Королевский путь

Но обращалась она не к Джимми, как прежде, а к Давиду.

Слова Давида прозвучали утешительно.

— Пока да, Мадам. Но пусть вас это не пугает. Мы с вами решим, как немного «подрезать крылья» этому человеку. Мы сделаем народ Шотландии свободным и счастливым, а Ваше Величество — королевой, но не на словах, а на деле.

— Но как? — спросила Мария.

— Мы найдем способ, Мадам. Возможно, мы сможем это сделать через Ваш брак с могущественным принцем-католиком, как вы сами. Но, Мадам, прежде всего: терпение и осторожность!

— Вы правы, Давид… Давид, милый, вы знаете, я хочу, чтобы вы взяли это кольцо.

— Но, Мадам, это слишком дорогая вещь.

— Да как вы можете говорить такое после всего, что сделали для меня? Я обещаю, когда-то я сделаю так, что вас не будут больше звать vale de chamber, и даже просто Давид-певец. Вы станете моим главным советником, Давид, по всем вопросам… Он поклонился, и его громадные сияющие глаза скользнули с ее лица на сапфир подаренного кольца…

* * *

Несколькими днями позже Мария отправилась из Холируда в монастырь Святого Андрея. Двор, среди которого был и Пьер де Шателяр, остановился на ночь в Бернисленде.

С того дня, как Шателяра нашли в кабинете королевы, его бросало то в жар, то в холод от волнения. Он проклинал свое невезение. Он был уверен, что не потребуй Мария эту чертову меховую накидку, ему бы определенно повезло; они могли бы уже быть любовниками. Конечно, перед своими служанками она лишь делала вид, что сердится, а на самом деле в ней не было и тени гнева. В тот вечер они расценили это происшествие как шутку. Шутка! А ведь он совсем не шутил.

Мария с большим трудом отчитала его, что, конечно, означает, что ожидает продолжения… В этот раз он все устроит лучше, и не позднее утра он станет ее любовником.

В этот вечер у него была возможность спрятаться получше. Когда Мария уединилась с братом и государственным секретарем Мэйтлендом, он тихо пробрался в ту спальню, где она должна была спать этой ночью. Он обследовал кровать и с ликованием открыл, что там полно места, где спрятаться. Жаль только, что при нем шпага и кинжал, и их было сложно пристроить под кроватью, но он хотел предстать перед Марией во всем великолепии.

Он долго лежал под кроватью в неудобной позе, как вдруг он услыхал голоса входящих в спальню Марии и ее двух служанок.

— Я устала, — сказала Мария. — Флем, иди сюда и помоги мне лечь. Я так замерзла…

— Господи, какая ужасная головная боль, — сказала Мария, когда Ливи сняла с нее головной убор. — Как же все-таки холодно… Скорей бы лето…

Ливи заметила легкое движение полога кровати. В полном молчании она вытаращилась на это, а потом пригляделась повнимательнее. Она совком приподняла край полога и обнаружила под кроватью мужской ботинок. Королева и Флем быстро перебежали на ее сторону. Из-под кровати со стоном выбрался Шателяр.

— Ну это уж слишком! — закричала Мария.

— Во второй раз! — пробормотала Флем.

Шателяр в бешенстве за собственную глупость, которая позволила его найти и во второй раз, в ярости на нашедшую его Ливи, захлестываемый чувствами, даже и не пытался извиняться. Неуклюже, но без тени страха, он набросился на королеву, схватил ее и, к ужасу королевы и двух других женщин, начал со страстью осыпать ее поцелуями.

— Да как вы смеете! — закричала Мария.

Ливи и Флем накинулись сзади на Шателяра и попробовали освободить королеву, но его безумное желание и решительность, казалось, сделали его вдвое сильнее. Он бросил королеву на кровать, и все четверо продолжали бороться уже там.

— На помощь! — закричала Мария, не на шутку испугавшись. — Скорее!

Флем бросила борющихся и побежала к двери, крича:

— На помощь! Спасайте королеву!

Когда прибыла охрана, возникла ужасная суматоха.

— Взять этого человека! — приказала королева.

Шателяра схватили, и в этот момент в апартаменты вошел брат королевы граф Меррейский.

— Что все это значит? — сурово спросил он.

— Он был под кроватью! — задыхаясь, произнесла Флем. — Прятался!

— Заберите у него шпагу и кинжал, — обратился граф Меррейский к охранникам, — и посадите его под арест.

Шателяр обратился к королеве:

— Мадам, вы знаете мои намерения…

— Они ясны, — сказала Мария.

— Я принес вам любовь…

— Да уведите же его! — закричала Мария.

Упирающегося Шателяра вытащили из комнаты.

Граф Меррейский повернулся к сестре и сурово произнес:

— Мадам, за эту неучтивость он поплатится жизнью.

Мария побледнела, но он торопливо продолжил:

— Я не сомневаюсь, что он — орудие ваших врагов.

Он махнул рукой всем собравшимся в комнате.

— В вашем присутствии здесь больше необходимости нет, — сказал он и добавил, — к счастью, жизнь королевы спасена.

Граф Меррейский сразу отметил среди присутствующих в комнате королевы Томаса Рэндолфа. Рэндолф был в восторге, собираясь расписать произошедшее своей королеве. Он выдал себя своей экспрессией. Какое же дивное письмо он отправит Елизавете, героине многих подобных историй. Среди присутствовавших в комнате свидетелей этой сцены было и несколько сторонников Нокса. У них был хороший нюх на скандалы. То, что Шателяра нашли в королевской спальне, будет к утру известно всему Эдинбургу. Через несколько часов эта весть достигнет границы… Томас Рэндолф отправит письмо, и мадам Елизавета сразу же узнает о произошедшем от своего любовника Роберта Дадлея.

Стоило графу Меррейскому остаться наедине с тремя женщинами, как он сразу сказал:

— Мне нужна правда.

— Ливи нашла его под кроватью, — заявила Мария. — Он выбрался оттуда и набросился на меня.

— Думаю, Ваше Величество просто дали ему какой-то повод для такого поведения.

— Тем, что я похвалила его поэмы? — сердито спросила Мария.

— Все дело в танцах, — проворчал брат.

— Мы во Франции всегда танцевали модные танцы, но никто не видел в этом ничего дурного.

— Но Ваше Величество теперь в Шотландии!

— Джимми… что ты собираешься сделать с Шателяром? Ты говорил, что он поплатится за это жизнью. Я не согласна с этим… просто потому, что это было минутное безумие… шалость… ты сам мог видеть.

— При нем были кинжал и шпага. На это, кажется, стоит обратить внимание…

— Что ты имеешь в виду, Джимми?

— Тебе прекрасно известно, что у тебя множество врагов.

— Шателяр не враг!

— Для твоей чести лучше, чтобы он признал себя таковым. Уложите вашу госпожу в постель, — приказал он служанкам.