Королева
Шрифт:
Елизавета II и в других делах превосходит сына в организованности, методичности и дисциплине. Она никогда не оставляет неразобранными правительственные ящики, тогда как Чарльз частенько этим грешит, когда на него, по выражению одного из помощников, “находит”, и он начинает “лихорадочно строчить письма, править речи и читать бумаги” (71). Королева такое поведение считает блажью. (В 2009–2010 годах Чарльз лично написал 1869 писем (72). Принц Уэльский не читает газет (аллергия со времен Дианы), предпочитая получать ежедневные доклады от своих помощников и сводку текущих событий из журнала “The Week”. Королева опасается, что тем самым он сужает свой кругозор и лишается возможности выработать объективный взгляд на прессу.
Друзья и коллеги не раз слышали от Чарльза намеки на вероятное отречение матери от престола.
Единственное исключение, как объяснила королева своей кузине Маргарет Роудз, “если у меня случится инсульт или начнется болезнь Альцгеймера” (75). Но даже в этом случае, по словам Роудз, “она не отречется” (76). Если королева окажется недееспособной, принц Чарльз будет назначен регентом и станет действовать от ее имени согласно Закону о регентстве 1937 года.
По придворной традиции для королевы, ее мужа и старшего сына расписаны утвержденные ими самими сценарии похорон. Сценарий Филиппа носит название “Мост Форт” (в честь моста через шотландский залив Ферт-оф-Форт), “Менайский мост” Чарльза назван в честь подвесного моста, связывающего Уэльс с островом Англси, “Лондонский мост” королевы в пояснениях не нуждается. Все три сценария проходят по ведомству лорда-гофмейстера и охватывают девять дней от смерти до погребения, с похоронными процессиями, церемонией прощания и церковными службами. “Сами “виновники” в подробности не вникают, – говорит Малкольм Росс, участвовавший в разработке. – Кому захочется вплотную заниматься собственными похоронами? Мы шлем им общие отчеты, их интересует только основное” (77). По крайней мере раз в год старшие придворные советники обсуждают организацию и проводят кабинетные учения.
В отличие от Эдуарда VII, Георга V и Георга VI, отпевания которых проводились в виндзорской часовне Святого Георгия после прощания в Вестминстерском зале, поминальная служба королевы будет проходить в Вестминстерском аббатстве, где последним из монархов отпевали Георга II в 1760 году. Часовня Святого Георгия и аббатство находятся на особом положении, принадлежа суверену, а не епархии. Однако, согласно бывшему старшему придворному сановнику, королева считает аббатство “главной церковью для себя и для англиканства” (78). Погребение пройдет в Виндзоре, в часовне Святого Георгия, где покоятся тела родителей и сестры Елизаветы II.
В ноябре 2010 года диктор NBC Брайан Уильямс, бравший у Чарльза телевизионное интервью, спросил, что будет, когда скончается королева. Ответ дался принцу нелегко. “Об этом лучше не думать. Конечно, когда это случится, придется что-то делать. Мысли на эту тему периодически проскакивают, но их лучше гнать. Понимаете, то, что произойдет, оно ведь произойдет после смерти мамы, а об этом думать совершенно не хочется” (79).
В том же интервью принц Уэльский впервые коснулся еще одной щекотливой темы – статуса его жены после восхождения на трон. Когда в 2005 году он женился на Камилле Паркер-Боулз, придворные советники успокоили преданных поклонников Дианы сообщением, что Камилла согласна довольствоваться титулом “принцессы-консорта”. Однако, наблюдая, как ответственно ведет себя Камилла в роли жены, прежние недоброжелатели, ополчившиеся на нее за годы романа с Чарльзом, постепенно меняли гнев на милость. Чарльз упоминал в узком кругу, что хотел бы видеть жену королевой-консортом, как в свое время Елизавета-старшая при Георге VI. Любой другой статус подразумевал бы мезальянс и неприемлемый “морганатический брак”. “Согласно обычаю и установленным правилам, жена получает тот же ранг, что и муж, – утверждает королевский историк Кеннет Роуз. – По действующим законам, никаких препятствий к появлению королевы Камиллы нет” (80). На прямой вопрос диктора NBC Уильямса, станет ли Камилла королевой, Чарльз ответил: “Поживем –
увидим. Все может быть” (81).Если Чарльз переживет мать, то станет следующим главой страны. Воцарение Карла III (или Георга VII, если он выберет в качестве тронного другое свое имя, с более приятными ассоциациями) сопряжено с рядом вопросов, открывающих дорогу реформаторам-республиканцам. В начале XXI века и лейбористы, и консерваторы рассматривали возможность внести изменения как в Закон о престолонаследии 1701 года, так и в закон о праве первородства, представляющие собой два столпа наследственной монархии.
