Королевский сорняк
Шрифт:
– Жена ждала, а я и так припозднился. А такси стояло у ресторана. Я еще подумал, что это надежнее, чем хватать частника, хотя и дороже: все-таки вечер был, темно. Неспокойно для одинокой девушки.
– Хорошо. Валя Прохоров, он при каком издательстве работает? – И, получив название, детектив продолжил: – С кем он дружит? Персонал внутри издательства? Авторы? Литагенты?
– Со всеми он дружит, что вы хотите, пиарщик! …Так что же с Тоней стряслось?
– Пока не знаю. Пропала. Видели ли вы среди друзей Прохорова человека лет шестидесяти плюс-минус, невысокого, худощавого, с редкими волосами темного цвета?
– Вы
Виталий Григорьевич не врал, Алексей это чувствовал. И потому оставил Тониного начальника в покое весьма скоро.
Требовалось найти подход иной к румяному-кудрявому пиарщику известного издательства.. Да вот где же его сыскать, подход этот?
Время было позднее, и беспокоить своих бывших коллег по розыску Алексей не стал. Зато рискнул побеспокоить Александру: она обычно ложилась далеко за полночь.
– Валентин Прохоров, зав отделом пиара в одном из ведущих издательств… Знаешь что-нибудь о нем?
– Погоди, дай сообразить…
– Ты спишь? Я тебя разбудил? Извини, Сашка, я не думал, что ты уже легла…
– Нет, не сплю, не волнуйся.
Алексей услышал, как она зевнула. Ну, точно, разбудил, хоть она стоически не признавалась. Кис даже испытал муки совести. Впрочем, не очень. Когда у него в зубах было дело, он с трудом считался не только со своим временем и потребностями, но и со временем и потребностями других, даже таких близких, ну прямо наиблизких людей, как Сашка.
– Был скандал… некоторое время назад… Прохоров свой во всех престижных московских тусовках… И где-то что-то публично ляпнул об одной писательнице… Проблема, однако, в том, что она не просто писательница. Ее муж – крутой бизнесмен, вхожий в правительство, как к себе домой. И Валя примерно получил за наезд на даму.
– Что именно получил?
– Деталей не знаю. Но после разговора с мужем авторши он в ее адрес перестал высказываться вообще.
– Саш, мне нужна зацепка! Мне нужно прийти к нему и хотя бы изобразить видимость того, что я могу взять его за чувствительное место. Ты знаешь эту писательницу? Или ее мужа?
– Шапочно.
– Помоги мне, Саша!
– Погоди… надо подумать… Это может подождать до завтра?
Алексей смилостивился. Все равно уже глубокая ночь…
– Да, вот что, – добавила Александра. – Ни Тоня, ни Кирилл не отвечают ни по одному телефону…
Повесив трубку, Кис выругался. Время шло, при этом он совершенно не понимал, что происходит вокруг Тони, но нутром чуял опасность. И до сих пор не знал, как к ней подобраться.
Глава 34
…Дальше все происходило так спокойно, так по-домашнему, словно они находились в гостях у доброго дядюшки. Все раны были обработаны, Кириллу сделали повязку на ногу («Не бойся, пес здоровый, прививка тебе не нужна», – по-отечески утешил его Писатель), затем они снова собрались на веранде, на этот раз за легким ужином…
Тоня задавала себе вопрос: уж не дурная ли шутка вся эта мизансцена в подвале? Ну, не может быть, чтобы
человек, который вел себя сейчас как радушный хозяин, угощал их хорошим вином и фруктами, быть садистом, который завтра собирается так жестоко поступить с ней!.. Она поглядывала на него внимательно, пытаясь найти признаки предвкушения завтрашнего действа, возбуждения или что-то такого, что, как ей казалось, должно быть свойственно садистам, – и не находила.«Он не садист, – думала она, – он вряд ли хочет реально причинить мне боль и унижение… Если бы это было так, то почему все не случилось сегодня? Почему он повел нас смотреть на это кошмарное оборудование подвала заранее? А потому, что он меня пугает! Он хочет, чтобы я боялась. Чтобы я умирала от страха. Он сам так сказал: мой страх хочет видеть. Значит…
Значит, у меня есть шанс избежать самого страшного, если я покажу ему, что боюсь? Но как же я не сообразила раньше… Нельзя было в подвале вступать с ними в схватку!!! Надо было упасть в обморок, надо было разыграть по полной программе ужас!!!»
Проблема заключалась в том, что Тоня, при самой что ни на есть всамделишности ужаса, немедленно начинала искать выход из положения, способ разрешить ситуацию с наименьшими потерями. Она сама раньше не знала за собой такой черты, – возможно, просто потому, что ей никогда еще не приходилось попадать в сложные переделки, а в обычной текучке жизни она была пассивна. Но теперь эта черта обнаружилась и заявила о себе в полный голос, и не было никаких сил с ней сладить. И страх отступал на задний план перед ее энергичной активностью, что лишало Писателя возможности насладиться самим процессом страха!
А он хотел именно этого – теперь Тоня не сомневалась, что разгадала его замысел. И уже была готова разыграть перед ним – во имя спасения! – то, что ему требовалось. Одно лишь занимало ее сейчас: не слишком ли поздно она это поняла?
Но имело смысл попробовать.
– Николай Сергеевич… – робко произнесла она. – Я не хочу… Не надо всего этого завтра… Я вас умоляю! Я буду слушаться, я больше ни слова не скажу, я все сделаю, как вы скажете! Только пожалуйста, не надо этого… Вы же не такой жестокий, не может этого быть…
Слезы появились на ее глазах, и голос дрогнул. Писатель с любопытством посмотрел на нее.
– Ну-ну, продолжай.
– Я… – Тоня растерялась. – Я… не знаю, как вымолить ваше прощение… Я вам очень благодарна за все, что вы для меня сделали, вы ведь меня действительно изменили, многому научили, я стала другой, я открыла саму себя… Благодаря вам… Не надо меня наказывать, прошу вас!!!…
Она замолчала.
– Это все? – осведомился Писатель.
Тоня опешила. Неужто он ей не верит?!
Надо до него дотронуться, – мелькнула мысль. Он к ней не равнодушен, и ее прикосновение смягчит его! Можно, например, схватить его за руки, как бы в порыве…
– Я… Я просто не знаю, как вас смягчить, как вас убедить… Мне страшно… Я боюсь боли… Пожалуйста, умоляю вас, не надо!!!
Тоня сделала неуверенный шажок к его стулу. Она не была актрисой, и броситься к Писателю «в порыве» у нее никак не получалось.
– Говоришь, что согласна на все?
– Да… В смысле, только не на завтрашнее… Не надо меня бить… И насиловать…