Королева
Шрифт:
Немало очков Уильяму добавляет Кейт Миддлтон, которая своей природной красотой и утонченным стилем напоминает Диану, но более скромную и серьезную, ближе к Жаклин Кеннеди. Роман Уильяма и Кейт завязался на выпускном курсе шотландского Университета Сент-Эндрюс. Недосягаемые для назойливых папарацци, влюбленные поселились вместе, деля на двоих повседневные хлопоты вроде походов за продуктами в супермаркет и мытья посуды. Кейт, что немаловажно, получила хорошее среднее образование в престижном колледже Мальборо и росла в полной, сплоченной, дружной семье с сестрой, братом и родителями. Майкл и Кэрол Миддлтон воплотили голубую мечту среднего класса: бывший авиадиспетчер и стюардесса создали процветающую компанию, занимающуюся доставкой по почте товаров для проведения различных праздников. Уильям очень сблизился с “заботливыми и любящими” (116), по его словам, родителями Кейт.
Восемь лет таблоиды строили предположения кто во что горазд, пока наконец 16 ноября 2010 года объявление
Елизавету II и Филиппа выбор Уильяма привел “в полный восторг” (117). Королева одобрила союз, но с Кэтрин, как сразу же начали называть невесту во дворце, почти не общалась. Они пересекались несколько раз, всегда в компании. Первая встреча состоялась на свадьбе сына принцессы Анны Питера Филлипса в виндзорской часовне Святого Георгия в мае 2008 года, когда королева подошла “перекинуться парой слов” (118). По свидетельству принца Чарльза, услышав о помолвке, Елизавета II обрадовалась и пошутила: “Что ж, практикуются они уже достаточно” (119). Дэвид Камерон, узнавший о помолвке на встрече кабинета министров, сообщил, что все присутствующие встретили известие “радостными возгласами” и “барабанной дробью по столу” (120).
В королевской семье и за ее пределами мнение складывалось единодушное: приличная девушка из крепкой британской семьи среднего класса, первая будущая королева с университетским дипломом, – это отличная партия для Виндзоров. После всех переживаний за личную жизнь детей в 1980-х и 1990-х королева гораздо спокойнее относилась к тенденции следующего поколения королевской семьи выбирать в супруги “простолюдинов” из среднего класса.
Дочь принцессы Анны, Зара Филлипс, учась в Гордонстоуне, в семнадцать лет сделала пирсинг в языке, а чуть позже влюбилась в йоркширца Майка Тиндалла, профессионального регбиста, “амбала и пивохлеба” (121) с восьмикратно переломанным носом. Королева ни слова не сказала на то, что пара пять лет жила вместе до объявления о помолвке, как не возразила и против совместного проживания брата Зары Питера с будущей женой Отэм Келли в течение двух лет до свадьбы. Канадка Келли работала консультантом по менеджменту (122), а до этого изучала китайскую и японскую историю в Университете Макгилла, подрабатывая барменом, чтобы платить за обучение. Когда в декабре 2010 года у Филлипсов родилась первая дочь Саванна, канадцы приветствовали новорожденную правнучку королевы как свою соотечественницу.
Однако теплый прием, оказанный в августейшем семействе Кейт Миддлтон, гораздо важнее, поскольку она выходит замуж за будущего короля. Благосклонность королевы к “простолюдинке” на корню рушит республиканские доводы о косности и снобизме монархии. Даже рабочее происхождение Кэрол Миддлтон, отец которой был шахтером в Дареме, лишний раз подтверждает: монархия демократизируется. “Из грязи в князи за три поколения!” (123) – прокомментировал заслуженный придворный советник Малкольм Росс.
В первых телевизионных интервью Уильям и его будущая супруга – самодостаточные, уверенные в себе, несомненно влюбленные, – показали, что за будущее монархии можно не бояться. Кэтрин, как и Уильям, продемонстрировала рассудительность и интеллигентность. “Мы оба самые обыкновенные, – сказал принц, – и часто друг друга донимаем” (124). Кэтрин отдала дань уважения Диане, назвав ее “вдохновляющей личностью, у которой есть чему поучиться”. Однако, в отличие от покойной принцессы, она инстинктивно ощущает, что в своем “сиятельном блеске” не должна затмевать мужа. “Уильям все эти годы по-настоящему заботился обо мне”, – говорит она, называя своего спутника жизни “замечательным и любящим” (125). Уильям, ласково поглаживая невесту по руке, подчеркнул, что от Кейт никто не требует становиться новой Дианой и что она сама распорядится своим “будущим и судьбой”.
Дату свадьбы Уильям и Кейт выбирали с учетом плотного королевского графика, расписанного на весну и лето. Кроме того, 29 апреля 2011 года достаточно далеко отстояло от двух провокационных годовщин – пятидесятилетия Дианы 1 июля и тридцатилетия свадьбы Дианы и Чарльза 29 июля.
