Королевство кривых зеркал 1951г.(худ. В. Дубинский)

Оля и Яло настороженно прислушивались к разговору министров.

–  Ты слышала?
– шепнула Оля.
– Один ключ висит над троном короля.

–  Слышала, - едва шевельнула губами Яло.

Из-за колонн снова вышел церемониймейстер и, вытягивая шею, торжественно объявил:

–  Его величество Топсед Седьмой!

Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окруженный свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.

Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шел, опустив приплюснутую голову на темно-зеленый, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шел, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжелое тело.

У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.

–  На ста площадях по сто зеркал, - сказал Топсед Седьмой.
– Сколько же это будет всего зеркал?

Все вокруг почтительно замерли, и король начал по очереди опрашивать своих придворных.

–  Вы знаете?

–  Запамятовал, ваше величество. Мне в детстве трудно давалась арифметика.

–  А вы?

–  Двести зеркал, ваше величество.

–  Дурак! А сколько по-вашему?

–  Триста, ваше величество.

–  Тоже дурак! А что думаете вы?

–  Триста пятьдесят, ваше величество.

–  Почему триста пятьдесят?

–  Я думаю, что если триста неправильно, ваше величество, то, может быть, будет правильно три с половиной сотни.

–  Вы дурак с половиной!

–  Хи-хи-хи!
– захихикал придворный.
– Вы так остроумны, ваше величество!

–  А сколько будет по-вашему, церемониймейстер?

–  Три, ваше величество.

–  Почему три?

–  Ваше величество, простите меня. Когда я был маленьким, меня уронила няня, я ударился головой о паркет…

–  Но ведь голова цела?
– спросил король.

–  Кажется, цела, ваше величество. Но с тех пор я могу считать только до трех.

–  Гм… Это забавно. Сколько будет два и два?

–  Три, ваше величество.

–  А от пяти отнять один?

–  Три, ваше величество.

–  Гм… Вы, кажется, самый большой дурак во всем королевстве.

–  Совершенно правильно, ваше величество!

Король в глубокой задумчивости пожевал губами, рассеянно сбросил мантию на руки пажу с родинкой на правой щеке и передал шпагу пажу с родинкой на левой щеке. Затем он со вздохом опустился в кресло. Но ел король мало: мысли его были заняты решением сложной задачи.

–  На ста площадях по сто зеркал!
– раздраженно сказал король, бросая на стол салфетку.
– Кто же мне скажет, наконец, сколько будет всего зеркал?

Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу:

–  Может быть, сказать ему?

–  Зачем?
– таким же шепотом ответил Абаж.
– Пусть занимается своими глупыми подсчетами и поменьше вмешивается в наши дела.

Король поднялся и потряс над головой руками.

–  Кто мне скажет?

–  Десять тысяч, - раздался тонкий голосок.

Все удивленно огляделись по сторонам.

–  Кто это сказал?
– спросил король.

–  Я…

Все глаза устремились на пажа с родинкой на правой щеке.

–  Клянусь красотой своего отражения, - сказал король, - я впервые слышу, чтобы мальчишка решал такие трудные задачи.

–  Но это совсем не трудная задача.

–  Ты так думаешь?

–  Я в этом уверена… то есть уверен!

–  Глупости!
– поморщился король.
– Это очень трудная задача, и я не сомневаюсь, что ты решил ее неправильно. Ведь надо было сложить все сотни, а у тебя на это не было времени.

–  Я не складывал сотни. Я просто умножил сто на сто.

–  Вот как! Но ведь умножение еще труднее сложения.

–  Ничуть! В этом случае к сотне нужно прибавить два ноля. Если бы вы мне дали бумагу и карандаш, я мигом показал бы вам, как это делается.

–  Эй, слуги! Дайте карандаш и бумагу моему пажу!
– хлопнул в ладоши король.
– Слушай, мальчишка, если ты лжешь, я велю тебя высечь стеклянными розгами!

–  Я думаю, вам не придется утруждать себя таким неприятным приказанием. Сейчас я решу эту задачу. Пусть только кто-нибудь подержит это пальто.

–  Какое пальто?
– В глазах короля мелькнуло недоумение.

–  Ну, вот это, которое вы сбросили мне на руки со своих… королевских плеч.

–  Ах, мантию, - снисходительно усмехнулся король.
– Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа!

Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржет лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чем-то горячо спорили.

Лицо Топседа Седьмого сияло.

–  Прекрасно! Превосходно!
– запищал он, возбужденный открытием.
– Поразительно! Это действительно очень просто! Теперь я могу умножать любые числа. Эй, послушайте!..

Со всех концов зала, протирая глаза, к королю спешили придворные.

–  Слушайте, вы!
– кричал Топсед.
– Знаете ли вы, сколько будет, если умножить… если умножить… ну, хотя бы сто семнадцать на двести четырнадцать?

Придворные безмолвствовали.

–  Молчите? А я, ваш король, знаю! Будет одиннадцать тысяч семьсот!

–  Гражданин король, - зашептал паж с родинкой на правой щеке на ухо королю.
– Вы решили эту задачу неправильно.

Король заморгал рыбьими глазами.

–  Что-о? Какой гражданин?

–  Простите, я хотела… я хотел сказать… ваше величество, что вы решили задачу неправильно.

–  Как неправильно? Я велю тебя высечь! Ты мне сам только что говорил, что к умножаемому нужно прибавить два ноля!

–  Ваше величество, - упавшим голосом проговорил паж, - я три часа объяснял вам, что к умножаемому нужно прибавлять ноли в том случае, когда оно умножается на десять, на сто, на тысячу и так далее.

–  Гм…

–  Я готов повторить урок вашему величеству.

–  Хорошо, - зевнул король, - только, пожалуй, после обеда. Ты действительно великий математик.

Я подпишу королевский указ о назначении тебя…

Как тебя зовут?

–  Оля.

–  Что-о?..

–  Его зовут Коля, ваше величество, - быстро заговорил паж с родинкой на левой щеке.
– Уж вы, пожалуйста, извините его, видно, он так устал от математики, что стал заговариваться.

–  А как зовут тебя, паж?

–  Меня зовут Ялок, ваше величество.