Королевы и монстры. Яд

Оставив Слоан кусать губы от нерешительности – или от возбуждения, – я встаю и отправляюсь в сторону женского туалета.

Сделав там все дела, я иду мыть руки, а заодно решаю поправить помаду перед зеркалом. Она ярко-алого оттенка и называется «Сладкий яд». Не знаю, почему выбрала именно ее – в последнее время я почти не ношу макияж… Но, наверное, не каждый день твоего пропавшего жениха официально объявляют мертвым, так что какого черта.

Ох, Дэвид. Что же с тобой случилось?

На меня накатывает внезапная волна отчаяния. Приходится опереться на край раковины, чтобы устоять на ногах. Я закрываю глаза и медленно, прерывисто выдыхаю.

Мне давно не приходилось испытывать такой мощный прилив тоски. Обычно она ощущается просто как непрерывное кипение у меня внутри, которое я научилась игнорировать. Тупая боль за ребрами. Вопль страдания, заглушенный до такой степени, что он почти смолкает. Почти, но не до конца.

Люди говорят, что время лечит любые раны, но эти люди – скоты. Такие раны, как у меня, не лечатся. Можно только научиться останавливать кровотечение.

Пригладив волосы руками, я делаю несколько глубоких вдохов, пока не возвращаю самообладание. Немножко себя подбадриваю, цепляю улыбку на лицо, распахиваю дверь и… на выходе сразу же врезаюсь в огромный неподвижный объект.

Я отлетаю, спотыкаюсь и теряю равновесие. Но за секунду до падения большая рука хватает меня за плечо, чтобы удержать.

– Осторожно.

Голос приятный, хрипловато-грудной. Я поднимаю глаза и вижу собственное отражение в паре темных очков. Мою спину как будто пронзает электрический разряд.

Это пират. Барыга. Парень с эпичной щетиной и энергетикой огромного хера.

У него массивные плечи. Он сам массивный. Этот мужчина выглядел большим, когда сидел у бара, но стоя кажется противоестественно высоким. Викинг.

Меня никак нельзя назвать миниатюрной, но рядом с ним я чувствую себя фарфоровой статуэткой.

Он пахнет базовыми нотами дорогого каберне: кожа, дым сигар и что-то неуловимо лесное.

Но, конечно, сердце у меня замерло только из-за того, что я чуть не грохнулась.

– Мне ужасно жаль. Я не видела, куда иду.

Почему я извиняюсь? Это он стоял прямо перед чертовой дверью.

Он не отвечает. А еще не отпускает мою руку и даже не улыбается. Мы молча стоим на месте, и никто из нас не двигается до того момента, пока не становится понятно, что пропускать меня он не собирается.

Я приподнимаю бровь и недоуменно на него смотрю.

– Прошу прощения, можно мне?..

Мужчина наклоняет голову набок. Даже не видя его глаз, я чувствую, как пристально он меня разглядывает.

И ровно тогда, когда все это могло бы показаться странным, его рука отпускает меня. Не говоря ни слова, он толкает дверь мужской уборной и исчезает.

Обескураженно посмотрев на закрытую дверь мужского туалета, я возвращаюсь к Слоан и нахожу ее с бокалом вина в руке. Второй уже дожидается меня.

– Твой пират только что отправился в уборную, – сообщаю я, усаживаясь на стул. – Если будешь действовать быстро, сможешь поймать его для перепихона в темном углу, прежде чем он заберет тебя на свою «Черную жемчужину» и увезет на край света.

Она делает большой глоток вина.

– Ты имела в виду похитит? К тому же его это не интересует.

– Откуда тебе знать?

Слоан поджимает губы.

– Он мне в лицо сказал.

Я в шоке. Это беспрецедентно.

– Да ну!

– Да. Я подплыла к нему своей самой манящей походкой в духе Джессики Рэббит, ткнула своих девочек прямо ему под нос и спросила, не хочет ли он купить мне выпить. Его ответ? «Не интересует». И он даже на меня не посмотрел!

Я качаю головой и делаю глоток вина.

– Ну, дело ясно. Гей.

– Мой гей-радар подсказывает, что по натуральности он как сельдерей, но спасибо за поддержку, детка.

– Тогда женат.

– Пф-ф-ф. Невозможно. Он совершенно неукрощенный.

Я вспоминаю его запах, когда мы столкнулись у двери уборной, – от него волнами исходил мускусный аромат чистых феромонов. Вероятно, Слоан права. У льва, блуждающего по саваннам Серенгети в очках «Серенгети», нет жены. Он слишком занят поисками жертвы, в которую сможет вонзить клыки.

Появляется официант и принимает наш заказ. После его ухода мы еще какое-то время болтаем о всякой ерунде, пока подруга не спрашивает, как у меня дела с Крисом.

– А. Он. Ну…

Она неодобрительно на меня косится.

– Ты же не…

– Прежде чем ты начнешь тыкать в меня пальцем, уточню – это он порвал со мной.

– Не уверена, что ты до конца это понимаешь, но мужчина рассчитывает рано или поздно заняться сексом с женщиной, с которой встречается.

– Не надо сарказма. Я не виновата, что на моем влагалище висит табличка «Закрыто».

– Если в ближайшее время в этой горячей пещерке не окажется член, то она просто зарастет, и ты не сможешь заниматься сексом никогда!

А я и не против. Мое либидо испарилось вместе с моим женихом. Но мне нужно отвлечь подругу, пока наш разговор не превратился в сеанс психотерапии.

– Это бы все равно не сработало. Он считал, что кошки так же умны, как и люди.

Слоан смотрит на меня с ужасом.

– Тогда скатертью дорога!

Зная, что такое наверняка ее развеселит, я прибавляю:

– Я думаю свести его с Мэрибет.

– Твоей коллегой? Которая одевается как амиш?

– Она не амиш. Она учительница.

– Она учит взбивать масло и чинить двуколки?

– Нет, она учит физике. Но ей нравится лоскутное шитье. А еще у нее пять кошек.

Поежившись, Слоан поднимает бокал и провозглашает тост:

– Это союз, благословленный небесами!

– За их полное счастья и шерстяных комков будущее!