Королевство Гаргалот

Леонтия объявила властно:

– Мой близкий друг и жених, что вырвал нас из лап похитителей, желает пообщаться с вами и задать несколько вопросов.

Все подняли головы, взгляды настороженные и пугливые, каждый знает, что и как произошло, всем понятно, что этим не закончится, кто-то останется на работе, кто-то вылетит, а кого, возможно, увезут в наручниках.

Я спустился, стараясь держаться расслабленно, из меня психолог, как из хвоста молоток, знаю только, вопросы нужно задавать разные и неожиданные, а по реакции смотреть, кто как реагирует… хотя что с того, любую реакцию можно трактовать по-разному.

– Я никого не подозреваю, – заявил я громко, – не подозреваю, что вы способствовали… Но могла быть утечка информации. Потому меня как дипломированного специалиста Высшей Гарвардской Школы Психоаналитиков интересует…

На вопросы отвечают послушно и правильно, что значит ничего не видели и не слышали, но эта житейская правильность не та правильность, что правильность в понимании психоанализа.

Я прошелся по одной шеренге, перешел ко второй, Леонтия шла следом и впивалась взглядом в лица каждого, кто отвечает на каверзные вопросы, а я, не переводя дух, снова повернулся к первой, где уже выборочно подробно расспросил восемь человек.

– Все, – сказал я, – если ваша хозяйка не придумала вам маковые зерна перебирать и считать, я закончил. Леонтия?

Она кивнула с самым милостивым видом.

– Все свободны.

Я уточнил:

– Она не увольняет, а велит возвращаться к своим обязанностям. Леонтия?

Она бросила на меня злой взгляд.

– Пойдем.

Молча поднялись снова в ее комнату, я спросил по дороге:

– А чего не на лифте? У вас третий как шестой, а то и седьмой.

– Отец не велит, – ответила она коротко. – Что ты узнал?

Я прошел к столу, сел, собирая мысли в единую кучу, Леонтия молча и неотрывно следила за моим лицом.

– Ну что?

– Острую вражду, – пояснил я, – проявляют только четверо. Вислухов, Горелов, Синько и Гуцул.

Она спросила:

– А Горелов… это кто?

– Ваш повар, – пояснил я. – Ты даже его не знаешь?

Она покачала головой.

– С чего мне помнить всю прислугу? А ты в самом деле поваров не любишь?

– С чего бы?.. Ах да… А этот хорошо готовит? Хотя фамилия у него, гм…

– Не жалуюсь, – ответила она сухо. – Мне вообще-то и хот-доги в уличном ларьке нравятся. Ты некапризную жену берешь!

– Но-но, – возразил я строго, – ты не жена. От четырнадцати лет до двадцати одного знаешь сколько?.. Посчитай на пальцах, если умеешь без калькулятора. Это для меня много, а для тебя вообще бездна звезд полна!

– Я дождусь, – заявила она преданно. – Мама говорила, наша женская доля – ждать настоящих мужчин. Сперва вообще, а потом с работы и гулек… Вот я тебя уже начала ждать! Еще со вчерашнего вечера.

– С ума сойти, – сказал я расстроенно, – а вдруг случится невероятное и ты меня дождешься? Да мы поубиваем друг друга в первый же день после свадьбы!..

Она изумилась.

– Что, сразу стану стервой? А если так и останусь лапочкой?

– Это ты лапочка?..

– Ну да, я же стараюсь!.. Что-то не так? Ты только скажи!

Она заглядывала мне в глаза, даже на цыпочки привстала, а во взгляде столько страстной надежды, что вдруг стало неловко, будто пнул щенка.

Может быть, после смерти матери ей в самом деле жутко одиноко, отец весь в бизнесе, там акул много, а ей и поплакаться некому, вот и не плачет, а вскидывает гордо мордочку, чтобы слезки не выронить, иначе с ними уронит и достоинство.

– Скажи отцу, – посоветовал я, – пусть поднимет досье этой четверки.

– Хорошо, – ответила она послушно. – Что искать?

– Не знаю, – сказал я. – Ничего особенного, просто проверять от и до. И не так, как в отделе кадров, когда нужно нанять хоть кого-то на освободившееся место. Можно с привлечением психологов, если заметят неясные места.

Она посмотрела в мое лицо очень внимательно.

– Именно эта четверка?

– Могут быть и другие, – согласился я, – но эти точно скрывают что-то. И нервничают. Может быть, кто-то мастурбирует на твои фотки и боится, что за такое уволят!

– Точно уволю, – сказала она люто.

– Ну вот, – ответил я, – так и уходит следствие по ложному следу. Это их личная жизнь, пусть… Пресекать нужно, если с фоток переходят на тебя, иначе вся жизнь будет кошмарным кошмаром.

– На мои фотки нельзя мастурбировать, – отрезала она.

– Да пусть, – сказал я великодушно, – пролетариату вроде меня нужно оставлять какую-то отдушину. Пусть фантазируют, тебе что? Зато им жить легче. Баррикады не начнут строить, покрышки и автомобили жечь…

Она задумалась, повела рукой в воздухе, на стене вспыхнул громаднейший экран. На экране заставка в виде горного водопада, но Леонтия, не смущаясь, сказала:

– Отец, нужно проверить Вислухова, Горелова, Синько и Гуцула. Они самые подозреваемые.

Сильный мужской голос ответил озадаченно:

– С чего вдруг?

– Евгений так сказал.

Тот же голос буркнул:

– Хорошо.

Экран погас, Леонтия сказала виновато:

– Он сейчас на завершении важной сделки… Для мужчин нет ничего важнее дела.

– И ты собираешься в этот мужской мир?

– Я сильная, – сообщила она с вызовом. – Я смогу. А если нет, то приду и тебе поплачусь. Чтобы никто больше не видел. Но все равно я должна, у отца больше никого нет. Из взрослых.

В дверь постучали, заглянул дворецкий и сказал виновато:

– Управляющий хочет что-то сообщить…

– Зови, – распорядилась Леонтия.

Он вздохнул.

– Он сказал, что скажет только господину, который с вами. И наедине.

Я поднялся.

– Леонтия, просто жди. Вернусь с новостями. Похоже, лед треснул. А то и вовсе тронулся. А уж когда пойдет…

Она сердито блеснула глазами.

– Не верю я! Кто-то что-то затевает.

– И я не верю, – согласился я. – Но попробуем вызвать на откровенность.

Она хмуро смотрела вслед, а я вышел вместе с дворецким, спустились на второй этаж, там из дальней комнаты выскочила горничная и вскрикнула звонким голоском:

– Василь Федорович, вы только посмотрите, что здесь натворили! Как в таком работать?

Дворецкий сказал мне с досадой:

– Спускайтесь в холл, там управляющий уже вас ждет. А я отлучусь на минутку.