Королевская кровь. Книга третья

— Я буду очень, очень хорошей, — с жаром заверила она его, поглядела недолго на место, где он только что стоял, вздохнула — от смеха она вся взмокла, и живот болел, и стала приводить кровать в порядок.

Встревоженный разговор, начавшийся в королевской трапезной после исчезновения монарха, затих, стоило ему появиться у длинного, пышно накрытого стола. И выглядел Его Величество почти так же спокойно — разве что волосы были в беспорядке.

— Прошу извинить мое отсутствие, господа, — невозмутимо сказал Демьян Бермонт, садясь на тяжелый стул, — мы проводим учения, и срочно потребовалось мое присутствие. Господин Инсофт, я хотел бы отметить ваши успехи в природоохране. Каким образом удалось сократить вырубку лесов?

А вот принцессе Алине было не до смеха. Она пыталась отжаться под суровым взглядом сержанта Ларионова, и раз за разом, пыхтя, падала на пол тренажерного зала. Всю прошлую неделю она филонила, но сегодня, после того, как гости со стороны Полькиного жениха уехали, в ней заговорила совесть, и Ее умное Высочество позвонила своему наставнику, робко поинтересовалась, не занят ли он, и не мог бы он провести с ней тренировку сегодня.

— Я уж думал, вы спеклись, — сказал старый вояка в трубку, и тут же покаялся, — извините, Ваше Высочество! Виноват! Думал, не позвоните уже. Конечно, давайте потренирую вас. Раз есть задор — нужно!

— Ой, — сообразила Алинка, — воскресенье же. Вы же выходной, наверное?

— Никак нет, — отрапортовал Ларионов, — то есть да, но я живу в казарме, и рад буду, Ваше Высочество!

Алина, чувствуя себя героиней, переоделась, прошла в зал — и тут-то все геройство кончилось. Примерно на тридцатом приседании.

— Вы же меня должны защищаться учить, — произнесла она дрожащим голосом, когда закончилась разминка, и сержант скомандовал — двадцать кругов по залу.

— Пусть сначала на ваши косточки мяско нарастет, Ваше Высочество, — бодро отозвался сержант, — потому что защищаться вы сейчас можете только припустив как следует прочь от врага. Так что бегом марш! Если не будете отлынивать, то как раз недели через две начну вам стойки и нырки показывать.

Алина послушно потрусила мимо чернеющих окон и дальше по кругу, думая о том, что удивительно даже — что никто не изобрел магнастойку, такую, чтобы быстро росли мышцы, и силы прибавлялось. И что надо почитать о свойствах трав — может, есть где-то решение ее проблемы?

— Твоя настойка — чудо, — с чувством произнес Алекс Свидерский, выглядящий заметно крепче. Уже не дистрофичным, а просто стройным, с небольшими валиками мышц. Он коротко остриг свои волосы, убрав седые пряди, и стал казаться совсем молодым со своим светлым ежиком и тонким телом.

— Ты ее литрами, что ли, пьешь? — бледный Тротт оглядел друга, раздраженно пощелкал пальцами по прикроватной больничной тумбочке. — Не больше трех раз в день по глотку, Алекс, иначе растащит, начнет жир откладываться.

Инляндец страдал от боли, от безделья, от того, что лаборатория простаивает — а ему, чтобы восстановиться до состояния, когда он может управлять потоками даже простейших настроек для зелий, нужно было еще дня два. Или три. Не прибавлял хорошего настроения и поблескивающий золотом орден, лежащий на тумбочке. Он так и не прикоснулся к нему с утра и едва сдерживался, чтобы не попросить запуганную им медсестру выкинуть его в мусор.

— Тебе что-нибудь нужно еще? — спросил Свидерский, оглядывая палату и задерживая взгляд на аккуратно выставленных на тумбочке флаконах с регенераторами и усилителями, пачке шприцов в стерильной упаковке. — Мне кажется, мы скоро к тебе всю лабораторию перетащим.

