Королева Теней. Пенталогия

– Почту за честь, – слегка поклонился Дункан и наконец вручил Айлин веточку, которую держал, а потом склонился к ее руке и коснулся пальцев теплыми нежными губами.

Горячая сладкая волна смущенной нежности захлестнула Айлин, спускаясь от и так пылающих щек вниз. Она покосилась на Аластора и увидела, что тот улыбается. Ну еще бы, Ал сам влюблен и хочет, чтобы все вокруг были так же счастливы, как он сам…

Она снова удивилась, когда поняла, что не слышит мысли Аластора - еще чего, она же не магистр гильдии разума!
– но откуда-то точно знает, что тот чувствует.

– Это называется резонанс, моя дорогая, – негромко пояснил Дункан… то есть Кармель, обведя их с Алом посерьезневшим взглядом.

– Те самые последствия, о которых я говорил. Полагаю, несмотря на почти разорванную связь, вам будет очень трудно скрыть друг от друга свое душевное состояние, каким бы оно ни было. Вам двоим и синьору Фарелли, разумеется. Чем сильнее чувства, тем яснее вы будете их ощущать. Именно чувства, не мысли, как вы уже могли понять. Иными словами, вы почувствуете чужую грусть или радость, не зная их повода. На расстоянии этот эффект ослабнет, но вблизи могут появиться и другие…

Аластор задумчиво кивнул и уронил:

– Что ж, из всего, что с нами сделал Разлом, я считаю это драгоценнейшим даром. Заполучить две родственные души, которые будут знать и чувствовать меня, как я сам… Это чудо.

– Верно, – негромко отозвался магистр и предостерег: – Однако любое самое прекрасное чудо имеет вторую сторону, непременно опасную или не такую приятную, как первая. Будьте осторожны с резонансом, он способен преподнести немало сюрпризов. Впрочем, надеюсь, что все обойдется.

Похоже, Лучано мчался на кухню и обратно бегом, потому что через несколько минут он ворвался в палату, поставив на пол маленькую жаровню. На руке итлийца висела корзинка, из которой он гордо извлек медную шэнье, как для шамьета, только побольше, бутылку вина, четыре чашки и еще какие-то мелочи… Метнувшись к своей драгоценной сумке, Лу выхватил из нее коробочку со специями. Перлюрен, чуть отставший, но вбежавший в комнату следом, восторженно стрекотал, держа в зубах булочку с глазурью. За последние дни енот заметно подрос и округлился, его шерстка лоснилась, и вид он имел исключительно добропорядочный и ухоженный, но повадок совершенно не поменял.

– Вернулись с трофеями, – заметил Аластор.
– Похоже, повара предпочли откупиться. Я понял вас, милорд магистр, и постараюсь не терять осторожности. Но сегодня такой вечер, что я сам хотел бы разделить свое счастье со всеми, кто рядом. Через три дня я женюсь на прекраснейшей женщине Дорвенанта. Разумеется, для меня прекраснейшей, – смутившись, добавил он и виновато покосился на Айлин.

– О, вот как?
– Магистр поднял брови, а затем кивнул.
– Мои самые искренние поздравления! Если это та, о ком я думаю, она действительно женщина… выдающихся достоинств.

Крошечную паузу перед последним словом заметила Айлин и, наверняка, Лучано, Аластор же пропустил мимо ушей, ответив мечтательным благодарным взглядом. Итлиец похлопотал у жаровни, поставил на нее шэнье и принялся колдовать над вином, ухитряясь бдительно следить, чтобы Перлюрен не добрался до специй, не разбил чашки и не сунул нос и лапы к раскаленной жаровне.

– Великолепный букет, – одобрил магистр, принимая от Лучано дымящуюся чашку.

– Чувствую корицу, гвоздику и мускатный орех, но вот что еще… Решительно не могу распознать.

– О, щепотка того, пара крупинок этого… – заулыбался итлиец, умильно глядя на разумника.
– Если грандсиньор пожелает, я запишу для него несколько своих любимых рецептов. Этот совсем простой, я называю его «Тихий вечер». Такое вино хорошо пить на террасе, выходящей в сад, но вечера в Дорвенанте прохладнее, чем в моей милой Вероккье.

Айлин пригубила душистый горячий напиток и зажмурилась от удовольствия. Не слишком сладко, зато пряно и чуточку остро. Лу как всегда великолепно подобрал специи, так что запах вина обволакивал ее душистым теплым облаком, словно согревая изнутри.

– Тебе с медом, друг мой Альс, – улыбнулся итлиец, размешивая вино для Аластора.
– Этот сорт сладок сам по себе, но судя по шамьету, который ты предпочитаешь…

– Да, я люблю послаще… – благодарно отозвался Ал.
– Знаете, милорд магистр, в походе Лу и его шамьет постоянно спасали нас от усталости и голода. Сейчас, когда я все вспоминаю, поверить не могу, что мы добрались до Разлома и вернулись обратно. Так странно думать, что ничего сложнее и опаснее у меня в жизни больше не будет!

– Не зарекайся, Альс, – предупредил его Лучано вроде бы серьезно, однако в желто-зеленых кошачьих глазах итлийца плясали смешинки.
– Ты еще пожелаешь поменять своих грандсиньоров на простых и понятных демонов, которых можно было убивать.

– Наш итлийский друг совершенно прав, – подтвердил Кармель.
– Я неизмеримо счастлив, что ваше предприятие увенчалось успехом, но, боюсь, радоваться рано. Вам, милорд Аластор, предстоят труды по управлению государством, а это не менее опасный и сложный путь.

– Я знаю, – кивнул Аластор, и Айлин взглянула на него по-новому, с грустью понимая, как же ее друг повзрослел. Не меньше, чем Вороны, а то и сильнее. Словно за этот месяц с небольшим пролетело несколько лет, превратив наивного веселого юношу в серьезного и даже немного мрачного мужчину.
– И готов к этому. Сейчас у нас почти такой же вечер, как тот, последний перед ритуалом. И я хочу сказать, что очень вам благодарен. Вам всем!
– Он обвел взглядом Айлин, магистра и Лу, а потом даже на енота посмотрел с ласковой усмешкой.
– И я постараюсь, чтобы Дорвенант тоже не забыл, что вы для него сделали. А то, что будет завтра… Ну что ж, справимся, когда это завтра наступит.

Он пожал плечами, а потом, смутившись, уставился в чашку, словно пытаясь что-то разглядеть в ее глубине.

– Прекрасный настрой, милорд, –одобрил Кармель, и его глаза весело блеснули. Он посмотрел на Айлин, которая держала чашку одной рукой, не выпуская из второй апельсиновую веточку.
– Вам так нравится этот аромат?

– Он прекрасен, – тихо ответила Айлин, чувствуя, как охватившая ее было легкая печаль перетекает в странное спокойствие, словно кто-то, кому обязательно стоило верить, шепнул ей на ухо, что все будет хорошо.
– Я даже не могу представить, как должно пахнуть целое апельсиновое дерево! А сад?