Королевство кривых зеркал 1951г.(худ. В. Дубинский)

–  Нушрок - это значит Коршун!
– тихонько пояснила Яло.

–  Тише!..
– прошептал старый рабочий.
– Он подъезжает. Не смотрите ему в глаза, девочки! Его взгляда никто не выдерживает.

На вороных лошадях в толпу въехали стражники с длинными копьями. Все торопливо расступились.

А еще через несколько секунд к мастерским подкатила сверкающая карета. Слуги распахнули дверцы, и Оля увидела выглянувшего из кареты человека, лицом похожего на коршуна. Нос у него был загнут книзу, словно клюв. Но не нос поразил ее. Девочка вздрогнула, увидев глаза Нушрока. Черные и хищные, они словно пронизывали всех насквозь. Оля заметила, что с Нушроком никто не хочет встречаться взглядом и все смотрят в землю.

Хищные глаза министра медленно осмотрели толпу, скользнули по неподвижно лежащему мальчику и остановились на надсмотрщике. Надсмотрщик опустил голову и снял шляпу.
– Что случилось?
– пискнул человек с лицом коршуна.

Оля подумала, что голос у него такой же противный, как и глаза.

–  Гурд снова не хочет работать, господин министр, - почтительно проговорил надсмотрщик, не поднимая глаз.

Гурд вдруг застонал и приподнялся, опираясь на руки.

Министр страшным, немигающим взглядом уставился на мальчика.

–  Почему ты не хочешь работать?

–  Господин министр, - еле слышно проговорил мальчик, - я голоден… Мне трудно работать.

–  Ты лжешь! Каждый день ты получаешь хороший ломоть хлеба.

–  Какой же это ломоть, господин министр? Это совсем маленький кусочек, величиной со спичечную коробку. Я отдал его своей больной матери, - тихо, но горячо говорил Гурд. Он с трудом поднялся на ноги и, покачнувшись, оперся рукой о стенку.
– У меня осталась только крошка хлеба… Вот она, на моей ладони. Видите? Я берег ее к вечеру.

–  Ах, как изолгался народ!
– покривил губы Нушрок.
– Это, по-твоему, крошка? Ну-ка, поднеси ее к зеркалу…

В черном развевающемся плаще Нушрок вдруг выскочил из кареты и подтолкнул мальчика к кривому зеркалу, одному из тех, которые повсюду стояли в этом странном городе.

–  Подойди поближе к зеркалу!
– завизжал Нушрок, брызгая слюной.
– Что ты видишь в зеркале, мальчишка? Ну?

Оля увидела в зеркале толстого мальчика с огромной булкой в руке.

–  В зеркале видна целая булка!
– усмехнулся надсмотрщик.

–  Целая булка!
– вскрикнул министр.
– И после этого ты говоришь, что тебе нечего есть?

Гурд внезапно выпрямился. Его усталые глаза блеснули.

–  Ваши зеркала врут!
– гневно проговорил он, и его щеки даже слабо порозовели.

Гурд нагнулся, подхватил с земли камень и с силой швырнул его в зеркало. С веселым звоном осколки стекла посыпались на мостовую. Толпа ахнула.

–  Я рад, что разбил это кривое зеркало! Хоть одним лживым зеркалом будет меньше на свете! Вы для того и расставили по всему городу эти проклятые зеркала, чтобы обманывать народ! Только все равно вашим зеркалам никто не верит!
– выкрикивал Гурд в лицо Нушроку.

–  Взять его!
– завизжал Нушрок.
– В Башню смерти!

Два стражника подхватили мальчика и потащили по переулку.

–  Прощай, Гурд!
– крикнул кто-то.
– Прощай, мальчик!

–  Братья!
– раздался другой голос.
– Долго ли мы будем еще терпеть все это?!

Кто-то в толпе запел, и песню подхватили десятки голосов:

Нас угнетают богачи, Повсюду ложь подстерегает. Но знайте, наши палачи, Все ярче Правда расцветает! Нас ждут великие дела, Вы нашей Правде, братья, верьте! Долой кривые зеркала! Сожжем, разрушим Башню смерти!

–  Прекратить!..
– бесновался Нушрок, бегая от одного к другому.

Полы плаща, словно черные крылья, метались за его спиной.

Наклонив копья, стражники ринулись на зеркальщиков и оттеснили их в подвал.

Нушрок нырнул в карету и махнул перчаткой. Дверцы захлопнулись, лошади рванулись, и окруженная стражей карета со звоном укатила. На улице остались лишь девочки да одинокий стражник у входа в мастерскую.

–  Скажите, зачем этого несчастного мальчика отвезли в башню?

Высокий стражник посмотрел на Олю сверху вниз, усмехнулся:

–  Как зачем? Смешная ты девчонка. Как только королевский суд вынесет приговор, мальчишку сбросят с Башни смерти, и его тело разобьется на тысячи осколков. Оля вскрикнула:

–  А кто может отменить этот приговор?

–  Только сам король. Но он никогда не отменяет приговоров своего суда.

Яло потянула Олю за рукав.

–  Оставь его, Оля. Нельзя быть такой неосторожной. Еще немного, и мы попали бы с тобой в большую беду.

Оля взяла Яло за руку.

–  Пойдем, Яло!

–  Куда?

–  Во дворец короля.

–  Что-о?..

–  Я не успокоюсь до тех пор, пока Гурд не будет свободен!

–  Гурда больше ничего не спасет. Ты слышала, что сказал стражник?

–  Все равно мы пойдем во дворец короля? Его надо спасти, Яло! Обязательно!

–  Но тебя… тоже могут казнить.

–  Все равно! Идем!

Яло смотрела на Олю округлившимися от изумления глазами. Яло не подозревала в ней столько решимости и бесстрашия. Ведь она, Яло, частенько видела Олю и ворчливой, и капризной, и такой ленивой, что даже становилось скучно ее отражать.

Почему же сейчас такой смелостью сверкают глаза Оли?

Читатели, конечно, догадались почему. Потому что, несмотря на свои недостатки, Оля была пионеркой. И теперь она была полна только одним чувством - тревогой за жизнь угнетенного мальчика.

–  Пойдем!
– повторила Оля.

–  Что ж, - вздохнула Яло, - пойдем.

Девочки пошли по переулку.

–  В этой стране так много блеска, - помолчав, сказала Оля.
– Сначала мне здесь даже понравилось. Но, видно, бабушка права, когда говорит, что не все то золото, что блестит!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой Оля и Яло попадают во дворцовую кухню

На небе уже искрились звезды, когда Оля и Яло добрались до королевского дворца. В залах дворца горели свечи, и его хрустальные стены и окна переливались всеми цветами радуги. За дворцовой оградой звенели фонтаны, а на деревьях сладко пели невидимые птицы.

–  Как красиво!
– вздохнула Оля.
– Но как тяжело живется людям в этой стране!

–  Вон, наверно, главный вход во дворец, - сказала Яло, показывая на решетчатые ворота.
– Только нас с тобой во дворец все равно не пустят… Да я больше и не могу идти. Я сильно натерла себе ногу.