Королевы бандитов

– Это было… не сильно, Прити.

– Может, кулаком, а не ладонью? – подсказала Салони.

– Бэй яар, я что, по-вашему, дочка Фарах, чтобы дубасить всех направо и налево? Прия – моя сестра, между прочим!

– Кстати, а как зовут ту муккабаз?

– Мириам, вроде.

– Нет, яар, Имани.

– Ирем, – сказала Гита.

– О-о, – дружно закивали женщины, – точно.

– Может, сосредоточимся на деле? – спросила Гита.

– Попробуй разозлиться, – посоветовала Салони, обращаясь к Прити.

– Как?

Салони расправила плечи и торжественно заговорила, как на деревенском совете:

– А как можно не разозлиться, если ты знаешь, что твоя сестра – красотка, а ты – уродина? Что ты много лет спала с мужчиной, который хотел изуродовать ее, а изуродовал тебя?

Близнецы охнули. Гита добавила:

– Или что вы двое выглядите, как портрет одного и того же человека до пластической операции и после?

– Так, теперь мне хочется ударить вас обеих, – прошипела Прити.

В разговор со вздохом вступила Прия:

– Прити, помнишь, когда мы были детьми, тебе ужасно нравились мамины золотые джхумка [117] ?

Прити нахмурилась:

– Конечно. А при чем тут это?

– Она подарила их мне, а не тебе, поскольку думала, что у тебя был чаккар с тем парнем, сикхом, и ужасно расстроилась.

– Почему она так думала?

117

Серьги (хинди).

Прия виновато улыбнулась:

– Наверное, потому, что это у меня был чаккар с сикхом, и когда нас кто-то увидел вместе и пожаловался ей, я сказала, что это была не я, а ты.

– Что?!

– Прости! Но ты же всегда была ее любимицей! А меня бы она ни за что не простила!

Прити врезала сестре в глаз с завидной точностью, да так, что та пошатнулась.

– Я обожала те сережки, Прия! Всегда мечтала, что надену их на свадьбу!

– Но ты все равно не смогла бы их надеть из-за кислоты… Ай!

Прити без колебаний влепила ей еще одну затрещину. Одна близняшка съежилась, прикрываясь руками, вторая грозно на нее надвигалась. Обе ловко обошли труп Даршана на полу и вообще действовали очень методично: Прити зажала руки Прии в одном кулаке, а вторым осыпала ее ударами, от которых та уворачивалась с большим или меньшим успехом.

– Я верну тебе сережки, Прити!

– Да на кой они мне сейчас сдались?!

– Так, – сказала Салони, снова посмотрев на часы. – Еще разок, и хватит, Прити. У нее уже кровь течет.

– Не знаю, на кой! Можешь Пиху отдать! Ай!

Прия вырвалась, нагнула голову, защищая лицо руками, но Прити проявила изобретательность: оттянула кожу на внутренней стороне руки сестры, под коротким рукавом рядом с подмышкой, и крутанула. Прия взвыла.

– Тс-с! – возмутилась Салони. – Дети спят!

– Бахут хо гая [118] , – сказала Гита, думая, что зря она в детстве сокрушалась из-за отсутствия братьев и сестер. – Последний удар, и всё.

118

Достаточно (гуджарати).

Но близнецы, похоже, не собирались заканчивать драку. Пока они суетились, взвизгивая, а свободные концы их сари взлетали, как боевые знамена, Салони повернулась к Гите, округлив глаза:

– Прикинь, Прия реально соврала, заполучила сережки, смешала имя Прити с грязью и все такое!

– Н-на тебе! Вот теперь мне все понятно! – бушевала Прити. – Мама не разговаривала со мной несколько месяцев, а я думала, это из-за плохих оценок на экзаменах! И еще гадала, чего это она все твердит мне, что на девицах легкого поведения никто не женится! Боже! Какая ж ты мерзкая ранди [119] ! Н-на!

119

Шлюха (хинди).

– Ну всё, Прити, вот теперь точно последний! – сделала новую попытку Гита.

Прити проигнорировала ее и в этот раз, так что Салони с Гитой пришлось их разнять. Гита оттащила в сторону Прию с окровавленным лицом, а Салони попыталась успокоить Прити:

– Знаю, знаю, тебе тот сикх вообще не нравился. И если это тебя утешит, все были в курсе, что это не ты, а Прия всегда отличалась легким поведением.

Прити все еще кипела от злости:

– Мне нравились те сережки! И маму я обожала!

Прия плакала, а Гита пыталась отвести ее ладони от лица, чтобы оценить ущерб, и шепотом советовала сохранить немного слез до возвращения мужа, чтобы спектакль был убедительным. Все четверо собрались у изножия кровати. Взгляд Гиты случайно упал на статуэтку Кришны и Радхи на полке за спиной Салони; она закрыла глаза, и в памяти возникли издевательская усмешка на лице Даршана, его руки, лапавшие ее с такой уверенностью, будто он не просто напал на нее, а решил оказать услугу, и слова: «Я знаю, у вдов тоже есть потребности». Это было как озарение, даже мурашки побежали по позвоночнику. Ярость и адреналин вскипели и тотчас схлынули, оставив пустоту и усталость. Теперь Гита знала, что все было напрасно. И что она оказалась в еще более кошмарной ситуации, чем прежде.

– Запомните: мы с Гитой ушли сразу после Зубина, – раздавала тем временем инструкции Салони. – Прити, иди к детям. Прия, а ты – в свою комнату и жди Зубина. Все всё поняли?

Близнецы кивнули, и Салони взглянула на Гиту:

– Когда дело с полицией будет улажено, мы найдем Рамеша.

Гита тяжело вздохнула:

– Нет, не найдем.

– Не поняла…

– Мы не найдем его, потому что понятия не имеем, где искать. – Гита посмотрела на Прити, которую вдруг очень заинтересовал пол собственной спальни. – Правда же, Прити?

Та неопределенно качнула головой, не отрывая взгляда от пола.

– Я все еще не понимаю, – нахмурилась Салони.

– Он назвал меня вдовой, – кивнула Гита на труп. – Когда Даршан напал на меня, он думал, что я вдова. Это означает, что он не видел Рамеша в Кохре.

На лице Прити отразилось чувство вины.

– Мне нужна была твоя помощь, – тихо проговорила она. – Когда Салони обмолвилась, что… В общем, я решила, что это мой шанс.

– Ты же никому не расскажешь, Гита? – выдавила Прия. – Про Даршана…