Короткое время бородатых

– Оля... Оля...

– Бабушка Катя, я Шурика поведу кормить. Скоро мама придет.

– Забирай, забирай... - и тут же, приподнявшись над пнем, крикнула: Счас, счас, иду! Счас заработаешь, зверь страшной!

Колька мальчишку на руки взял, сказал Андрею:

– Понесу его. Кормить надо.

– Ладно, неси. Но ты приходи к нам. Ты на нее не обращай внимания. Мы ей все объясним, понял. Приходи, не бросай нас.

– Приду, - сказал Колька. - Я вас не брошу. Я ведь не с ней дружу, верно. Не сегодня только приду, потом.

Он ловко пересадил Шурика на закорки и помчался вприпрыжку, козлом. