Королевская кровь-13. Часть 1

И там семья, и мужчины, и женщины, поклонившись стихийному духу и месту памяти своего отца и деда, засучив рукава, принялась за работу.

Цэй Ши попросил вьюнок сделать в одной из сторон большой полукруглый проход — и сплелись побеги вьюнка спиралью, обрамляя его. Женщины тем временем, повязавшие на волосы платки от солнца и надевшие широкие соломенные шляпы, чтобы не обгореть, широкой горстью разбрасывали вокруг вьюнка семена.

Цэй Ши зашел внутрь, под купол размером со стадион, и за ним зашли все остальные. Зашел и Вей. Отец прошел к противоположной от входа стене, приложил руку к земле и просвистел молитву-призыв. Задрожала земля, и из-под руки Цэй Ши пробился широкий, в два метра, колодец с тяжелой, зеркальной, будто ртутной водой. То пришел по зову еще один старый дух — и по воле наследника над колодцем образовалась гигантская зеркальная статуя Желтого, ровно такая, какая была у них в семейной часовне.

Мин Ши, дядя Вея, тем временем работал с землей внутри вьюнка — поднимал кругом валы, оформляя их как скамейки, укрытые плотной зеленой травой, устилал травой пол под вьюнком.

Старшая сестра Вея, зайдя под купол, подняла руки к плетеному потолку — и потекли вниз побеги, образуя под потолком шестьдесят шесть вместилищ для магических светильников. Ли Сой, подождав, пока закончит принцесса, наполнил их холодным золотым огнем, что будет разгораться в ночи и гаснуть с восходом солнца, и купол будет сиять издалека.

А Вей Ши, прикрыв глаза, прикоснулся к вьюнку и прошептал:

Здравствуй, дедушка. Помоги мне, пожалуйста.

И затем вспомнил, каким видел деда в бою — в развевающихся одеждах, тонкого и прямого, несломленного и жесткого, противостоящего силе не меньше своей. Под руками принца справа от входа создавалась из побегов вьюнка ниша, а в ней вставал из них же дед — высотой в пять человеческих ростов, великий и могущественный, любящий свою страну и свою семью. За спиной его стелился огромный тигр — его вторая ипостась.

Вей Ши поклонился статуе деда и пошел дальше по стене. И там под его руками из узлов и побегов вьюнка создавалась история боя — та, что видел он в видениях девочки Каролины, те, что застал он сам. Тигр и всадник на охонге. Невидши вокруг. Первое столкновение. Появление Вея. Победа деда. И на другой стороне от статуи первопредка семьи рисовал побегами он то, каким помнил дедушку во дворце — вспоминал кадры его коронации, его в домашней обстановке с женами и детьми, его же на троне и среди министров…

Лишь одну картину не создал Вей — ту, где он мечет в горло врагу кинжал и где побеждает. В этой истории победитель — Хань Ши, а ему, Вею, нет чести строить себе памятники при жизни.

Зазвучали в храме, созданном из посмертного дара деда песни птиц-равновесников, вызванных отцом. Будут они звучать здесь вечно, а духи будут сменять друг друга, и для них всегда здесь будет лакомство и благодарность. Встали вокруг мемориала из семян, посеянных женщинами семьи, прекрасные сады. И кусты сирени обрамили дорожку, ведущую к храму, и проступившие по велению Ли Соя из земли булыжники вымостили ее на тысячу метров от входа.

А затем Ли Сой вышел в поле и раскинул руки, и все останки инсектоидов поднялись в воздух и собрались в огромный черный хитиновый курган на противоположном краю дорожки, который по приказу Цэй Ши тут же оплели растения — будут питаться гниющей плотью, и останется черный курган рядом с золотым храмом вечной памятью тем событиям.

Семья стояла полукругом за отцом, глядя на курган, а Вей стоял рядом с сестрами и то и дело бросал взгляды на мать.Успокоившееся от молитвы и доброй работы его сердце снова ныло. И он чувствовал, что ее — тоже.

