Королева Варваров

Также поспешно как вошёл, Кубон выскочил из спальни царицы.

— Во дворце! — презрительно произнёс он. — Как можно этот сарай называть дворцом?

Он был несправедлив, ибо дом Картимандуи был богаче замка Прасутага.

Быстрым шагом римлянин шёл по короткому коридору. Выйдя во двор, он увидел, как двое бриттов торопливо бежавшие навстречу, обогнули его и вошли туда, откуда он только что вышел. Кубон подумал, что это те самые разведчики, которых послала царица бригантов. Он убедился в этом очень скоро, когда к нему подбежал его помощник, центурион Флавий.

— Господин трибун, — произнёс он, — мы спасены.

— Каким образом? — пытаясь скрыть радость, спросил Кубон.

— Девятый легион подошёл к Оме.

— Хвала богам! А бритты? Что делают варвары, они готовятся к бою или хотят укрыться за стенами Эбурака? — трибун похолодел при последней мысли.

— Нет, — возбуждённо ответил Флавий, — варвары уже удрали на север. Как только увидели наши когорты. Ушли на север к пиктам.

— Туда им дорога, — облегченно вздохнул трибун.

Царица Картимандуя совсем иначе приняла эти известия.

— Значит, Венуций ушёл на север? — спросила она.

— Да, царица, — ответили два воина, и с ним очень много воинов из их семьи.

— Что ж он не безумец, чтобы биться с такой силой. Силы он соберёт на севере. Вот тогда он вернётся, не раньше. А жаль! Лучше бы он был безумцем. Тогда с ним было бы покончено сейчас же. Римляне бы прикончили его. О, Бригантия, почему римский посланник оказался так глуп, что запросил лишь тысячу воинов?

Посланцы стояли и слушали эти рассуждения повелительницы. Наконец та увидала, что мыслит вслух при своих людях, и велела им убираться.

Когда она осталась одна, в постели зашевелился Веллокат. Вскоре показалась его взлохмаченная голова с красными от похмелья глазами.

— Картимандуя, — позвал Веллокат.

— Ты уже не спишь?

— Давно уж.

— Слышал, что они говорили?

— Я что похож на глухого? — проговорил любовник царицы. Он почувствовал боль в голове и застонал, затем прибавил: — Иди сюда.

— Дикарь! — сказала Картимандуя и поморщилась. — Варвар.

— Так называют нас римские псы. Ты тоже скоро забудешь наших богов и будешь молиться их Юпитерам.

С этими словами бритт грубо привлёк к себе царицу и рывком бросил её на застеленную мехами постель.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Прошло уже четыре дня с того момента, как Актис попала в плен к Венуцию. Все они ушли на дорогу. Двигались непрерывно, останавливаясь лишь на ночлег. С верховой лошади Актис пересадили в повозку. Два воина неотступно следили за ней. Девушка внимательно наблюдала за тем, что творится вокруг. Она вслушивалась в кельтскую речь и пыталась понять её. Многие слова она понимала, так как знала их ещё с той жизни, в Линде, в других словах улавливала смысл в силу своей сообразительности. Девушка совершенно успокоилась, потому что была уверена в том, что Клодий очень скоро её выкупит, и она вновь обнимет своего горячо любимого мужа, а их встреча после таких ужасных происшествий будет особенно тёплой.

Два раза за эти дни её навестил Венуций. Он не разговаривал с пленницей, только что-то обсуждал с её стражниками, но молодой король не сводил голубых глаз с Актис. Девушке даже становилось не по себе, но она всё же не опускала глаз перед своим повелителем. Варвар смотрел на неё без стеснения, и в его глазах римлянка видела неподдельное восхищение. Это немного льстило пленнице, и она даже находила приятным такое внимание, но в то же время, чем дальше отряды Венуция уходили на север, тем большее волнение охватывало Актис.

Её заботило, как долго она будет находиться в плену, и послал ли король посланцев к её мужу, чтобы вести переговоры о выкупе. Однажды она всё-таки не выдержала и решила поговорить с Венуцием. Это произошло на пятый день плена. Король очередной раз подъехал к повозке, где сидела Актис, и девушка с ходу начала разговор.

— Я хочу говорить с королём, — с почтением, но не теряя достоинства, спросила она.

— Что ты хочешь узнать? — Венуций был удивлён словами девушки, которая молчала четыре дня и лишь бросала не него огненные взгляды, полные, как казалось бриганту, ненависти.

— Ты увозишь меня всё дальше и дальше. Когда же ты думаешь отпустить меня на свободу?

— О какой свободе может идти речь, если я взял тебя в бою?

Актис растерялась.

— Ты же обещал отпустить меня за выкуп.

— Разве? Я что-то не помню, чтобы давал подобное обещание. Я лишь мог подумать об этом. А о выкупе говорила ты.

Действительно, Актис вспомнила, что Венуций ничего об этом не говорил, и её настроение сразу изменилось. Всё вокруг сразу же стало враждебным и ненавистным. Всё. Абсолютно всё. Кроме короля. Как ни странно, к нему она не почувствовала особой ненависти. Варвар держался так просто и в то же время так благородно, как редко держали себя даже сенаторы в Риме. И обликом, и спокойствием Венуций походил на Клодия. Актис бессознательно доверяла ему. Тем не менее, после последних слов она наградила бриганта таким укоряющим и сердитым взглядом, наполненным искренним возмущением, что король-изгнанник не выдержал и, дернув узду коня, умчался прочь от своего боевого трофея.

Теперь Актис и впрямь забеспокоилась. Беззаботность быстро слетела с её безмятежного личика, на смену ей пришла задумчивость. Сердце охватила тоска. Актис вспомнила Клодия, порадовалась, что он жив, возблагодарила небо за его спасение, вспомнила о том, как супруг далек от неё и залилась слезами. С удивлением смотрели на неё британцы, ещё недавно весёлую и ликующую в предвкушении свободы, а теперь пришедшую в отчаяние.

Но слёзы высохли сами собой, когда она увидела ужасную картину. Её повозка поравнялась с крестьянской телегой, на которой Актис увидала остальных пленников-римлян. Все они, а их было девять человек, были из когорты её мужа. Пленники были связаны по рукам и ногам, и охранял их целый отряд бриттов. Почти все они были ранены. Грязные повязки с засохшей кровью, рваная одежда и понурые безучастно головы потрясли девушку.

Пленники сидели в повозке без военной амуниции, оставшись лишь в грязных и кровавых туниках. Никто не знал, что будет с ними, как с ними поступят варвары. Изнурительный бой лишил римлян сил, а поражение повергло солдат в безучастное созерцание проплывающей мимо них действительности. Пожилой легионер, тихо Стонавший от многочисленных ран, полученных в сражении, как только увидел Актис, постарался улыбнуться девушке, ободряя её, и собрав все силы, крикнул:

— Эллиан, наш командир, жив. Он не оставит нас в беде.

Актис прижала руки к груди и со слезами на глазах кивнула воину в ответ. Да, он спасёт нас, — прошептала она про себя, не решаясь крикнуть во весь голос о своей надежде на скорое освобождение.

Среди пленников один из воинов медленно поднял голову, взглянул на легионера, годившегося ему в отцы, который только что постарался вселить надежду в Актис, и избитыми в кровь губами чуть слышно проговорил:

— Мы все умрём у этих дикарей. Они ни кого не щадят, — и опять потупив взор, предался своим тягостным раздумьям.