Королевство Бахрейн. Лики истории
Шрифт:
По окончании сезона лова в казну шейха выплачивалось несколько налогов: нуб — с каждого ныряльщика (их собирали не во всех шейхствах) и тараз — с каждой лодки (он варьировался от размера судна и численности его экипажа). Можно было платить либо деньгами, либо продуктами (в основном — рисом). Маленький парусник оценивался в один мешок риса, большой — в четыре. Такие налоги давали правителям немалые доходы.
Налог тараз, рассказывал автору этой книги Эдвард Хендерсон, бывший английский политический агент в Абу-Даби, использовался на цели сооружения городских крепостных стен, сторожевых башен, а также для оплаты наемных вооруженных отрядов бедуинов. Дело в том, что летом, во время сезона жемчужной ловли, когда практически все мужчины уходили в море, прибрежные населенные
Впервые тараз, к слову, ввели португальцы, еще в XVI веке. Тараз считался «жемчужным налогом» первой категории, и со времен португальцев название его не менялось.
В некоторых шейхствах взимался специальный налог с капитанов парусников. Выплачивали его владельцы судов, чаще всего — все те же тавваши (27).
Торговцев, подвизавшихся на коммерции в море, на подвозе воды и продуктов питания, называли маззаринами. Одна бочка воды стоила 1 рупию. Потребности в питьевой воде команды одного парусника в течение сезона лова составляли не менее 200 бочек. Питьевую воду в бочках хранили не на палубах и в трюмах, где она от жары быстро портилась, а тянули по воде на тросах, вслед за судном. Такой способ, хоть как-то, но освежал воду, а главное — «продлевал ей жизнь», как говорили ныряльщики, не давал ей испортиться (28).
История жемчужного промысла Прибрежной Аравии свидетельствует, что тавваши вели себя с ловцами честно. Отношения торговцев-владельцев судов с артелями ныряльщиков и «тягачей» строились исключительно на устных договоренностях. Слово, данное таввашем, никогда им не нарушалось, чего бы это ему не стоило. Непременный атрибут каждого торговца жемчугом в прошлом — небольшой деревянный сундучок, инкрустированный серебром. В нем находились весы, специальные медные сита для сортировки жемчуга и красный шерстяной платок для их хранения.
Людьми в Прибрежной Аравии тавваши были уважаемыми. Достаточно сказать, что они выступали свидетелями при заключении правителями княжеств разного рода договоров и соглашений, в том числе с иностранными государствами, а также в качестве посредников при урегулировании споров и разногласий между семейно-родовыми и родоплеменными кланами. Многие из них оплачивали строительство и работу школ и библиотек. Заметное место среди них занимал Мухаммад ‘Али Зайнал ‘Али Реза. Человек глубоко религиозный, получивший образование в знаменитом на Арабском Востоке высшем теологическом учебном заведении, Каирском университете Аль-Азхар, он основал начальные школы в Джидде и Мекке, на Бахрейне и в Дубае, а также начальную арабскую школу в Бомбее. Для их финансирования требовались деньги, и он занялся жемчужной торговлей. Преуспел. Стал первым торговцем из Персидского залива, открывшим в 1920-х годах контору в Париже.
Несколько раз в году в каждом из шейхств «Жемчужного пояса Аравии» в речи дипломатов Российской империи, проходили общие встречи таввашей. На них обсуждались все важнейшие вопросы жемчужного промысла. Устраивались такие встречи в домах самых знатных таввашей, в кофейных комнатах для мужских посиделок.
Особое место в истории аравийского жемчуга занимает жемчужина «Ал-Йасима» («Уникальная»). Названа она была так потому, повествует средневековый ученый-энциклопедист и мыслитель Абу Райхан ал-Бируни (973-1048), что подобной ей — по величине и красоте — в то время не существовало. Тавваши Залива именовали ее между собой «Сиротой», не имевшей ни «сестер», ни «родственниц».
