Короткое время бородатых

Выпучив глаза, Володя молча поглядел сначала на Григория, потом повернулся к Андрею: мол, вы что-нибудь понимаете? Ребята пожали плечами.

– Вступление! - командовал Славик. - Легко-легко... Начали!

Оркестр заиграл, и из-за кулис вышла Зоя рука об руку с Иваном.

– Стоп! Стоп, стоп, стоп! Так нормальные люди не ходят! Это вам не парад. Идите естественно. Забудьте про свои ноги! Их нет у вас... Вы плывете... Ну-ка начали. Вступление.

– Так-ак... Хорошо. Еще раз, давайте закрепим.

Славик махнул ребятам рукой, показывая на выход.

– Правда, - сказал Григорий. - Давай уйдем. При нас у него ничего не получится.

Ребята вышли из зала. Снова заиграл оркестр, а потом запела Зоя.

– Старый клен, старый клен...

...Отчего, отчего,

отчего мне так легко?

Оттого, что ты идешь по переулку.

Володя вдруг, давясь от смеха, сбежал со ступеней и умчался за угол клуба. Он хохотал там захлебываясь и манил к себе ребят. А когда те подошли, сказал:

– И песню точно выбрали. Слушайте: отчего, отчего, отчего мне так легко, оттого, что ты идешь по переулку. А куда он по переулку-то пробирается? Андрюшку подкарауливать, точно! В переулке-то! - Володя снова захохотал.

Теперь уж и Андрей с Григорием не выдержали.

С волейбольной площадки пришла Наташа с подругами. Уселись все вместе на крыльце и разговаривали, пока из клуба не начали расходиться артисты. Славик выходил последним.

– Ага, - сказал он. - Все здесь, голубчики. Гриша, я тебе официально заявляю, вот этот лодырь, - показал он на Андрея, - делать ничего не хочет. Все только "ладно" да "я сегодня устал" или фьють! - свистнул он. - и ищи его... - поглядел он на Наташу, - в известном районе.

– Да ты сам толком не знаешь, чего хочешь, - отмахнулся Андрей. - Надо, надо... а чего надо? Говори!

– Пошли, - решительно сказал Славик, снова входя в клуб. - Пошли, ребята, обсудим. Надо сделать так, чтобы смотрелось... Чтобы зрителя сразу убить, одним залом.

– Вот опять, надо, надо... - проворчал Андрей.

В узком клубном зале было сумрачно. Шторы и занавес, сшитые из темно-зеленого бархата, грязновато-синие стены и потолок глушили свет. Между окнами и на стене с окошечками кинобудки пестрели плакаты, призывающие бороться с хулиганством, вступать в ДОСААФ, соблюдать технику безопасности.

– Если переделывать, то много, - оглядевшись, сказал Андрей. - Эту бы зеленую роскошь убрать. - Он хлопнул рукой по шторе. - Потолок и стены покрасить чем-нибудь светлым. Занавес сделать светлый, шторы на окна - тоже что-нибудь светленькое. Плакатики убрать. Вот здесь, - он показал рукой на стену кинобудки, - можно будет изобразить что-нибудь.

– Настенная роспись? - усмехнулся Григорий.

– А чего ты смеешься? Может неплохо получиться. Только мне одному до морковкина заговенья коптеть. И, конечно, материалы надо.

– Мы поможем, - сказал Славик.

– Ты поможешь...

– А что? Наташа поможет. Поможете, девчата? Зато танцы какие будут! Закачаешься! Женихи со всего района сбегутся.

– Ну, если танцы, - проговорила Наташина подруга. - Тогда разве откажешься...

– Поможем, - успокоила Славика Наташа. - Только скажите, что и как. Краску выпишите. Сейчас на складе хорошая краска есть, слоновая кость. Берите, пока не растащили.

