Королева Теней. Пенталогия
Шрифт:
— Гвенивер, — сказал отец, и Айлин чутким ухом, привыкшим ловить малейшее выражение неудовольствия окружающих, расслышала в отцовском голосе именно его. — Хвала Благим и тебе, моя дорогая, наши дети прекрасно воспитаны. Мы приехали к равным, не забывай об этом.
— Да, дорогой, — поспешно отозвалась матушка. — Извини. Я просто подумала… Лорд Аранвен — канцлер, а лорд Эддерли…
— Глава Фиолетовой гильдии, — подсказал отец. — И оба они — точно такие же лорды из Трех дюжин, как и Ревенгары. Я буду признателен, если ты не станешь забывать об этом и постараешься внушить нашим детям, что они не должны считать себя ниже никого, кто встретится им в этом доме. Ревенгары склоняются лишь перед королями, да и то из уважения, а не из страха. Ну и перед прекрасными дамами, — добавил он, подкрутив
И тут карета наконец остановилась. Айлин увидела, что вокруг — широкий двор, а впереди и сбоку высятся светло-серые стены особняка. В следующий миг седовласый лакей в желто-синей ливрее Эддерли распахнул дверцу и склонился в церемонном поклоне.
— Прошу, дорогая.
Выйдя первым, отец предложил руку матушке, и она, придерживая рукой широкие полы мехового плаща, величаво выплыла из кареты. Айлин, чувствуя себя до жути неудобно в новом платье со слишком тугим поясом, подхватившим ее под грудью, оперлась на ладонь Артура и тоже вылезла наружу, стараясь одернуть юбку как можно незаметнее. Сзади фыркнула лошадь, и Айлин поторопилась отойти, чтобы брызги лошадиной слюны не попали на плащ.
— Миледи и милорды, счастлив приветствовать вас от лица моей семьи!
На юноше, спешащем к ним по широкой, очищенной от снега дорожке, был нарядный светло-синий камзол, расшитый золотом, и Айлин, никогда не видевшая Саймона ни в чем, кроме мантии адепта, едва не ахнула от восхищения. Родовые цвета Эддерли шли к его смуглой коже и светлым волосам просто удивительно! Интересно, а Дарра тоже будет в парадном?
Подойдя, Саймон элегантно поклонился, а затем выпрямился и улыбнулся. Румяный, раскрасневшийся от мороза, с блестящими золотым янтарем глазами, он излучал столько жизни и радости, что Айлин показалось, будто младший Эддерли сам сверкает, словно наряженное праздничное древо. Он почтительно поцеловал руку, протянутую ему матушкой, принял ответные поклоны отца и Артура, а затем повернулся к ней. Едва не задохнувшись от смущения, Айлин сделала реверанс. Голова у нее стала вдруг пустой, и все правила этикета, заученные назубок, вылетели из нее мигом. Надо ли протянуть руку для поцелуя или следует ограничиться реверансом? И кому теперь должен предложить руку Саймон, чтобы вести в дом, если обе дамы имеют кавалеров? И… и…
— Добро пожаловать! — провозгласил Саймон, широко улыбаясь, и все вдруг стало неважным и нестрашным, потому что отец, кивнув, повел матушку по дорожке к парадной двери, а перед Айлин вдруг оказалась согнутая в локте рука Саймона, на которую она оперлась так естественно, словно это был Артур на уроке этикета. Нет, пожалуй, гораздо естественнее. — Дарра тоже хотел выйти вас встречать, — чуть наклонившись к ней, заговорщицким шепотом сообщил Саймон. — Но мы решили, что он пока приготовит кое-что дома. А это твой брат? Совсем не похож на тебя, — оглянулся он на Артура, с чопорным видом следующего за ними. — Кстати, Ревенгар, а почему ты не взяла с собой свое умертвие? Леди Аранвен хотела с ним познакомиться. Она тоже некромантка, знаешь? Может, скажем, что это твой брат? — перешел он совсем на шепот, и Айлин едва не прыснула, представив Артура в ошейнике Пушка.
— А что готовит Дарра? — спросила она тоже шепотом, и сердце замерло в томительном сладком предвкушении.
Она совсем взрослая, ведь у нее тоже теперь есть свои тайны! Правда, пока общие с Саймоном и Даррой, но все равно!
— О, скоро узнаешь, — пообещал Саймон и распахнул перед ней и так открытую дверь еще шире. — Осторожно, тут собаки! Фу, паршивки балованные!
Две белые красавицы-борзые, кинувшиеся к ним, на его окрик не обратили ни малейшего внимания. Выплясывая перед Айлин танец собачьей радости, они умудрились наступить ей на подол лапами, ткнуться в обе руки носами, облизать ее ладони, и только тогда Саймон, ругаясь сквозь смех, оттащил их за ошейники и велел появившимся откуда-то слугам забрать. Айлин, присевшая на корточки, чтобы заглянуть в счастливые улыбающиеся морды, выпрямилась, тоже улыбаясь во весь рот. И замерла, с ужасом представив, что ее ждет, если это видела матушка.
