Королевские игры

– Мой дорогой Томас Морган преданно трудится в Париже ради нашего общего блага. Известно ли ему о новом способе связи?

– Я сам ему сообщил, мадам. Ответ еще не пришел, но курьер - верный слуга вашего величества. Полагаю, вернется через день-другой.

Мария на мгновение прислонилась лбом к холодной грубой стене. Так хотелось верить, однако опыт подсказывал, что нужно сохранять осторожность.

– А вы, мастер Поули, уверены в непогрешимости новой почты?

– Насколько вообще можно быть в чем-то уверенным, мадам. Хозяин таверны крепок, как скала. До тех пор, пока ваша служанка будет соблюдать осторожность и хранить молчание, никто не заподозрит неладное.

– И когда же изобретение начнет работать?

– Немедленно, мадам. Прикажите Барбаре каждую пятницу проверять пивные бочки. А если сами захотите написать, вот вам затычка.

Мария подхватила появившийся в отверстии маленький кожаный мешочек, внимательно его осмотрела и поблагодарила:

– Спасибо, друг мой. Надеюсь, смогу достойно наградить вас за верность и отвагу.

– Ваша безопасность и успех общего дела - лучшая награда, мадам.

Робин вернул кирпич на место.

Мария спрятала тайник в карман и вернулась на дорожку, где ее ждали фрейлины.

Глава 18

Петиция Ашертон сидела в спальне одна: она зашла, чтобы сменить чулки. Прореха на пятке уже послужила причиной болезненной мозоли, а леди Шроузбури не понравится, если одна из камеристок внезапно начнет хромать. У Летиции осталось всего три пары чулок, и теперь она горестно рассматривала предательскую дырку. Вряд ли такую удастся заштопать, но все же можно попробовать в последний раз. Она села на стул и принялась натягивать чистый чулок.

Звук открывшейся двери заставил ее вздрогнуть. Летиция обернулась и увидела служанку. Та принесла ночные горшки, которые забрала утром, и смущенно извинилась:

– Простите, мадам. Не знала, что в комнате кто-то есть.

– Пришлось на минуту вернуться, - успокоила Летиция и взялась за второй чулок.

Горничная принялась расставлять горшки по местам.

– А та молодая леди, которую считали больной, уже поправилась?
– поинтересовалась она из-под кровати Джоан и Розамунды.

– О ком ты?
– не поняла Летиция.

– О той фрейлине, которая должна была остаться в постели, когда все отправились в Гринвич, - пояснила горничная.
– Мне велели заглянуть в комнату и принести еду. Я принесла хлеб, сыр и молоко, но ее не застала. Когда пришла снова, еда оставалась нетронутой, а больной снова не было.
– Служанка встала и убрала со лба бесцветные волосы.
– Тарелка стояла вот здесь, на комоде.

– Понятно, - нетерпеливо отозвалась Летиция.
– А когда же она вернулась?

– Никогда. Я несколько раз заглядывала. Больше поручений не будет, мадам?

– Нет, все в порядке. Впрочем, обмети-ка вон ту паутину в углу. Уже сто лет висит. Разве тебе не велено убирать регулярно?

Девушка быстро поклонилась и поспешила расправиться со злостной паутиной, а Летиция закрепила подвязки и, улыбаясь собственным мыслям, вышла из спальни, чтобы вернуться на службу, в покои королевы.

Ее величество вышивала, вполголоса беседуя с леди Шроузбури и леди Пемброк, в то время как молодой менестрель, устроившись на широком подоконнике за их спинами, играл на лютне и свежим, ярким, сильным голосом пел мадригал:

Не спрашивай, кому дарю свои мечты,

О ком тоскует муза ночью лунной.

Поверь, красавица: волнение рождаешь только ты,

Лишь о тебе поют влюбленной лютни струны.

– Сидни - непревзойденный поэт, - мечтательно произнесла Елизавета.
– Поэт и воин. По-моему, красивое сочетание.

– Сэр Уолтер Рали тоже обладает каждым из этих талантов, - добавила леди Пемброк.

Королева улыбнулась:

– Мой дорогой Рали, до чего же он галантен.
– Она оторвала взгляд от работы.
– Розамунда, ты представляешь, как выглядит сэр Уолтер Рали?

– Да, мадам.

– В таком случае нарисуй его для меня.

– Хорошо, мадам.

Розамунда взяла чистый лист. Летиция наклонилась к Фрэнсис Дарси:

– Что за немыслимое самомнение! Кем она себя считает? Между прочим, мне известно о мадам Фаворитке кое-что интересное. Оказывается, наша художница далеко не так безупречна, как кажется.

– Что ты говоришь?

В глазах Фрэнсис вспыхнуло любопытство.

Однако Летиция приложила палец к губам и шепнула:

– Потом. В спальне.

В три часа Розамунда вошла в конюшню и обнаружила, что брат уже ждет и даже держит под уздцы Дженни. Томас тут же спешился и тепло обнял сестру.

– Как дела, малышка?

– Неплохо, - ответила Розамунда и подставила щеку для поцелуя.
– Рада тебя видеть.
– Она спрятала лицо в пышной гриве любимой лошадки.
– Не знаю, как тебя благодарить за то, что оплатил содержание Дженни.

Томас поморщился:

– Честно говоря, выбора не было. Но ради удовольствия и удобства сестры не жалко никаких денег.

Розамунда лукаво улыбнулась:

– Какое красноречие! Какая галантность! А как твои дела? Где ты прятался так долго?

– О, где только не прятался.
– Томас пожал плечами.
– Ездил, выполнял поручения нашего господина.

– Во Францию?

– Вопросы неуместны, сестричка, а ответы невозможны. Садись-ка лучше, да поедем. Леди Уолсингем ждет с нетерпением.

Оказавшись в седле, Розамунда сразу почувствовала себя удивительно свободной. Она украдкой взглянула на брата и подумала, что Томас даже не представляет, как она изменилась за то время, что жила в Лондоне. Во всяком случае, ему-то уж точно лучше не знать о событиях последнего времени.

– К обеду приглашены и другие гости, - сообщил Томас, - так что советую проявить весь свой придворный лоск. Конечно, если он присутствует хотя бы в небольшой степени. Впрочем, в этом платье трудно узнать недавнюю хулиганку.