Королева Шотландии в плену

— Как тебя зовут? Мне кажется, я не видел тебя раньше.

— Элеонора Бритон, милорд.

— Ступай, Элеонора. Я скажу графине, что ты передала мне ее указание.

— Благодарю вас, милорд.

Она скользнула по нему взглядом и поспешила прочь.

Граф спустился в холл, где его жена уже готовилась приветствовать королеву Скоттов.

Приближаясь к Татбери, Мария чувствовала себя подавленно. Это было утомительное и скучное путешествие, длившееся восемь дней. Но и оно не обошлось без приключений. Пока они тащились по этим обледеневшим дорогам, леди Ливингстоун, которой нездоровилось еще до отъезда, стало еще хуже; а что касается Марии, то у нее окоченели руки и ноги, и когда она попыталась пошевелить ими, то испытала мучительную боль.

Первую ночь они провели в Рипоне, а поскольку Мария и леди Ливингстоун чувствовали себя очень плохо, то не смогли тронуться в путь на следующий день. Ноллис и Скроуп, уверенные, что если они задержатся еще дольше, то Елизавета обвинит их в сознательном затягивании путешествия, в которое они не хотели отправляться вообще, заверили Марию, что не могут дать ей больше одного дня на отдых.

Но все-таки целый день был в ее распоряжении, и Мария села писать письма в комнате, отведенной для нее. Вторую ночь в Рипоне она провела, прислушиваясь к завыванию ветра, в ужасе от необходимости продолжать путешествие на следующий день.

Когда кавалькада тронулась из Рипона в Уэтби, Марию поразил нищий, бросившийся наперерез карете и начавший просить милостыню. Ноллис и Скроуп нахмурились, и охранники уже собирались оттащить его, но Мария не позволила, сказав: «Господь знает, как мы страдаем, но все же мы радуемся хоть малейшему комфорту. Мне жаль тех, у кого нет дома в такие дни, как этот». Она обратилась к нищему:

— Добрый человек, мне почти нечего предложить тебе, но я бы дала, если бы имела еще что-нибудь.

Пока она доставала монету из кошелька, нищий приблизился и прошептал ей на ухо голосом, вовсе не похожим на хрип нищего, так что Мария чуть не выдала свое удивление:

— Ваше величество, я здесь по приказу милорда Нортумберленда. Он просит вас не падать духом. Он просил меня передать, что свяжется с вами в Татбери. У него есть планы… и влиятельные люди готовы поддержать его.

Дух Марии всегда легко поднимали эпизоды, подобные этому. Она украдкой сняла золотое с эмалью кольцо и сунула его в руку человека со словами:

— Передайте его вашему господину. Скажите, что я буду ждать, когда он выполнит свое обещание.

Посланник Нортумберленда отошел от кареты, а Мария до конца дня почти не ощущала неудобств, твердя себе, что благодаря тому, что у нее благородные и влиятельные друзья как в Англии, так и в Шотландии, ей недолго оставаться узницей.

Но позже, когда они прибыли в замок Понтефракт, где им предстояло провести ночь, даже воспоминание о посланнике Нортумберленда не могло развеять тоску, которая охватила Марию, оказавшуюся на месте трагедии. Глядя на высокие стены с семью башнями, на глубокий ров, на навесную башню и подъемный мост, она не могла унять дрожь при мысли о Ричарде II.

— О, Сетон, — сказала она, когда их разместили в приготовленных для них апартаментах, — мне бы не хотелось долго задерживаться в этом месте. Я предпочла бы остаться на холодном ветру, чем жить в этих стенах.

— Ваше величество, вам следует вести себя осторожнее, чтобы не выдавать резкую смену вашего настроения, иначе…

Мария закончила за нее:

— …Иначе моя добрая кузина, моя дорогая сестра может пожелать оставить меня узницей здесь. Ты права, Сетон. Мне следует быть осторожнее.

Мария провела беспокойную ночь в этих стенах. Ей снилось, что ее бросили в ужасную подземную тюрьму с люком вместо входа, из которой побег невозможен.

