Корона от обороны

Отдых, это было замечательно. Это было то, что сейчас требовалось фон Эльке больше всего, однако сразу же после прощания с сыном гроссгерцога Максимилиана предаться ему не было никакой возможности. Сначала Эрвин, вместе со своей бригадой, завершил выдвижение к указанному Эдвином месту, а до него было добрых три лье, затем проследил за установкой лагеря, распределил караулы, и только затем смог рухнуть в своем шатре, даже не пообедав и не сняв сапог.

К вечеру у генерала фон Эльке болело всё. Казалось, что молодой человек ощущает каждую, самую мелкую жилку в своем организме, каждую мышцу своего тела, и все они дружно и в один голос заявляют: «Хозяин, отдохнуть дай!»

Наскоро перекусив хлебом и холодным вареным мясом, Эрвин, невзирая на протестующую плоть, облачился в чистый мундир, заранее вынутый денщиком из сундука и отвисавший все время пребывания генерала в царстве Гипноса, навестил цирюльника -- в дни спешного отступления к Аурумштадту было несколько не до бритья, а двухдневная щетина всяко не украшает мужчину в офицерском собрании -- повесил на бедро шпагу, добытую где-то все тем же расторопным денщиком взамен сломанной в бою (сказать по чести, эта была и вовсе придворной зубочисткой, а не боевым оружием) и, со скрежетом зубовным, едва удержавшись от старческого кряхтения, взгромоздился на коня.

– - Господа, я бы тоже предпочел отдых визиту в собрание.
– - обратился он к ожидавшим его уже офицерам бригады, с усталыми, как у одного, осунувшимися лицами, -- Однако дивизионный генерал фон Гогенштаузен недвусмысленно дал понять, что лично будет ждать нас. Впрочем, я полагаю, что через часок, когда затихнут первые здравицы и славословия, мы сможем улизнуть. А пока, прошу всех не посрамить честь бригады унылыми лицами. Мы нынче герои и образец для подражания.

Полчаса спустя небольшая кавалькада уже въезжала в городишко Цвибельштадт, где со всеми возможными удобствами, квартировал штаб дивизии. Под нужды офицерского собрания бургомистр выделил целое крыло ратуши, а блюда туда доставлялись из единственной в городишке приличной ресторации, способной накормить, но, увы, не вместить всех господ офицеров дивизии эрцгерцога. Эдвин, надобно отметить, не обладал семейной чертой Гогенштаузенов -- мелочной скупостью, -- и владелец ресторации за пару недель заработал целое, по его меркам, состояние.

– - Господа, а вот и они! Ура героям Фюртена!
– - воскликнул кто-то, едва фон Эльке со своими офицерами переступили порог.

Общество зачин поддержало с удовольствием, и не успели Эрвин и его подчиненные глазом моргнуть, как у них в руках оказались бокалы с игристым вином из Шампани, а сами они расхватаны различными группами и группочками офицеров, требующих поведать о деле под Фюртеном в деталях и с душеразрывающими подробностями.

– - Э`гвин, д`гужочек, идемте к нам!
– - едва освободившись от расспросов сослуживцев, услышал генерал знакомый голос из-за ломбера.
– - Оставьте ненадолго войну, давайте сыг`гаем.

– - Юстас, вы?!!
– - воскликнул фон Эльке, подходя к своему старому приятелю и трем сидящим с ним за игорным столом офицерам -- всем в форме лейб-гвардии гусар.
– - О, уже майор? Что вы здесь делаете, дорогой друг?

– - Ну не думаете же вы, что г`госге`гцог позволит воевать своему сыну совсем уж без подде`гжки гва`гдии?
– - ухмыльнулся в свои роскошные усы тот.
– - Ваши «Синие волки» тоже здесь. Составите нам компанию за ка`гтами, гене`гал?

– - Ух-ты -- ух-ты, всего-то на чин его обошел, а он уже по званию ко мне обращается.
– - расхохотался Эрвин.
– - Почему тогда по стойке «смирно» не стоите, лейбгвардии-майор? Конечно, составлю, старина. Сколько я вас не видел уже? Год?

