Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау

Как-то ночью, вскоре после инцидента с презервативами, Оскар проснулся в своей излишне кондиционированной комнате и осознал с необычайной ясностью, что он идет по знакомой дороге. По дороге, на которой он оказался однажды, когда, распсиховавшись из-за девушки, отключил мозги. По дороге, где случается много всего плохого. Ты должен немедленно с этим покончить, сказал он себе. Понимая с щемящей ясностью, что не покончит. Он любил Ивон. (А любовь для этого паренька была волшебным заклятьем, которое нельзя ни сбросить, ни обмануть.) Прошлым вечером она так напилась, что ему пришлось довести ее до кровати, и она все время повторяла: нам надо быть осторожнее, Оскар, но стоило ей рухнуть на матрас, как она начала, извиваясь, высвобождаться из одежды, ничуть не смущаясь его присутствием; он старался не смотреть, пока она не укрылась одеялом, но то, что он успел увидеть, обожгло краешки его глаз. Когда он собрался уходить, она села – ее грудь, абсолютно и прекрасно голая. Постой. Подожди, пока я засну. Он лег рядом с ней поверх одеяла и домой отправился, только когда начало светать. Он видел ее прекрасную грудь и понимал теперь, что уже слишком поздно паковать вещи и валить в Штаты, как твердили ему тоненькие голоса в голове. Слишком поздно.

Последний шанс

Два дня спустя Оскар застал своего дядю внимательно изучающим входную дверь. В чем дело? Тио указал на дверь, а затем на противоположную бетонную стену прихожей. Похоже, кто-то стрелял по нашему дому. Рудольфо был в ярости. Гребаные доминиканцы. Небось по всему кварталу очередью прошлись. Нам повезло, что живы остались.

Мать поковыряла пальцем дырку от пули. Я не считаю это везением.

Я тоже, сказала Ла Инка, глядя в упор на Оскара.

На секунду Оскар ощутил странное подергивание в затылке, которое кое-кто называет инстинктом, но вместо того, чтобы замереть и вникнуть, он сказал: наверное, мы ничего не слышали из-за наших кондиционеров – и потопал к Ивон. Они собирались в старый город в тот день.

Оскар получает все и сразу

В середине августа Оскар наконец встретился с капитаном. И тогда же сподобился первого в своей жизни поцелуя. Так что можно сказать, этот день изменил его жизнь.

Ивон опять набралась и отключилась (после того как выдала пространную речь о том, что они должны предоставить друг другу больше «пространства»; Оскар слушал, опустив голову и думая про себя, зачем же она тогда не выпускает его руки из своей в течение всего ужина). Было очень поздно; Оскар, как обычно в таких ситуациях, следовал за Клайвзом на «патфайндере», когда на дороге возникли копы; Клайвза они пропустили, но Оскара остановили и попросили, не забывая о «пожалуйста», выйти из машины. Это не мой автомобиль, объяснил он, оставаясь за рулем, ее, – и показал на спящую Ивон. Понятно, но не могли бы вы на минутку съехать на обочину. Он подчинился, слегка встревожившись, и в этот момент Ивон села и уставилась на него своими светящимися глазами.

– Знаешь, чего я хочу, Оскар?

– Я Оскар, – сказал он, опасаясь продолжения.

– Я хочу, – сказала она, изготавливаясь, – тебя поцеловать.

Не успел он и звука проронить, как она набросилась на него.

Первое в жизни ощущение женского тела, прижимающегося к твоему, – кто способен забыть такое? И первый настоящий поцелуй… хотя, если честно, я позабыл и то и другое, но Оскар не забудет никогда.

На миг он оторопел. Вот оно, неужели, реальное оно! Ее губы, пухлые и податливые, ее язык, шарящий у него во рту. А потом вокруг них вспыхнул свет и он подумал: я перехожу в иное измерение! Сверши-и-и-лось! Но быстро сообразил, что это двое копов в штатском, те, что их остановили, – оба выглядели так, будто выросли на планете с мощным гравитационным полем, и мы, простоты ради, назовем их именами из комиксов про зомби: Соломон Ханжа и Горилла Пачкун – светили фонариками внутрь машины. И кто стоял за ними, наблюдая за происходящим в «патфайндере» взглядом закоренелого убийцы? Капитан, разумеется. Бойфренд Ивон!

Ханжа и Пачкун вытолкнули Оскара из машины. Вцепилась ли Ивон в него обеими руками, пытаясь удержать? Возмутилась ли она грубым вмешательством в их увеселительную прогулку? Конечно, нет. Землячка просто снова отрубилась.

Капитан. Худощавый, лет сорока с небольшим, белолицый кучерявый полукровка на фоне сверкающего красного джипа, прилично одетый, в легких брюках и белой накрахмаленной рубашке, застегнутой на все пуговицы, ботинки блестят, как панцири скарабеев. Один из тех рослых, наглых, вызывающе смазливых парней, рядом с которыми очень многие в этом мире чувствуют себя неполноценными. А также один из тех очень плохих людей, кому даже постмодернизм не способен найти оправдание. При Трухильято он был еще мал, и вкусить реальной власти ему не довелось, свои первые лычки он заработал лишь во время североамериканского вторжения. Как и мой отец, он поддерживал штатовских захватчиков, а поскольку был методичен и не обнаруживал ни на намека на милосердие к левакам, он поднялся – нет, катапультировал – в первые ряды военной полиции. При Демоне Балагуэре ему хватало работы. Отстреливал профсоюзных деятелей, целясь с заднего сиденья автомобиля. Сжигал дома организаторов протестов. Разбивал людям лица монтировкой. Двенадцать Балагуэровых лет для таких, как он, были славным временем. В 1974-м он держал голову пожилой женщины под водой, пока та не умерла (она агитировала крестьян в Сан-Хуане потребовать прав на землю); в 1977-м он изобразил мазелтов, раздавив стекло на горле пятнадцатилетнего мальчика каблуком своего «флорсхайма» (еще один смутьян из коммунистов, туда ему и дорога). Я хорошо знаю этого парня. Его родня живет в Квинсе, и на каждое Рождество он привозит им «Черного Джонни Уокера». Друзья зовут его Фито, и в юности он хотел стать юристом, но клубы, телки, выпивка вытеснили юриспруденцию из его головы.