Побег! Теперь она постоянно думала об этом. А в ту ночь к ней явился призрак Ричарда II, нашедшего загадочную и кровавую смерть в этих стенах, который советовал ей бежать из этой тюрьмы или из любой другой, в которую английская королева захочет заключить ее.

Как она обрадовалась возобновлению путешествия; но на нее вновь напала депрессия, когда в Ротереме болезнь леди Ливингстоун усилилась и все согласились, что она не может ехать дальше. А так как Скроуп и Ноллис больше не осмеливались задерживаться, то леди Ливингстоун оставили там, а остальные двинулись дальше.

У Марии раскалывалась голова; ее руки и ноги окоченели и причиняли ужасную боль; но она была способна ехать, и этого было достаточно.

Всю дорогу и следующую ночь в доме возле Честерфилда ее мысли были с ее дорогой подругой, леди Ливингстоун. После пребывания в Понтефракте эта остановка показалась приятной вдвойне, поскольку здесь они расположились в простом деревенском доме с доброй хозяйкой, леди Констанцией Фольямб, которая старалась как можно удобнее устроить королеву Скоттов. Наутро Мария попрощалась с леди Фольямб, тепло поблагодарив ее за гостеприимство и сказав, что ей бы очень хотелось подольше оставаться у нее в гостях.

— Наш дом всегда в вашем распоряжении, ваше величество, — сказала ей леди Констанция с выражением сострадания на лице. Она знала, что ждет королеву в Татбери.

Мария увидела замок издалека. Расположенный на гребне холма из красного песчаника, он выглядел внушительно. Королева поняла, что он почти неприступен, поскольку был окружен широким и глубоким рвом, как настоящая крепость. Подъезжая, она не могла унять дрожь, и не только от холода.

Путешественники проехали подъемный мост. Это был единственный въезд в замок, и Мария заметила, что бежать отсюда будет трудно из-за артиллерии в надвратных башнях. Это заставило ее мысли вернуться к Вилли Дугласу. Она подумала, где он сейчас и сможет ли когда-нибудь приехать к ней в Татбери. «Если бы он был со мной, в эту минуту, — думала Мария, — уже начал бы обдумывать план побега».

Граф и графиня Шрусбери ожидали ее. Королева с облегчением заметила, что у графа доброе лицо и он слегка смущен тем, что вынужден принимать ее в качестве узницы. Ему было около сорока. Его жена показалась Марии лет на десять старше мужа. Эта женщина была, несомненно, красива, но в ее чертах проскальзывала некая настораживающая суровость. Когда они подошли с поклонами и реверансами, Мария поняла, что графиня не из тех женщин, с которыми ей хотелось бы подружиться.

— Надеюсь, вашему величеству будет удобно в Татбери, — почти извиняющимся тоном произнес граф.

— Мы позаботимся, чтобы вашему величеству было удобно в Татбери, — быстро подтвердила графиня.

— Благодарю вас обоих. Путешествие было долгим и утомительным, и я очень устала.

— Тогда разрешите мне проводить вас в ваши апартаменты, — сказала графиня. — Там вы сможете немного отдохнуть, и я могу прислать еду в вашу комнату.

— Вы очень добры, и буду вам признательна, — ответила Мария.

Графиня поднялась с Марией по холодной каменной лестнице. Королеве отвели две комнаты, одна над другой, соединяемые короткой винтовой лестницей. Мария с отвращением оглядела нижнюю комнату. Она заметила треснувшие сырые стены и сразу же почувствовала, как там холодно.

— Может быть, вашему величеству больше понравится комната наверху, — живо сказала графиня.

Они поднялись по лестнице. Мария увидела сводчатый потолок со следами сырости и тонкие струйки воды, стекавшие по стенам. Она почувствовала, как сквозь плохо подогнанный оконный переплет дует ледяной ветер. Она подошла к одному из небольших окон в толстых стенах, взглянула на унылые заснеженные окрестности и вдруг с отвращением сморщила нос.

— Откуда такой запах? — спросила она.

Бесс понюхала и озадаченно посмотрела на нее.