Королева пустыни

Лоуренс описывает Фейсала как человека безмолвного и внимательного, которому опущенные веки придавали замкнутый вид. Высокий и худой, в белом шелковом халате, с коричневой куфией, перевязанной блестящей красно-золотой тесьмой, на голове, тонкими руками, скрещенными на рукоятке ятагана. Множество шейхов молча сидели за его спиной в затененной комнате, на ковре, и молчание их было недружелюбным. Потом Фейсал очень тихо, не поднимая глаз, спросил, как Лоуренсу понравилась дорога и «как вам у нас в Вади-Сафра?» Лоуренс ответил: «Место хорошее, но очень далеко от Дамаска». По комнате прошло движение, и Фейсал впервые поднял глаза на своего гостя. Глядя прямо на Лоуренса, он улыбнулся своей медленной любезной улыбкой: «Восславим Господа, что есть турки и поближе к нам».

В знаменитом пассаже из «Семи столпов мудрости» Лоуренс писал:

«Я считал, что неудачи восстания следует отнести… к недостаче лидеров, и арабских, и английских. Потому я поехал в Аравию посмотреть и рассмотреть ее великих людей. Первый, шериф Мекки, был обременен годами, как мы знали. Абдулла оказался слишком разумен, Али слишком чист, Заид слишком хладнокровен. Тогда я поехал в глубь страны к Фейсалу и в нем увидел вождя с нужным огнем… С первого взгляда я почувствовал, что вот этого человека приехал я искать в Аравию: лидера, который приведет Арабское восстание к полной победе».

И Фейсал действительно был прирожденным лидером. Хотя час триумфа был еще очень далек, его терпеливое руководство и обаяние покоряли племена бедуинов, стекавшихся под его знамя. Из своего шатра он постоянно действовал, соединяя воедино враждующие племена, билли и джухейну, атейбу и агайл. Он убеждал их отложить кровную месть и мостил путь, по которому его армия могла пройти нетронутой через пустыню, где нормой были межплеменные грабежи, набеги и убийства. Его отец Хусейн посылал ему приказы, но очень мало денег или провизии, а британская помощь обернулась горькой шуткой: несколько человек из Судана и четыре крупповские пушки, практически уже негодные к работе. Фейсалу приходилось разъезжать с сундуком, набитым камнями, чтобы убедить своих людей, будто у него есть золото им заплатить.

Лоуренс уехал, пообещав помощь и снабжение, офицеров-волонтеров и столько горных пушек и легких пулеметов, сколько сможет собрать. Британцы высадятся в Йенбо, ближайшем к Медине порту на Красном море, и следующей базой Фейсала станет Йенбо. Лоуренса подбросил из Джидды в Порт-Судан адмирал Вемисс, твердый сторонник арабского дела, и дальше он поехал устанавливать контакт с сэром Реджинальдом Уингейтом, сирдаром египетской армии, командующим военной стороной арабской авантюры. Он тоже был сторонником восстания, как и генерал Клейтон, ныне гражданский глава арабского бюро – третий пункт остановки Лоуренса.

Битва против турок вошла в патовую ситуацию, и в любой момент турецкий гарнизон в Медине мог двинуться на юг против Мекки, одержав решительную победу и вызвав резонанс во всех исламских странах. Британцам недоставало уверенности в своем плане высадить сухопутную армию в Ребеге и держать линию между Меккой и Мединой. У Лоуренса имелось решение: партизанская война, ведомая малыми группами арабских бойцов, поддержанных британским опытом и снабжением. Этот план, хотя и походил на авантюру и был предложен археологом без военного образования и опыта, оказался благословенным облегчением после месяцев нерешительности. Стоило попытаться.

В поисках своей персональной Одиссеи и находясь под очарованием Фейсала, неистовый Лоуренс выполнил свое обещание – привести в движение колеса с британской стороны. Своим чередом прибыли в Йенбо английские технические советники с деньгами и оружием – Лоуренс подчеркнул, что воины племен предпочитают пушки и ружья, которые дают большой грохот. Он воспротивился вмешательству полковника Бремона, главы французской военной миссии в Джидде, а потом снова был откомандирован к Фейсалу Клейтоном. Лоуренс всегда твердил, что в Йенбо и к эмиру ехал неохотно, что сам хотел только одного: вернуться в Каир и чертить карты. «Неохотно» – слево, которое трудно соотнести с его последующей героической ролью. При всем желании восхищения и славы еще больше он желал произвести впечатление на человека, который именно их и чуждался – как его герой Чарльз Даути, автор «Аравийской пустыни», чье сердце и душа были отданы иному миру.