Значит, вы из Нью-Йорка. Глянув в глаза капитану, Оскар сразу понял, что крупно вляпался. У капитана, знаете ли, были близко посаженные глаза, голубые и страшные. (Глаза Ли Ван Клифа! [108] Такие только в кино бывают у «плохих парней».) Если бы не твердость его сфинктера, обед, ужин, а заодно и завтрак вылились бы из Оскара в один момент.

– Я ничего не нарушил, – промямлил Оскар. – Потом выпалил: – Я американский гражданин.

Капитан отмахнулся от комара:

108

Актер Ли Ван Клиф (1925–1989) – один из лучших в истории кино «плохих парней», сыграл во множестве вестернов, ставших впоследствии киноклассикой. Самая известная его роль – хладнокровный убийца в фильме Сержио Леоне «Хороший, плохой, злой».

– Я тоже американский гражданин. Натурализовался в городе Буффало, штат Нью-Йорк.

– А я купил гражданство в Майами, – встрял Горилла Пачкун.

– А я нет, – пожаловался Соломон Ханжа, – у меня только вид на жительство.

– Пожалуйста, вы должны мне поверить, я ничего не нарушил.

Капитан улыбнулся. Даже зубы у сукина сына были как у обитателя первого мира.

– Знаешь, кто я?

Оскар кивнул. Он был неопытен, но не дурак.

– Вы бывший бойфренд Ивон.

– Я не бывший новио, ты, мальдито паригуайо, чертов придурок! – заорал капитан, и жилы на его шее вздулись канатами, как это бывает у мультяшных злодеев.

– Она сказала, что вы бывший, – настаивал Оскар. Капитан схватил его за горло. – Так она сказала, – пролепетал Оскар.

Ему, считай, повезло. Походи он на моего другана Педро, доминиканского супермена, или на Бенни, работавшего моделью, Оскара, возможно, пристрелили бы на месте. Но поскольку он был некрасивым рыхлым обормотом, поскольку и вправду походил на мальдито паригуайо, которому в жизни ничего хорошего не перепадало, капитан сжалился над ним (обнаружив раздвоение личности, как у Горлума [109] ) и лишь двинул ему пару раз. Оскару, которому еще никогда не доставалось от взрослого мужика с военной выправкой, почудилось, что по нему пробежалась американская футбольная команда в полном составе. Дыхание ему перешибли так, что он и вправду думал, что умрет от асфиксии. Над ним нависло лицо капитана: если еще раз дотронешься до моей мухер, я убью тебя, и Оскару удалось прошептать «вы бывший», прежде чем мессиры Ханжа и Пачкун подняли его (не без труда), запихнули в свой «камри» и нажали на газ. Оскар бросил последний взгляд на Ивон – и что же он увидел? Капитан выволакивал ее из «патфайндера» за волосы.

109

Голлум (Горлум), он же Смеагол, – наверное, самый обаятельный персонаж повести «Хоббит, или Туда и обратно» и трилогии «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина, страдающий раздвоением личности: он то робкий, наивный простак Смеагол, то злобный и коварный Голлум.

Он попытался выскочить из машины, но Горилла Пачкун ударил локтем с размаху, выбив из него всю боевитость.

Ночь в Санто-Доминго. Тьма непроглядная, естественно. Чисто блэкаут. Даже на «Маяке Колумба» ни огонька.

Куда они его везли? А куда же еще. На тростниковое поле.

Вечное возвращение? Он идет по стопам Бели? Оскар был настолько ошеломлен и напуган, что обмочился.

– Ты разве не отсюда родом? – спросил Ханжа своего напарника, более темнокожего, чем он сам.

– Ты, тупой ублюдок, я вырос в Пуэрто-Плато.

– Точно? А по тебе не скажешь. И выговор у тебя слегка французистый.

Сидя в машине, Оскар пытался подать голос, но не смог. (Он всегда думал, что подобные ситуации возьмет на себя его засекреченный герой: вынырнет из тени и ну рубить головы а-ля Джим Келли, [110] но, очевидно, его засекреченный герой где-то сейчас пирогами угощался.) Все происходило слишком быстро. С чего все началось? Какой неверный шаг он сделал? Это казалось невероятным. Его везут умирать. Он попробовал вообразить Ивон на похоронах в почти прозрачном облегающем черном платье, но не смог. Увидел мать и Ла Инку у открытой могилы. Разве мы тебя не предупреждали? Нет? Мимо проплывал Санто-Доминго, и он чувствовал себя бесконечно одиноким. Как такое могло случиться? С ним? Жирным занудой, что боится всего на свете. Подумал о матери, о сестре, о фигурках, оставшихся не раскрашенными, и заплакал. Ты там потише, сказал Ханжа, но Оскар был не в силах унять плач, даже когда закрыл себе рот обеими руками.

110

Джим «Дракон» Келли (1946–2013) – мастер восточных единоборств и американский актер; известность к нему пришла после того, как он вместе с Брюсом Ли снялся в классическом карате-фильме «Путь дракона» (1973).