Закон XVIII века был нужен для того, чтобы обеспечить воцарение монарха-протестанта, исключить католиков из очереди наследования и не допустить браков с католиками. Сторонники изменения данного закона считают его дискриминационным, поскольку ничто не мешает наследнику престола вступить в брак с представителем иудейской, мусульманской или индуистской веры. Кроме того, закон, действующий не первое столетие, нисколько не препятствовал католикам жениться на членах королевской семьи. Так, кузен королевы принц Майкл Кентский отказался от своего эфемерного шанса вступить на престол ради женитьбы на католичке, а жена Питера Филлипса, наоборот, перешла в лоно Англиканской церкви, чтобы не лишать его одиннадцатого места в пресловутой очереди.
Прямой пересмотр Закона о престолонаследии может поставить под удар законность царствования Елизаветы II и остальных представителей династии Ганноверов, которую сделал правящей именно этот законодательный акт. (Сейчас в Германии проживают несколько потомков Стюартов, которые смогут в таком случае претендовать на престол.) Даже положение о католичестве трогать опасно, ведь тогда под вопросом окажется обязательная принадлежность монарха к Англиканской церкви, поскольку одна из главных заповедей католицизма – воспитывать детей в католической вере. Кроме того, дело усложняет Вестминстерский статут 1931 года, согласно которому любые изменения в данном законе должны утвердить, помимо британского парламента, пятнадцать стран Содружества, признающих королеву главой государства.
По праву первородства, основанному на неписаном законе времен Средневековья, фамильный титул и состояние наследует первенец мужского пола. Применительно к монархии это означает, что в линии наследования мужчина получает преимущество перед женщиной независимо от старшинства по возрасту. Поэтому после королевы престол должен занять Чарльз, старший из ее детей. Анну – вторую по старшинству – отодвинули на четвертое место Эндрю и Эдвард, а затем всех троих отодвинули еще дальше сыновья Чарльза.
После женитьбы принца Уильяма вновь начались разговоры о том, что корона должна передаваться старшему ребенку суверена независимо от пола. Несмотря на опасения вызвать одной поправкой целую цепную реакцию конституционных пересмотров, в октябре 2011 года на проводящейся раз в два года конференции глав Содружества в австралийском Перте Дэвид Камерон получил согласие пятнадцати остальных стран уравнять в правах престолонаследия представителей обоих полов. Кроме того, Камерон предложил пересмотреть пункт, запрещающий членам королевской семьи сочетаться браком с католиками.
Королева косвенно поддержала изменения в своей речи на открытии саммита Содружества, призвав пятьдесят четыре страны “искать способы дать женщинам раскрыться в полной мере” (82). Тем не менее официальной позиции она не занимала, поскольку камней преткновения достаточно много, а конституционные вопросы достаточно сложны. “Решать должно правительство, – говорит старший придворный сановник. – Монархия – это великий, древний и прочный институт. Его устои складывались веками. Кроме того, лично королеву это не затрагивает, ей, как и другим ее великим предшественницам, судьба и так дала возможность проявить себя в роли монарха” (83).
Чарльз мало распространяется о своем видении роли монарха в XXI веке, однако некоторые интригующие намеки от него поступают. В 1994 году он заявил, что предпочел бы стать не “защитником англиканской веры”, а просто “защитником веры” (84) – сложно осуществимое желание для короля, который клянется поддерживать Англиканскую церковь как официально признанную государственную религию. Шестнадцать лет спустя Чарльз пошел дальше, сообщив, что “намерен служить защитником природы. Именно этому я и посвящу остаток жизни” (85).