Королева Теней

Шаол. Ты пожертвовал собой. Ты позволил им надеть этот ошейник на тебя, чтобы он смог выбраться.

Я собираюсь позволить им надеть ошейник на тебя, и тогда мы сможем поиграть.

Она врезалась в дверь, нащупывая защелку.

Но та заледенела.

Она вцепилась в лед, поглядывая между принцем и солнцем, которое начало выглядывать из-за угла башни.

Дорин был в десяти шагах от нее.

Она повернулась обратно.

Сорша — ее звали Сорша, и она любила тебя. А ты любил ее. И они забрали ее у тебя.

Пять шагов.

Не было ничего человеческого в этом лице, никакой вспышки воспоминания в этих сапфировых глазах.

Аэлина начала плакать, продолжая, даже когда кровь потекла из ее носа от его близости.

Я вернулась за тобой. Как и обещала.

Ледяной кинжал появился в руке принца, его смертоносный кончик сверкал, словно звезда в солнечном свете.

Мне все равно, - сказал Дорин.

Она просунула руку между ними, как будто могла оттолкнуть его, крепко схватив одну из его рук. Его кожа была такой холодной, когда он воспользовался другой рукой, чтобы воткнуть кинжал ей в бок.

Кровь полилась изо рта Рована, когда существо врезалось в него, повалив на землю.

Четверо уже мертвы, но трое все еще отделяли его от фитиля.

Эдион взревел от боли и ярости, удерживая линию, удерживая троих созданий, когда Рован всунул свое лезвие в ножны —

Существо отошло назад, чтобы быть недосягаемым.

Три чудища снова приблизились, озверевшие от фэйской крови, покрывшей проход. Его крови. Эдиона. Лицо генерала уже побледнело от ее потери. Они не могут больше здесь оставаться.

Но он должен снести эту башню.

Как если бы у них был один разум, одно тело, три Вэрдовских пса атаковали, разделяя его и Эдиона, один прыгнул к генералу, два набросились на него...

Рован упал, когда каменные челюсти сомкнулись на его ноге.

Кость хрустнула, и все почернело...

Он взревел сквозь тьму, которая значила смерть.

Рован вогнал боевой нож созданию в глаз, загоняя его вверх и вглубь, как раз, когда второе чудище бросилось на его протянутую руку.

Но что-то огромное врезалось в создание, и оно взвизгнуло, ударившись о стену. Мертвый был отброшен секундой позже, а затем...

А затем появился Лоркан, мечи вертятся в руках, боевой клич на его устах, когда он бросился на оставшихся созданий.

Рован взревел от боли в нижней части ноги, когда поднялся на ноги, удерживая равновесие. Эдион уже поднялся, его лицо было кровавым месивом, но взгляд оставался ясным.

Одно из созданий ринулось к Эдиону, и Рован бросил свой боевой нож — бросил сильно и точно, прямо в раскрытую пасть. Вэрдовский пес ударился о землю не больше чем в шести дюймах от ног генерала.

Лоркан был ураганом стали, его ярость поражала. Рован вытащил еще один кинжал, готовясь бросить его —

Как раз, когда Лоркан пронзил мечем череп существа.

Тишина — полнейшая тишина в окровавленном туннеле.

Эдион, прихрамывая и раскачиваясь, двинулся к фитилю в двадцати шагах от него. Он по-прежнему был прикреплен к катушке.

Сейчас, - проорал Рован.

Ему было все равно, если они не выберутся. Учитывая все, что он знает...

Фантомная боль пронзила его ребра, зверски сильная и тошнотворная.

Его колени затряслись. Боль не от его ран — от других.

Нет.

Нет, нет, нет, нет, нет.

Он должно быть прокричал это, должно быть проревел это, когда он двинулся к выходу из канала — когда он почувствовал эту боль, этот лижущий холод.

Все пошло не так, совсем не так.

Он сделал еще один шаг прежде, чем его нога подогнулась, и только невидимая связь, натянутая и истертая, сохраняла его в сознании. Сильное, пропитанное кровью тело врезалось в него, рука обернулась вокруг его талии, поднимая его.

Беги, тупой идиот, - прошипел Лоркан, утаскивая его от фитиля.

Эдион склонился над ним, его окровавленные руки были уверенными, когда он взял кремень и ударил.

Один раз. Второй.

Затем вспышка, и ревущее пламя разорвало темноту.

Они мчались как угорелые.

Быстрее, - сказал Лоркан, и Эдион догнал их, перекидывая через себя другую руку Рована и добавляя свою силу и скорость.

Вниз по проходу. Мимо разрушенных железных ворот, в канализацию.

Не было достаточно времени и расстояния между ними и башней.

И Аэлина...

Связь натянулась сильнее, разрываясь. Нет.

Аэлина...

Они услышали это раньше, чем почувствовали.

Полное отсутствие звуков, будто мир остановился. Сопровождаемое трескающимся бум.

Двигайтесь, - сказал Лоркан, ревущий приказ, которому Рован слепо подчинился так же, как и на протяжении веков.

А затем ветерок — сухой, обжигающий ветерок, который содрал с него кожу.

Затем вспышка ослепительного света.

Затем жар — такой жар, что Лоркан выругался, запихивая их в альков.

Туннель сотрясся, мир сотрясся.

Потолки обрушились.

Когда пыль и обломки осели, когда тело Рована пело от боли и радости, и силы, путь к замку был заблокирован. И позади них, растянувшаяся в сумраке канализации, стояла сотня Валгов-командующих и рядовых солдат, вооруженные и улыбающиеся.

Источая вонь валгской крови до самого царства Эллады, Манона и Астерина летели вниз по континенту, назад в Морат, когда...

Мягкий ветерок, содрогание в мире, тишина.

Астерина вскрикнула, ее дракониха накренилась вправо, как если бы кто-то дернул за поводья. Аброхас взвизгнул, но Манона просто посмотрела вниз, на землю, где птицы подлетели от слабого мерцания, которое будто-бы промчалось мимо …

От магии, которая теперь неслась по миру, освобожденная.

Тьма охватила ее.

Магия.

Как бы это не случилось, как бы она не была освобождена, Маноне было все равно.

Этот смертный, человеческий вес испарился. Сила растекалась по ней, растекалась по ее костям, словно броня. Непобедимая, бессмертная, безудержная.