Королевская кровь-13. Часть 1

Вики молчала, гладя его по плечу, и он вздохнул.

— А где Алекс сейчас?

— Тоже здесь. И старая когорта здесь, надо будет утром заглянуть к ним. Саню, конечно, можно и сейчас разбудить, но он только после боя, отдыхает. Заглядывал к нам часа полтора назад, после возвращения. Может, утром? Он, представляешь, решил пока остаться в армии, будет помогать на Юге Рудлога. Да и нам осталась работа, правда?

— И немало, судя по всему, — Мартин спустил ноги на пол. — Представляешь, у меня правда голова кружится, Вик…

— Это давление, Мартин, — грустно сказала она. — У стариков так бывает. И сахар упал, наверное. Тебе надо поесть, я сейчас попрошу принести. И давай… я отведу тебя в уборную.

— Я понял. Я ненавижу слабость, Вик. И старость.

— Кто же ее любит, Мартин. Но слабость и старость лучше, чем смерть.

Им принесли еды, и они, укутавшись в одно одеяло — для уюта, не для тепла, ели, разговаривали, смотрели на прекрасную заснеженную Тафию из окна, и снова задремали в обнимку уже когда за окнами рассвело. Можно было отдохнуть еще день перед тем, как уйти в Лесовину. А затем их ждал долг.

Много их было сейчас на Туре — родных душ, мужей и жен, возлюбленных, родителей и детей, которые засыпали, вжимаясь друг в друга. В объятьях того, кого любишь, легче забыть о пережитом.

Полина

«Я, кажется, привыкаю быть медведицей, — лениво думалось Полине, пока она выплывала из дремы. — Такой расслабленности, как у зверя, человеком не испытать»

Щеку и тело колола трава, пахло сосной и камнем, пели птицы и похрюкивали кабанчики. Но было еще что-то. Словно кто-то смотрел на нее, словно осторожно гладил тяжелой рукой.

Поля открыла глаза, резко села, моргая, опираясь на руки. И улыбнулась.

— Демьян!

В сердце плеснуло таким счастьем, что она чуть не задохнулась. Демьян сидел в нескольких шагах от нее, прижавшись спиной к сосне, откинув голову на ствол, и смотрел на нее, Полину. Он был небрит, одет только в гъёлхт, и так спокоен, каким она его давно не видела. Даже мшистые зеленые глаза светились теплом и, несмотря на двух-, а то и трехдневную щетину, он словно помолодел лет на пять.

— Я бы так смотрел и смотрел на тебя, — проговорил он, протягивая руку.

— Нет уж, — прошептала Полина, подползая к нему, садясь верхом, обхватывая руками и ногами, — придется не только смотреть.

Сквозь лесок под погодным куполом виднелись стены и окна замка, завешанные шторами — их раздвинут только тогда, когда королева выйдет из двора. Одежда, оставленная ей горничной, лежала на стульчике, но не могла Поля тратить время на одевание, когда наконец-то муж, живой, теплый был рядом!

Она обняла его крепко-крепко, и Демьян уткнулся носом ей в шею, вдохнул глубоко, заурчал.

— Наконец-то, — сказал он рычаще. — Наконец-то я буду с тобой и днем, и ночью, Полюш.

— Ты больше никуда надолго не уедешь? — обрадовалась она.

— Нет. Армия в Блакории справится теперь без меня. А я нужен здесь. Тебе и людям Бермонта. Страну нужно восстанавливать.

— Я так рада, — прошептала она ему в ухо, — как же я рада, Демьян. Ангелина писала мне, что ты был сильно ранен.

— Да, сильно, — ответил он после паузы.

Полина отодвинулась и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Ты же не будешь скрывать от меня ничего, чтобы не волновать, правда?

Он усмехнулся и провел пальцем по ее губам.

— Ты такая сонная, — проговорил он с нежностью. — Неужели совсем скоро наступит время, когда я буду просыпаться рядом с тобой и видеть тебя такой в нашей постели, Полюш?

— Мне и тут хорошо спится, — пробурчала она с иронией. — Не уходи от темы.

— Сильно, Поль, — повторил он. — Смертельно. Но меня откачали Свидерский с его учеником, а потом и Дармоншир. А потом уже, как рассказали, анхель подлечили, уже на Туре.

Она погладила его по голове, разглядывая его близко-близко.

— Спасибо, что помог выйти Алине, — прошептала она и прижалась губами к его щеке, скользнула на шею. Он улыбался, запрокидывая голову — всегда поддаваясь ее играм и ее настроению, и это кружило голову. — Спасибо, что остался жив, — и она поцеловала другую. — Спасибо, что вернулся ко мне, — и она коснулась губ, и Демьян ответил, осторожно и нежно, но все равно так, что у нее дыхание перехватило.

Поля долго стеснялась целоваться сразу после сна — но Демьян несколько раз объяснял ей, что не стоит вообще обращать на это внимание, что в берманах много звериного, они к запахам относятся совсем иначе, без брезгливости. Медвежья пасть и шкура, освежеванная добыча точно пахнут сильнее, чем человек.

— А почему ты не спрашиваешь, почему у меня короткие волосы? — поинтересовалась она настороженно, когда поцелуй закончился.

— Я уже три часа как вернулся из Тафии. Уже позавтракал с матушкой, пока ты спала, она все рассказала, — и он пропустил ее короткие пряди сквозь пальцы.

— И ты знаешь, что моя коса впиталась в алтарь?

— Знаю. Выходит, ты так подпитала Статью.

— Это кто?

— Наш стихийный дух, медведица. Только она погибла, Поля. Я не чувствую ее. А с детства ощущал, она была везде в толще земли, я везде мог позвать ее, и она меня любила, считала своим медвежонком. Она всех нас своими детенышами считала, всех берманов. Мой отец познакомил меня с ней, когда мне было шесть. Она спала почти все время, но, если хотела, могла подняться целым плато или горной грядой, так велика она была. Но на моей памяти никогда этого не делала, и много-много поколений до меня. А теперь вот сделала.

— А ты знаешь, как погибла? — тихо спросила Пол.

— Да, мы обмениваемся с другими странами информацией. Из Рудлога прислали по линии разведки телепорт-почтой фотографии и доклад. Она сражалась с одним из богов и он поразил ее, в Рудлоге она и рухнула.

— Как жалко, — тяжело сказала Поля. — Как же Бермонт без стихийного духа теперь?

— Отец нас без него не оставит, — отозвался Демьян. — А матушке-медведице сделаем памятный день и будем молиться за нее. Тайкахе так сказал сделать. Сказал, что у стихийных духов тоже зреют души. И иногда они могут откликнуться снова, не новой жизнью, так памятью.

— Ты и Тайкахе успел повидать? — улыбнулась Поля. Ей было до слез жалко медведицу, ей было радостно оттого, что Демьян был рядом, и радость и горечь сплетались, как сама жизнь.

— Да. Матушка сказала, он решил сидеть на площади, помогать людям. Ему уже поставили там ярангу. Ему осталось двенадцать игл. Шесть дней и ты будешь свободна, Поля.

— Он говорил. И что потом проверит, сработало ли все, и если да, то проведет ритуал благодарения. А если нет?

Демьян пожал плечами.