Уф-ф-ф… матушка как раз делала
реверанс перед величественной немолодой леди в платье из серебряной парчи. Айлин хватило одного взгляда на тонкое бледное лицо и серебро благородно поседевших волос в высокой прическе, чтобы понять, кто эта женщина. Аранвен, разумеется! А вот и сам лорд-канцлер, похожий на жену, словно они не супруги, а родные брат и сестра. А в двух шагах от леди и лорда Аранвен стоит магистр Эддерли, тоже не в мантии, а в камзоле песочного цвета с золотой оторочкой, и… ой, он же видел, как она возится с собаками!Айлин вспомнила разговор в карете и про себя обреченно подумала, что ничего нового магистр все равно не увидел. А эта дама рядом с ним…
— Добро пожаловать, юная леди, — подошла к ней невысокая пухленькая женщина со светлыми волосами, голубыми глазами и удивительно милым лицом, круглым и в ямочках, к которому замечательно шло палевое кружевное платье. — Саймон все уши нам прожужжал, рассказывая, какая ты прелесть, и я вижу, что он ничуть не преувеличил.
«Вот именно такой была бы Иоланда, будь ей лет на полсотни больше, а характер — в десять раз лучше, — ошеломленно подумала Айлин, пытаясь сделать реверанс, тогда как ее просто обняли, словно любимую дочь или внучку. — И это матушка Саймона?»
Леди Эддерли выпустила ее из объятий, и Айлин почувствовала запах сладких цветочных духов и выпечки с корицей, словно жена лорда Эддерли сама готовила что-то к приходу гостей. Но этого, конечно, быть не могло, ведь истинная леди не пачкает руки кухонной работой.
Смутившись, Айлин подошла к Аранвенам и присела в реверансе.
— Рада знакомству, милая Айлин, — сказала леди Аранвен с удивительно знакомыми интонациями и улыбнулась тоже в точности как Дарра, одними уголками губ. — Признаться, я впервые вижу девушку, на описание которой мой сын потратил больше дюжины слов. Небывалое достижение, причем не только с его стороны. Гвенивер, дорогая, — обратилась она к матушке Айлин, — нам давно следовало познакомиться поближе. Надеюсь, после Эддерли вы навестите и нас?
— Буду счастлива, миледи, — пропела матушка и бросила на Айлин обеспокоенный, но совсем не гневный взгляд. — Мы с мужем только недавно начали выезжать. Его ранение…
— Да-да, — кивнула леди Аранвен и одарила отца Айлин внимательным взглядом темно-серых глаз, в точности таких, как у лорда-канцлера и Дарры. — Ваш муж — настоящий герой, и я уверена, что его величество по достоинству оценит заслуги лорда Ревенгара. А это ваш сын? Как похож на отца! Вы счастливица, дорогая.
— Благодарю, миледи, — еще нежнее и звонче пропела матушка, и Айлин увидела, как в ее глазах расцветает счастье. — Артур — наша с мужем надежда. Он так развит для своего возраста!
— Да-да, — снова несколько рассеянно кивнула жена канцлера и протянула подошедшему Артуру для поцелуя холеную руку, почти не выдающую истинный возраст леди Аранвен.
Айлин, вежливо уступив брату место, заметила, как блеснул густо-фиолетовый аметист орденского перстня, и снова украдкой покосилась на свой.
— Прошу к столу! — провозгласила леди Эддерли, и улыбающийся магистр, здесь совсем не строгий, а похожий на добродушного пожилого дядюшку, провел всех в трапезную.
Сияние бесчисленных свечей отражалось от драгоценного хрусталя, начищенного серебра и белоснежных накрахмаленных кружевных салфеток и скатерти. У Айлин быстрее забилось сердце: дома она всегда сидела рядом с Артуром, а в гостях — с самыми младшими мальчиками, но здесь…
— Прошу, миледи, — церемонно подвел ее к столу Саймон, по-прежнему выполняя роль кавалера, но глаза у него блеснули весело и озорно.
Айлин села, чинно расправив платье и держа осанку, Артур и Саймон заняли места сбоку от нее. Как же приятно чувствовать себя гостьей!
— О, какие чудесные цветы, — восхитилась матушка, тоже усаживаясь и разглядывая букеты нежно-голубых и розовых незабудок, стоящие у каждого столового прибора. — Работа стихийника?
— Нет-нет, — улыбаясь, покачала головой леди Эддерли, делая знак лакеям, чтобы начали подавать блюда. — Это мое маленькое увлечение. Хоть я и закончила Зеленый факультет, но цветы меня любят, а я люблю их. Вчера у меня зацвели розы, — добавила она с гордостью.