— Несколько жалких склянок, — процедил Макс, — но мне этого недостаточно. Если хочешь помочь, возьми у меня в секции а-три антидемонический репеллент и принеси сюда.

— Зачем? — удивился ректор. — Рудакова и Яковлеву в среду перевели в камеры управления. Или, — он нахмурился, — ты что-то чувствуешь?

— Ничего, — хмурясь, нехотя объяснил Тротт. — У репеллента есть побочное действие — он ускоряет метаболизм. Раз я не могу над восстановителем поработать, буду восстанавливаться тем, что есть. Сходи, Данилыч. Сейчас сможешь?

— Смогу, — кивнул Алекс. Посмотрел на друга внимательно и ушел через Зеркало. А Тротт, стиснув зубы, встал, и побрел в ванную комнату.

С утра, сразу после завтрака, который он проигнорировал, и осмотра, на котором он в очередной раз жестко пресек попытки врача удержать его от инъекций неизвестных персоналу лекарств, к нему зашла взволнованная медсестра и робко сообщила, что через двадцать минут ему нанесет визит Ее Величество королева Василина. И что, если лорд Тротт желает, она может помочь ему переодеться и сесть.

— Ничего не нужно, выйдите, — сказал он ей сухо, и она с облегчением удалилась. Наверное, в отделении будет праздник, когда его выпишут. Впрочем, его это не волновало. Напрягала его предстоящая встреча с Василиной Рудлог. Сейчас, когда он был слаб и силы было совсем немного, это было крайне опасно.

И не зря напрягала — когда королева вошла в палату в сопровождении мужа и старающейся не показать, что волнуется, младшей сестры, он — бесконечно уязвимый без своих щитов, которые он обычно носил, не снимая — сразу ощутил жар и притягательность ее ауры. И даже испугался — когда правительница поздоровалась от двери и направилась к нему.

— Ваше Величество, — с трудом попросил он, пытаясь поставить хотя бы один, слабенький щит, — простите меня, но у меня повреждены нервные окончания, отвечающие за зрение. Я не смогу увидеть вас, если вы будете ближе, чем в десяти шагах от меня.

Королева, к его облегчению, остановилась, улыбнулась мягко, оглядела его своими чудесными голубыми глазами. Точно такими же, как у ее матери. Произнесла «конечно» и отошла к стене у двери. Села на предложенный принцем-консортом стул и завела светскую беседу. О том, как она сожалеет, что лорд Тротт по состоянию здоровья не смог посетить субботний прием. О том, как дом Рудлог ценит его неоднократную помощь и благодарен за спасение Ее Высочества Алины.

Настороженная Ее Высочество с неловкостью поглядывала на своего несостоявшегося преподавателя — и то ли побаивалась, то ли все еще была обижена — но в пытке, именуемой разговором, участия не принимала. Только подошла к его кровати, пролепетала, стараясь, чтобы голос звучал твердо: «Примите мою сердечную благодарность, лорд Тротт» — и положила на тумбочку проклятый орден.

Глупая навязчивая девица, которую он чуть не убил однажды. Хотя он почти не замечал ее — все внимание было сосредоточено только на том, чтобы удержать щит. И руки начинали трястись, и в глазах снова прыгали красные пятна, а он отвечал вежливо, благодарил, кивал — и чувствовал, что еще немного, и все рухнет.

К его счастью, посетители не стали задерживаться. И Макс, в очередной раз обессилевший, смог выдохнуть только когда за королевой закрылась дверь.

После ухода Алекса, принесшего препарат и посидевшего еще немного, профессор Тротт аккуратно откупорил флакон с репеллентом, набрал прозрачную жидкость в шприц — и воткнул его в бедро. И заснул почти сразу, твердо решив, что завтра выпишется и продолжит лечение на дому.

Глава 17

Стрелковский, понедельник