Королева Теней

Ваши матери были кузинами, Принц, но кто твой отец?

Эдион откинулся на спинку кресла.

Разве это имеет значение?

Так ты знаешь? – надавил Рован.

Эдион пожал плечами.

Она никогда не говорила ни мне, ни кому-то другому.

Я так полагаю, у тебя есть идеи на этот счёт? – спросила Аэлина.

Рован сказал:

Он не кажется тебе знакомым?

Он похож на меня.

Да, но –, он вздохнул. – Ты уже встречала его отца. Пару недель назад. Гарель.

Эдион уставился на воина, думая, не слишком ли сильно он напрягал свои раны сегодня вечером и не галлюцинировал ли он сейчас. Слова Принца словно повисли в воздухе. Эдион продолжал смотреть. Ужасающая татуировка на Древнем Языке спускалась с лица Рована на шею, плечи и мускулистые руки. Большинство людей после одного взгляда на эту татуировку убежали бы в другом направлении. Эдион повидал много солдат в своё время, но этот мужчина был Воином – сам себе указ. Прямо как Гарель. По крайней мере, так говорилось в легендах. Гарель, друг Рована, один из его воинов, чьим иным обличьем был горный лев.

Он спрашивал меня, — пробормотала Аэлина. – Он спрашивал меня, сколько мне лет, и выглядел огорчённым, когда я сказала, что мне девятнадцать.

Она была слишком юной, очевидно, чтобы быть дочерью Гареля, хотя она и выглядела такой похожей на женщину, с которой он когда-то был близок. Эдион не помнил свою мать достаточно хорошо; в его последних воспоминаниях она была измождённым, серым лицом, делающим свой последний вдох. Она отказалась от помощи фэйских целителей, которые могли бы вылечить засевшую в ней болезнь. Но он слышал, что она когда-то выглядела точь-в-точь как Аэлина и её мать, Эвалина.

Голос Эдиона был хриплым, когда он спросил:

Так Лев мой отец?

Рован кивнул.

Он знает?

Я могу поклясться, что, увидев Аэлину в первый раз, он заинтересовался, есть ли у него ребёнок от твоей матери. У него, наверное, до сих пор нет ответа, но он пообещал себе начать искать его.

Его мать никогда никому не говорила – никому, кроме Эвалины – кем был его отец. Даже умирая, она унесла этот секрет с собой. Она даже отказалась от помощи фэйских целителей из-за этого. Из-за того, что они могли узнать – и если бы Гарель обнаружил, что у него есть сын… Если бы Маэва догадалась… Древняя боль пронзила его. Она хотела, чтобы он был в безопасности – умерла, чтобы спасти его от Маэвы.

Тёплые пальцы скользнули по его руке и сжали её. Он даже не осознавал, что он такой холодный. Глаза Аэлины – их глаза, глаза их матерей – были нежными. Искренними.

Это ничего не меняет, сказала она.
– Ни в тебе, ни в том, что ты значишь для меня. Ничего.

Но на самом деле это меняло. Всё. И всё объясняло: силу, скорость, ощущения; смертоносные, хищные инстинкты, которые он всегда держал в узде. Вот почему Роэс всегда так сильно давил на него во время тренировок. Потому что если Эвалина знала, кем был его отец, то и Роэс точно должен был. А мужчины Фэ, даже полукровки, были смертоносны. Без контроля Роэса и его лордов, муштровавших его с самого детства, без внимания… Они знали. И держали это в тайне от него. Учитывая факт, что после принесения в один день клятвы верности Аэлине… он мог бы довольно долго оставаться молодым, пока бы она не повзрослела и, в один день, умерла.

Аэлина провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони, и затем повернулась к Ровану.

Означает ли это, что Маэва вовлечена в это? Гарель связан с ней клятвой крови, так имеет ли она право на его отпрыска?

Чёрта с два она имеет, – сказал Эдион.

Если бы Маэва попыталась заявить свои права на него, он бы вырвал ей горло. Его мать умерла из-за страха перед Королевой Фэ. Он чувствовал это в своих костях.

Рован сказал:

Я не знаю. Даже если она так подумала, было бы актом войны украсть у тебя Эдиона.

Эта информация не покинет пределы данной комнаты, – сказала Аэлина.

Тишина. Расчёт – обдумывание каждого плана. Обратная сторона их монеты.

Это только твой выбор, Эдион, стоит ли сближаться с Гарелем. Но у нас достаточно врагов, подбирающихся к нам, в самом деле. Мне не нужна война с Маэвой.

Но она пошла бы на это. Она развязала бы войну за него. Он видел это в её глазах. Это словно выбило из него весь воздух. С мыслью, какая же резня будет, если Тёмная Королева и наследница Мэлы Огненосицы столкнутся в битве.

Это останется между нами, – выговорил Эдион.

Он мог чувствовать, как Рован оценивал и взвешивал его слова и сдержался от сердитого замечания. Медленно, Эдион поднял взгляд, чтобы встретиться глазами с Принцем. Абсолютное превосходство в этом взгляде было словно ударом камнем в лицо. Эдион выдержал его. Чёрта с два он уступит, чёрта с два он сдастся. Но один из них проиграет – где-то, в каком-то смысле. Возможно, когда Эдион принесёт клятву верности.

Аэлина прищёлкнула языком:

Прекрати заниматься этой мужской ерундой. Одного раза было достаточно.

Рован только моргнул.

Я ничего не делаю.

Но рот принца искривился в улыбке, будто говорящей Эдиону: Думаешь, ты можешь одолеть меня, молокосос? Эдион ухмыльнулся: В любое время, в любом месте, Принц. Аэлина пробормотала: "Несносный", и игриво толкнула Рована в плечо. Он не сдвинулся ни на дюйм.

Вы действительно собираетесь устраивать перебранки со всеми, кто будет встречаться нам на пути? Ведь в таком случае за один час вы поднимете переполох в целом квартале города, и я сомневаюсь, что местные жители будут этому рады.

Эдион поборол необходимость сделать глубокий вдох, когда Рован отвернулся, чтобы подарить их королеве скептический взгляд. Она скрестила руки в ожидании.

Мне нужно время, чтобы привыкнуть к новому порядку, - отметил Рован.

Это не было извинением – судя по тому, что говорила Аэлина, Рован не волновался о таких вещах. Она выглядела абсолютно шокированной этой маленькой уступкой.

Эдион попытался откинуться на спинку стула, но его мышцы были напряжены, кровь бурлила в венах. Он обнаружил, что говорит принцу:

Аэлина не упоминала, что посылала за тобой.

Разве она обязана отвечать перед тобой, Генерал?

Опасный, тихий вопрос.

Эдион знал, что когда мужчины вроде Рована говорят мягко, это обычно подразумевает жестокость и смерть у них на пути. Аэлина закатила глаза.

Ты знаешь, он не это имел в виду, так что не начинай спорить, болван.

Эдион оцепенел. Он сам мог за себя постоять. Если Аэлина считает, что ему нужна её защита, если она считает Рована лучшим воином –