Королевская кровь-13. Часть 1

— Ты думаешь, я могу заставить тебя остаться здесь и переживать, что ты не там? — усмехнулся он. — Поля, твои сестры столько сделали для тебя и меня, как я могу удерживать тебя? Я знаю, насколько вы привязаны друг к другу. У меня найдется чем заняться, поверь. А ты иди к сестре. Надеюсь, она здорова. Там, внизу, она вела себя как настоящий боец.

— Алина? — изумилась Поля, но тут же заторопилась, обняла его. — Спасибо, спасибо, Демьян! Надеюсь, я вернусь не завтра!

— Я тоже, — откликнулся он ей в спину. Полина поспешила в свои покои — переодеться в удобное, а затем к телепорту.

Алина

Пятая Рудог лежала на кровати в бункере, глядя в потолок. Руки ее были беспокойны: она то гладила шершавое покрывало из мягкой шерсти, то скользила пальцами по черному браслету, мягко и осторожно покалывающему холодком, то трогала свою кожу и волосы. Ей все время хотелось теперь тактильного подтверждения реальности этого мира.

Сумка с ее и Макса вещами стояла у кровати, а принцесса ждала, когда ей скажут, что Зигфрид уже наверху, и проводят к нему. Ждала, стараясь привыкнуть, продышать тоску в сердце, и думала над тем, что ответил ей Стрелковский вчера — уже когда принес ей амулет отвода глаз.

— Игорь Иванович, — спросила она тогда у него, старательно подбирая слова, — Василина говорила, что в-вы после переворота ушли в обитель Триединого монахом. И п-потом вернулись, чтобы найти Полину.

— Верно, — осторожно ответил он.

— В-вы не могли бы меня проконсультировать по одному вопросу? Религиозные обычаи не входят в сферу моих знаний.

Лицо его чуть расслабилось.

— Конечно, ваше высочество. О чем вы хотели узнать?

— Что означает серая лента на капюшоне у монаха?

Стрелковский удивленно приподнял брови.

— Это знак аскезы, ваше высочество. Нерушимого обета, который дается во имя чего-то. Но вам об этом лучше поговорить с Его Священством, он благоволит семье Рудлог и не откажет вам. Он однажды очень подробно объяснил мне и правила, и последствия аскезы.

Тоска в груди вновь притухла, сменившись надеждой.

— Может, вы мне пока расскажете своими словами? — попросила она тихо. — Чего можно добиться этим обетом?

— Говорят, чего угодно, — улыбнулся он сдержанно и на мгновение прикрыл глаза, — но, конечно, это не так. Все зависит от важности того, от чего отказываешься, и о силе желаемого, — он потер переносицу, и Алина вспомнила, что Поля в минуты раздумия делала так же. — Все же Его Священство объяснил бы лучше, принцесса, но я скажу то, как понял я. Боги не всесильны и подчиняются правилам, установленными ими самими для равновесия планеты и Триединым для того, чтобы они не теряли берегов и всегда знали, что ответственны за свои поступки. Поэтому не все, далеко не все наши молитвы, помогают. Некоторые остаются без ответа потому, что у человека у самого есть все, чтобы решить ситуацию, какие-то — потому что человек недостоин помощи и творящееся с ним — это наказание. А какие-то потому, что у богов, даже вместе взятых, нет на это сил или есть правило, ограничивающее их. Но человек, взявший на себя аскезу, идя против своей природы и потребностей, словно придает большую силу своей молитве, заставляет богов обратить на нее внимание, вливает силу в бога, позволяющую ему преступить правило. Аскезу принимают как ради исполнения какой-то просьбы, так и во имя получения прощения за прошлые грехи или накопления сил… но она тоже ничего не гарантирует, ваше высочество.

— В-вам не помогла, да? — сказала она печально.

Он покачал головой.

— Я не просил воскресить ту, кого любил, ваше высочество. И не пытался загладить вину за то, что без суда лишил виновников в ее смерти жизни. Мне просто… было невыносимо говорить хоть с кем-то, когда у нее уже не было такой возможности.

Она понимала, что он говорит о маме, но не стала это озвучивать.