Согласно обычаю, если вылавливали две редкие большие жемчужины, одинаковые по форме, цвету и величине, что случалось крайне редко, то цена на них сразу удваивалась. Так вот, пару «Ал-Йасиме» составила жемчужина «Ал-Фарида» («Единственная»),
практически такая же, но чуть-чуть меньшая по размеру. Различие это могли усмотреть только опытные торговцы.Исторические хроники свидетельствуют, что во времена правления Харуна ал-Рашида торговец ‘Абд Аллах ал-‘Ираки принес эти две уникальные жемчужины во дворец халифа и показал их своему владыке. «Ал-Йасиму» продал за 70 тысяч динаров, а ее «сестру» «Ал-Фариду», — за 30 тысяч динаров. Заработав большие деньги, перебрался в ‘Уман (Оман), где приобрел большой участок земли и построил роскошный дом, стены которого, по словам местных краеведов, сохранились и поныне.
«Ал-Йасима» сделалась знаком халифского отличия. Из сочинений ал-Сули (ум. 946), летописца-хрониста династии ‘Аббасидов, известно, что она красовалась в короне (тадже) халифа Му’тасима (правил 833–842). Затем, как сообщает историк Ибн Тиктака, ею владел халиф ал-Муктадир (правил 908–932) (30). После его смерти эта жемчужина оказалась в Мекке, в Сокровищнице Каабы. Вместе с другими богатствами Сокровищницы Дома Бога и священным для мусульман Черным камнем ее похитили оттуда карматы, захватившие и ограбившие Мекку в 930 г.
По одной из легенд, пришедшей на побережье Северо-Восточной Аравии с торговым караваном из Йемена, в течение тех 12 месяцев, что Ной провел в Ковчеге, он использовал в качестве лампады имевшийся у него «драгоценный камень моря» — невероятно крупную и ярко белоснежную жемчужину, «светившую по ночам подобно луне». После смерти Ноя эта «жемчужина-лампада», дарованная ему Богом, переходила из рук в руки его потомков.
Средневековый ученый ал-Са’алиби (961-1038) повествует, что в одном из храмов в Харране (древний город в Месопотамии, где жил Авраам) висели удивительной работы канделябры, инкрустированные большими жемчужинами. Так вот, канделябры эти светились, дескать, по ночам, не будучи зажженными. Свет излучали вставленные в них жемчужины.
Четками из «жемчужин необыкновенной величины, каких он прежде не видывал», владел, по словам знаменитого арабского путешественника XIV в. Ибн Баттуты, правитель Ормуза.
Известный французский купец-путешественник Жан Батист Тавернье (1605–1689), державший одно время в своих руках всю европейскую торговлю бриллиантами и жемчугом с Индией, совершивший туда пять поездок и умерший, к слову, в Москве, вспоминал, что уникальной жемчужиной в 1670-х годах владел имам Маската. За эту, самую красивую в мире, по мнению Тавернье, жемчужину властелин Персии будто бы предлагал имаму 2 000 туманов (7 000 фунтов стерлингов). Однако предложение это, как и другое, сделанное ему Великим Моголом, который готов был заплатить за нее 9 000 фунтов, имам отклонил, жемчужину не продал.
В 1520 г. Джабрид Мукрин ибн Аджвад (ум. 1524), один из тогдашних могущественных властелинов Аравии, чья власть простиралась от Бахрейна до внутренних районов Омана, поднес в дар Каабе во время паломничества в Мекку несколько редчайших жемчужин, сохранившихся якобы до наших дней.
Интересные странички из истории аравийского жемчуга связаны с деятельностью в зоне Персидского залива Датской Ост-Индской компании (образована в 1616 г.), штаб-квартира которой располагалась в Транкебаре, в Индии. Первого своего представителя для закупки жемчуга на Бахрейне компания направила в Залив в 1622 г. На обратном пути его ограбили пираты. Следующим представителем компании, посетившим Бахрейн в целях изучения тамошней торговли жемчугом, стал сотрудник представительства компании в Персии г-н Костерус. Прибыл он на Бахрейн по личному поручению Карела Константа, главы персидского филиала компании.
В 1690 г. на Бахрейне побывал еще один сотрудник этой компании — торговец Хугкамер, но уже не для закупок жемчуга и не для изучения бахрейнского рынка жемчуга, а для выяснения вопроса о возможности участия в жемчужной ловле. Столкнувшись с враждебным, как он отмечал в своем рапорте, отношением аравийцев к «чужакам» на жемчужных отмелях Залива и с «жутким», по его выражению, воровством ныряльщиков, счел обоснованным рекомендовать компании заниматься закупками жемчуга, нежели участвовать в его ловле.