– Давай, Андрюха, эскизы готовь, - сказал Славик. - Нет, не давай! обрадованно воскликнул он. - Это опять завтра, завтра, не сегодня! Сейчас, вот здесь сядем и не уйдем, пока не сделаем... Добро?

– Добро, добро... - вздохнул Андрей. - Неси из штаба бумагу, краски. Или я сам лучше схожу, ну тебя...

В клубе они просидели допоздна. На середину сцены выволокли стол, разложились на нем. Думали, спорили. В зале уже было темно. Желтый свет лампы доставал лишь до первого ряда. Наконец будто бы все решили. Володя потянулся, сказал, вставая:

– Эх, попался бы нам завтра какой-нибудь плохонький глухаришко. Ты фотоаппарат заряди, чадо. А то и убьешь, так не поверит никто.

– Ты все равно промажешь.

– Не знаешь ты морскую пехоту, салага.

Андрей собирал со стола бумаги. А Григорий сидел неподвижно.

– Пошли, - позвал Славик.

– Володя, - сказал Григорий, оглянувшись. - Иди посмотри - никого нет. И запри дверь.

– Чего ты...

– Давай-давай, - поторопил его Григорий.

Ребята глядели на него удивленно. Громыхнул дверной засов.

– Так, хлопцы, заранее предупреждаю, все между нами. Кто не надеется на себя, лучше уйдите. Ты не сболтнешь, Слава?

– А чего, чего я-то?

– Не обижайся, ты человек общительный. Ну, ладно. Тут, парни, дело такое. Я, конечно, зря рассказываю. Мне самому нужно было решить, но я не могу. Не знаю, что делать. Может, я одно думаю, а дело-то всех касается, не одного меня. В общем, слушайте внимательно...

И он рассказал все: о Китыче, о Прокопове, об их условиях, которые уже были приняты. Только о Наташе не стал говорить.

– Что вы на это скажете? - закончил он вопросом.

– А-а-а, - понимающе усмехнулся Славик. - Вот почему нам, оказывается, строить дали. А мы голову ломаем, чего это они такие добрые стали?

– Правильно вы согласились, - сказал Володя. - Ничего не сделаешь. Китыч и Прокопов не первые это придумали. Черт с ними, с этими тремя тысячами. Отдадим. Пусть только помогают. Они, если разобраться, по-своему даже правы. Будут работать, и за это отдай. Если не сбрешут, что полторы тысячи, все нормально.

– Полторы... - заерзал на стуле Славик. - Это такую гитарку можно отхватить. Да еще "маг"! О! Ребята! А если отсюда прямо на самолете на юг махнуть покупаться, а?!

Андрей тоже не ожидал, что они могут заработать такие деньги. И сразу начал прикидывать, что на них можно сделать.

– Вообще-то, - взлохматил Славик кудри, - я согласен по тысяче получить, а этим вот! - показал он фигу. - А то как-то слишком нахально. Нашли, кого обдирать.

– Вот об этом, - обрадовался Григорий, - об этом я и думаю! Ну, согласимся мы, хорошо. И получается, что мы, сто человек, сто здоровых ребят, вроде бы ничто, нуль без этих подонков. Завтра такой же Китыч, но в другом месте снова возьмет нас за горло. А мы опять лапки кверху. Ну, ладно, сейчас мы вроде мальчиков, студенты. Какой, мол, спрос? Но, ребята, это ведь первое в нашей жизни самостоятельное дело. Без чужого ума, без подсказки. Спасуем мы сейчас. А не войдет ли это в кровь? И не будем ли мы всю жизнь потом под Китычами да Прокоповыми ходить? Ходить, вздыхать да в тряпочку плакаться: вот, мол, жизнь какая неправильная. Китычи вокруг обложили. А мы, получается, сами этих Китычей растим. Сами их кормим. Расти, мол, и цвети! Дави нас, пожалуйста, только малую часть на харчи и нам подбрасывай. Ох, как мне хочется прижать этих гадов! Придавить их так, чтобы неповадно было.