— Пообщайтесь с Его Священством, — в третий раз повторил Стрелковский. — Но, простите меня за личную рекомендацию, моя госпожа. Прежде чем бороться с судьбой, ради чего бы вы не интересовались этими практиками, вам нужно самой набраться сил.

«Я наберусь», — пообещала себе Алина.

В кармашке сумки лежала новая записная книжка — какой-то подарочный военный блокнот, найденный для нее на складах бункера. В нем на первом листе был составлен большой список дел, который начинался с пункта:

Проверить в храме, действителен ли еще наш брак.

За прошедшие с возвращения с поверхности часы, разделенные сном без сновидений, она много раз чувствовала подступающую истерику — и каждый раз доставала блокнот, читала то, что написала там, и, если что-то приходило в голову — добавляла пункты. В этом всегда была ее сила. В упорядоченности и систематизации.

— Потом порыдаете, Богуславская, — сказала она себе Максовым голосом, потому что слезы опять подступили к глазам. — Сначала дело. Сначала испробуйте все варианты, потом рыдайте.

Она улыбнулась, закрыла лицо руками и все-таки расплакалась.

За дверью раздались тяжелые шаги, и Алина, не успел гость постучаться, поднялась так быстро, как могла, оттолкнулась от кровати и поспешно доковыляла до двери. И распахнула ее.

— Матвей, — прошептала она, продолжая всхлипывать, улыбаясь и часто моргая, рассматривая его — он не похудел, но как-то словно высох, заматерел, и взгляд стал жестче, и линия губ — но глаза были тревожными, растерянными. Принцесса, шагнув вперед, крепко-крепко обняла его. И не смогла сдержать слез, когда большие ладони бережно и крепко приобняли ее со спины.

— Как ты? — спросил он так тихо и сочувственно, что она разрыдалась еще сильнее.

— Плохо, — ответила она ему в грудь, вытирая слезы. — Мне так плохо без него, Матвей! Он спас меня, и мир, выходит, спас, а сам не спасся!

Он погладил ее по спине.

— Лорд Тротт ушел как герой, — проговорил он с неловкостью. — Что ты будешь делать дальше?

— Я не знаю, — прошептала она ему в военную рубашку. — Но я точно не сдамся, Матвей. Разве могу я сдаться после всего, что прошла?

Ситников тяжело переступил с ноги на ногу.

— Мне так тяжело, что я ничем не мог помочь, малявочка. И сейчас не могу. Я многое видел, но понимаю, сколько всего я не знаю. Ты расскажешь мне?

— Потом, — она всхлипнула. — Не успею, меня вот-вот заберут во дворец. У нас с тобой максимум минут пятнадцать.

— Прости, — пробасил он виновато, — я так хотел прийти пораньше, но очень устал и только восстановился. Открыли с Александром Даниловичем Зеркало сюда на пару.

— Он тоже здесь? — изумилась Алинка, вытирая слезы.

— Ага. Они с Катериной Степановной… ну… встречаются, — сообщил Матвей. — Видела ее тут?

— Видела, — подтвердила Алина. Они так и стояли на пороге, с распахнутой дверью, за которой несли дежурство два охранника. — Мне ведь надо поговорить с ним, Матвей, но это потом, попозже. Скажи мне, помнишь, ты рассказывал, что Четери смог дозваться Свету с помощью шаманского ритуала? А откуда были те шаманы?

— Из Йеллоувиня, насколько я помню, — ответил он с пониманием. — Вроде бы Четери просил о них самого Хань Ши. А ты… ты думаешь?

— Думаю, — тяжело ответила Алина. — Пока мне остается только думать, Матвей, пока я делать ничего не могу.

Матвей отодвинулся от нее, еще раз осмотрел с ног до головы.

— Да, мне хочется прямо сейчас сварить тебе борща, такая ты тощая, — признался он и неловко улыбнулся. — Ты как ходишь-то, Алина?

— С трудом, — вздохнула она. — А борщ мне пока нельзя, хотя ты сказал, и мне ужасно захотелось именно твоего. Ты ведь придешь ко мне во дворец, Матвей, правда? Я буду тебя ждать. Только нам надо будет как-то связаться, чтобы назначить встречу. Телефоны-то не работают. О, ты же можешь это сделать через начальство!