Лоуренс нашел Фейсала в долине за Йенбо, уже ночью, и долина была наполнена неразберихой арабов и верблюдов. Лоуренс описывает эмира, безмятежно сидевшего на разложенном на камнях ковре и диктовавшего письма коленопреклоненному секретарю, который писал при свете лампы, поднятой вверх невольником. Племя харб было разгромлено турками, вынудившими Заида, их предводителя и брата Фейсала, к быстрому отступлению. Фейсал двинулся отрезать туркам дорогу из Йенбо, где некто капитан Бойль защищал гавань от приближения турок пушками своих кораблей. Фейсал закончил диктовать письма, адресованные видным шейхам с территорий племен, в которых договаривался о защите для своей армии во время прохода и просил помочь войсками. Потом он терпеливо сидел в ночном холоде, разбирая личные прошения своих солдат до четырех утра. Говорят, что решения Фейсала никогда ни одного араба не ущемили и не оставили неудовлетворенным. Потом эмир съел полдюжины фиников и лег на промокший от росы ковер поспать. Пока он спал, замечает наблюдательный Лоуренс, подползли его охранники и укрыли его своими плащами. Через час он проснулся от призыва к молитве.

В своей постоянной ежедневной работе по улаживанию кровных споров и других вопросов племен, замечает Лоуренс, «Фейсал на самом деле постоянно соединял и располагал в нужном порядке неисчислимые кусочки, составляющие арабское общество, и объединял их против турок… Для западной Аравии он был апелляционным судом, окончательным и непререкаемым. Он сделал арабское движение [за независимость] национальным и живым силой своей личности. Когда к нему приходили шейхи выразить свою верность, он их заставлял клясться на Коране «ждать, когда он ждет, идти, когда он идет, не повиноваться ни одному турку, делать добро всем, кто говорит по-арабски, и ставить независимость выше жизни, семьи и земных благ».

Лоуренс тоже принимал серьезное участие в агитации племен объединяться против турок, и вел его совет Гертруды и ее знание связей жителей пустыни. Он признавал, что многим обязан ей за ту информацию, которая помогла ему соединить племена пустыни в критический момент Арабского восстания.

Гертруда в последний раз видела Лоуренса в апреле 1916 года, во время его провальной миссии в осажденный Эль-Кут, когда они пространно обсуждали «всемирное правительство». Сейчас, в Басре, она по мере возможности следила за событиями и рвалась в дело. Лоуренс, писавший письма только родным, в остальном ограничивал свою корреспонденцию детальными докладами и просьбами о технике. Он жил у Фейсала в его шатре в Йенбо – обычный шатер колоколом, пара дорожек и красивый молитвенный коврик. Именно здесь Фейсал впервые предложил Лоуренсу одеться в арабскую одежду, чтобы никто из восьми тысяч арабов из племен не принял его в мундире по ошибке за турка. Лоуренс не замедлил согласиться.

Тем временем в Йенбо приходила британская помощь: четыре самолета и двадцать три устаревших и очень громких пушки. Лоуренс расчистил посадочную полосу, и легкие передовые отряды уже обучались искусству подрывника, имея целью построенную Мейсснером Хиджазскую железную дорогу. Технический специалист, некто Гарланд, был физиком, разработавшим собственные устройства для резки металла и валки телеграфных столбов. Лоуренс жадно впитывал знания и вскоре разработал собственный метод прямого подрыва с помощью электричества.

План состоял в том, чтобы двинуться по берегу и захватить турецкий гарнизон в Аль-Вадже, важном городе на Красном море между Йенбо и Акабой. В то же время Али, Абдулла и Заид двинутся в глубь материка, сосредоточив свои силы на железной дороге к Медине, и взорвут ее в нескольких местах. Тогда турки будут изолированы и с суши, и с моря и лишены снабжения, необходимого для атаки на Мекку.

18 января 1917 года Фейсал выступил во главе десятитысячного войска в трехнедельный поход к Аль-Ваджу, который оказался решающим для Арабского восстания. Операции уже не ограничивались южным Хиджазом: против общего врага впервые объединились все племена западной Аравии. Начался марш, которому предстояло привести эмира в Дамаск, а Фейсала и Лоуренса сделать международными фигурами. Успех Фейсала также навлечет на него вечную ревность отца, сравниться с которой сможет только ревность его брата Абдуллы.