Ли Сой отвел семью обратно в Императорский город, и все разошлись по своим дворцам — позволить слугам привести себя в порядок, а Цэй Ши — надеть церемониальное облачение.

Было по времени Пьентана всего семь утра, а коронация была назначена на десять. Любили Ши раннее утро, что поделаешь.

* * *

— Все у этих Желтых не как у людей, — проворчала я, ослепленная представившейся картиной.

Нас с Люком, леди Лоттой, Берни и Маргаретой, разодетых в торжественное серебро с лазурью — цвета Дармоншира, — проводили к коронационной арене. Был с нами и Таммигтон в серебре с зеленью. И он был также потрясен, как и мы.

— Ты разве не видела фотографий арены? — удивился Люк, придерживая меня, пока я садилась.

— Нам показывали на истории правящих домов, — призналась я, — но я не была очень внимательна, каюсь. Но зато я помню последовательность церемонии.

Арена представляла из себя круглое озеро с серебряной водой, на которой в дымке покачивалась золотистая пагода, соединенная с берегом тонким мостком. С озером что-то было не так, но я никак не могла сообразить что. Вокруг него ступенями поднимались созданные из земли ложи с сидениями, оплетенными травой и какими-то вьюнками, заполненные людьми, и все это похоже было на цветок с зеркальной сердцевиной и многими-многими лепестками. Все йеллоувиньцы были в золотистом — золото лилось с голубых небес от солнца, золотом сияли одежды. В большой ложе, украшенной желтыми и фиолетовыми цветами, прямо напротив пагоды сидела многочисленная императорская семья: там было несколько сотен человек, которые расположились рядов на двадцать наверх.

Почетных гостей усадили на первых рядах, прямо у воды, в ложах поменьше. Я видела совсем рядом ложу серениток, где на первом сидении в окружении маленьких братьев и сестер сидела царевна Агриппия, а за спиной ее с двух сторон расположились женщина, очень похожая на Иппоталию, и вторая, с вьющимися темными волосами и умными карими глазами, увешаная магическими амулетами. Я видела делегации эмиратов и Тидусса.

Я видела своих сестер. Ангелина в синем, белом и красном расположилась рядом с Нории, окруженная множеством драконов и такая величественную, что она казалась выше соседей. Каролина сидела рядом с ней и отец тоже. Василина в соседней ложе, одетая, как и дети, в красное. Мариан в алом офицерском мундире с орденскими лентами, как и на Васе. Там же была Алина, а за ними — премьер Минкен, куча знатных царедворцев и первых фамилий страны. Увидела я и Полю в зеленом и красном рядом с Демьяном в традиционном гъелхте, одетом на белоснежную рубашку с кружевными манжетами и воротником. Была там и матушка Бермонта. За их спинами тоже виднелось массивное берманское представительство.

Я тоже добавила в свое серебро красный. Мы всегда помнили, кто мы и откуда.

С сестрами мы поздоровались благочинно, изящно подняв руки и пошевелив пальчиками, обменявшись улыбками и кивками. Внезапно оказалось, что я не только помню все уроки, но даже то, как делала это мама.

Люк сидел рядом, слегка настороженный, и я прямо ощущала, как он хочет курить.

— Воспринимаешь как репетицию? — спросила я таинственным шепотом. Говорить громко было боязно — вдруг спугну благолепие, разлившееся вокруг, и стану причиной срыва коронации.

Он хмыкнул и чуть расслабился. И хотел что-то ответить, но тут зазвенели гонги и на пагоду ступили шесть священников во главе с Его Священством, настоятелем главного Храма Всех Богов в Йеллоувине. Ритмичный звук гонгов подхватили золотисто-фиолетовые птахи, во множестве порхавшие то тут, то там, и даже меня начало накрывать торжественностью и красотой момента.

Следом одна за другой прошли на пагоду три тонкие и красивые женщины с белыми лицами и в белых одеждах, с прическами, соответствующими провинции, откуда они были родом, без украшений и босые — то были жены наследника, и скромно встали они у ближнего к озеру краю пагоды.