– - Около того.
– - вновь ухмыльнулся гусар.

Барон Юстас фон Лёве был другом Эрвина столько, сколько тот помнил себя самого. Поместья их соседствовали и оба семейства, что совсем неудивительно, часто наносили друг другу визиты. Мальчишки-погодки порой целыми неделями жили в гостях один у другого, а став постарше вместе уже ходили и на охоту, и к девушкам, да и в столицу, представляться ко двору, отправились вместе.

Эрвин занял место за игровым столом и, после представления ему присутствующих, была произведена раздача. Коротая время за игрой, офицеры вели светскую беседу.

– - Два таллера.

– - Подде`гживаю. Э`гвин, я пытался перед ма`гшем вст`гетиться с Мафальдой, может быть она хотела бы написать вам несколько ст`гок, но -- увы, мне сие не удалось. Дво`г отбыл в Лихте`гвинд.

– - Его Светлейшее Сиятельство опять потянуло на охоту?
– - усмехнулся фон Эльке.
– - Или вас? Повышаю до пяти.

– - Принимаю.

– - Я тоже.

– - Пас.
– - карты корнета отправились в полет на стол.

– - Какая уж у меня охота? Повышаю еще на два талле`га.

– - На Мафальду, разумеется.
– - невозмутимо ответил Эрвин.
– - Принимаю.

– - Повышаю еще на таллер.

– - Пас.

– - П`гинимаю. Ах, Э`гвин, вы же знаете, что ваша сест`гица, это моя любовь с детских лет. Увы, не`газделенная.

– - Принято. Ей, вообще-то, всегда нравилось, как вы грассируете, Юстас, но, осмелюсь напомнить, что она старше вас. Вскрываемся господа?

– - Пара двоек и пара дам.

– - Ка`ге ко`голей. Все б вам, Э`гвин надомной смеяться. А у меня, может, газбитое се`гце?

– - Глядя на ваш цветущий вид, в это сложно поверить. Партия ваша, Юстас.

Эрвин положил свои карты на стол, рубашкой вверх.

Глава IV

Каблуки Мафальды звонко стучали в гулких полутемных коридорах замка -- она торопилась и едва сдерживалась, чтобы не перейти на бег. Юный Франц шел рядом, отставая на полшага, и сердито сопел.

– - Не стоит обижаться на меня, дорогой фон Айс, -- усмехнулась фрейлина.
– - Вы должны быть мне благодарны, я, можно сказать, избавила вас от жестокой пытки чтением!

Вместо ответа Франц засопел еще громче, без сомнения, страстно желая припомнить Мафальде, что именно она и задержала его в «камере пыток» под названием «апартаменты гроссгерцогини».

«Надо будет потом как-то помириться с мальчиком, снова расположить его к себе -- новые недоброжелатели мне ни к чему», -- решила фрейлина, но все мысли о том, как именно она будет возвращать хорошее отношение пажа, тут же отложила на будущее. Сейчас перед ней стояла задача поважнее.

– - Где именно поселили гонца?
– - спросила она пажа, когда они оказались в гостевом крыле замка.

– - Вот здесь, -- юноша остановился возле одной из массивных дверей и вежливо постучал. Мафальда встала рядом с ним, готовая проскользнуть в комнату гостя первой.

– - Войдите!
– - донеслось из-за двери.

Гонец, принесший герцогу «полудурную» весть, оказался невысоким и невзрачным мужчиной лет двадцати восьми-тридцати. На Мафальду он посмотрел с легким удивлением, на Франца -- с нескрываемым недовольством. Фрейлины и камердинеры, назвавшие его привередой, очень точно подметили главную черту его характера -- это было видно даже просто по выражению его лица. Такие всегда будут всем недовольны! Но Мафальда умела найти подход даже к Эвелине, когда та была в самом дурном расположении духа, так что «справиться» с гонцом могла бы с легкостью!