядился насчёт ужина для близких друзей.

Для близких друзей...

— А об его отъезде? Ничего не слышно?

— Ходили слухи, — неуверенно пробормотала Тея. — Вроде бы император собрался разорвать святые узы брака... А для этого ему нужно в Священный город.

И мне вместе с ним.

Вряд ли он отправится на ночь глядя. Тем более что ужин для друзей затевает. Меня вот как куклу наряжает.

Для Эйо и Имады всё складывалось более чем удачно.

А для меня? Что делать? На кого надеяться? Если бы рядом был Вейнанд...

Но его не было. И на Рифера уповать глупо. Ну как он поступит? Отправится брать штурмом императорский дворец? Глупость!

Скользнув по платью взглядом, поняла, что здесь я сама за себя. Всегда так было. И сейчас тоже мне не на кого, кроме себя, рассчитывать.

— Тея, будь добра, приготовь ванну. Я бы хотела сначала освежиться.

— Конечно, госпожа. Сейчас всё сделаю. — Опустившись в быстром реверансе, служанка юркнула в смежную комнату.

А я, убедившись, что дверь она за собой закрыла, достала из кармана флакончик с ядом для его величества. Отблески света, скользнув по тёмному стеклу, заиграли на гладкой поверхности, делая его похожим на слиток золота.

Красивая вещица.

Повертела флакончик в руках, выдернула пробку и залпом в себя опрокинула.

Не знаю, кто из нас сегодня умрёт, но я так или иначе стану свободной!

Глава 24

— А вот и наша очаровательная шиари Ноэро! — Император поднялся из-за стола, и с ним пришли в движение его «друзья».

Я опустила взгляд и согнула колени, выставляя на всеобщее обозрение вырез платья. Точнее, то, что тот так бесстыдно подчёркивал и выделял.

На какое-то мгновение в обеденной зале повисло молчание. Почтенные шейры (а шиари и шейл среди приглашённых не было) явно увлеклись созерцанием девичьих прелестней. Но главное, сейчас на меня смотрел великий шакал Эргандара. Его взгляд, царапающий и обжигающий, я ощущала всем телом.

Пока собиралась на ужин, прикидывала, как лучше себя с ним вести. Если вдруг начну улыбаться и строить ему глазки, наверняка заподозрит, что его невеста что-то задумала. Увы, дураком Адальгер не был. Но и колючая недотрога вряд ли подтолкнёт его к поцелуям.

Так ничего толком и не придумав, решила действовать по обстоятельствам. А сейчас, выпрямившись и обведя взглядом компанию притихших военных, поняла, что нужно делать.

Для начала разбудим в его величестве охотничьи инстинкты и ревность.

Слуга отодвинул для меня кресло по правую руку от правителя. Оно единственное оставалось свободным, остальные места были заняты чаровиками разного возраста и разной степени важности. Груди некоторых пестрели медалями и перевязями, другие, в основном помоложе, просто красовались синими мундирами. Один такой «мундир», где-то под тридцать, оказался моим соседом.

Окинув меня взглядом, не скрывая восхищения, военный выдал:

— Шиари Ноэро, ваша красота ослепляет! Раньше я лишь издали вами любовался, а вблизи вы... вы... Вы так...

— Ослепительна? — очаровательно улыбнулась молодому мужчине, и тот, словно заколдованный, кивнул.

Его величество меж тем продолжал липнуть ко мне взглядом.

— Я пытался за вами ухаживать, но ваш опекун пресекал малейшие попытки приблизиться к вам.

Опекун, которого у меня забрали.

— А потом, когда стало ясно, что вы не только прекрасны, но и чрезмерно талантливы, оставил всякую надежду. — Военный вздохнул, с вполне искренней грустью.