Побывав на свадьбах двадцати своих друзей, Уильям и Кэтрин четко представляли, какой хотят видеть свою. Королева тоже активно участвовала в подготовке (126) – дегустировала угощение для приема, утверждала меню и цветочное оформление. Церемония должна была объединить традиции и новизну. Для венчания выбрали Вестминстерское аббатство, где проходила свадьба Елизаветы II и Филиппа, предпочтя его собору Святого Павла, где сочетались браком Чарльз с Дианой. Тысячу девятьсот приглашений в аббатство тоже готовила королева, не Чарльз, что выразилось в некоторой старомодности слога. Кроме того, Елизавета II пригласила шестьсот пятьдесят гостей на дневной прием в Букингемском дворце. На этот раз вместо традиционного свадебного завтрака было решено устроить фуршет с винтажным шампанским “Поль
Роже” и канапе – холодными и горячими, – приготовленными двадцатью двумя дворцовыми поварами. Вместо свадебных подарков Уильям и Кэтрин, также в отступление от традиций, принимали пожертвования в пользу двадцати двух благотворительных фондов.Жених с невестой отвечали за список гостей, в котором ощущался значительный перевес в пользу их сверстников и представителей благотворительных организаций Уильяма. Чтобы вместить всех, послов приглашали без супруг. Даже для гостей королевы и принца Филиппа выделили всего сорок мест (127) – в полном соответствии с тенденцией молодежных свадеб, куда знакомых бабушек-дедушек практически не зовут. Зато Елизавета II пригласила дальних родственников вроде Маргарет Роудз (которая в свое время была подружкой невесты на свадьбе самой королевы) и заказала у штатных швей Анжелы Келли (128) светло-голубое платье, пальто и шляпу для кузины.
За месяц до бракосочетания Уильяма и Кейт королева посетила частный прием в Сент-Джеймсcком дворце, который ее двоюродная сестра леди Элизабет Энсон устраивала в честь пятидесятилетия своей компании по организации праздников. Более полутора часов Елизавета II общалась с другими гостями (129) в смешанной толпе числом шесть сотен, где на равных были представлены аристократы, флористы и сотрудники кейтеринговых фирм. “Обычно, когда в комнате появляется кто-то из августейших особ, вокруг них образуется вакуум, – говорит одна из светских персон. – Однако сегодня все толпятся вокруг королевы” (130). Ее величество веселилась, сияла улыбкой и непринужденно беседовала со старыми друзьями и новыми знакомыми, не прибегая к помощи адъютантов и фрейлин. “Ну, давайте знакомьтесь!” (131) – энергично взмахнув руками, воскликнула королева, представляя кого-то друг другу на ходу. Позже она отметила, как приятно было общаться с такой разношерстной публикой. “Все отлично ко мне относились!” (132)
За восемь дней до великого события в жизни внука Елизавета II отметила восемьдесят пятый день рождения, совпавший с ежегодной раздачей милостыни на Страстной четверг, которая впервые за десять лет проводилась в Вестминстерском аббатстве. За полчаса красные и белые мешочки с деньгами (133) были вручены восьмидесяти пяти мужчинам и восьмидесяти пяти женщинам. Королева шла вдоль шеренги твердым шагом, по которому никто не догадался бы, что ее уже несколько месяцев беспокоит боль в колене. (Она даже отказалась на время от прогулок верхом, однако в апреле, перебравшись в Виндзор, возобновила любимое занятие (134).) Филипп в элегантной визитке внимательно наблюдал, как супруга одаривает кланяющихся и приседающих в реверансе подданных монаршей милостью. В середине службы он поднялся на кафедру и уверенным звонким голосом зачитал отрывок из Евангелия от Матфея. После окончания почти две тысячи собравшихся пропели громогласное “Боже, храни королеву!” под аккомпанемент военных фанфар и органа.
К следующей пятнице аббатство превратили в зеленую рощу, расставив вдоль всего нефа шестиметровые клены и грабы в кадках, утопающие у земли в пышной ландышевой пене. Кэтрин хотела создать под величественными готическими сводами иллюзию цветущего сада, по которому отец поведет ее к алтарю. Кроме этого смелого шага, они с Уильямом внесли в бракосочетание немало других примет современности. Помимо великолепной фотографии молодоженов, сделанной Марио Тестино, церемония венчания обогатилась благодарностями собравшимся за “доброту” и “тепло любви”, которая “тронула нас обоих до глубины души”.
Еще утром перед церемонией королева даровала Уильяму и Кэтрин титул герцога и герцогини Кембриджских. Однако молодые, в нарушение всех условностей, объявили, что оставят и прежние свои имена. “Их можно свободно звать принц Уильям и принцесса Кэтрин, – говорит Падди Харверсон, пресс-секретарь принца Чарльза (хотя формально титул “принцесса” присваивается по праву рождения), – и никто не будет возражать” (135).
Всем передавалась радость молодой пары, двух любящих и понимающих друг друга людей. При этом венчающиеся демонстрировали, как выразился архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс, “совершенно неподдельное” (136) почтение к тысячелетним традициям монархии. Стоя у алтаря в алой с золотом форме почетного полковника Ирландской гвардии, Уильям шепнул Кейт: “Ты прекрасна” (137). Она действительно была прекрасна в простом, но изысканном платье с кружевом ручной работы на лифе и рукавах, под невесомой вуалью с изящной бриллиантовой диадемой “Гало”, одолженной королевой. Выезжая из аббатства в Парадном ландо 1902 года, Кэтрин спросила: “Ты счастлив?” – “Да, – ответил Уильям. – Это просто чудо. Я горжусь, что ты стала моей женой” (138).
Королева тоже назвала венчание “чудесным” (139). В ярко-желтом пальто и шляпке в тон она одобрительно, однако сдержанно наблюдала за церемонией из переднего ряда, восседая вместе с принцем Филиппом на деревянных позолоченных креслах с алыми шелковыми подушками. Жених с невестой уверенно держались под прицелом сорока телекамер, передающих каждый их жест и слово двум-трем миллиардам зрителей в ста восьмидесяти странах мира. Это не считая четырехсот миллионов пользователей Интернета (140), оставляющих по двести тридцать семь сообщений в твиттере в секунду (141).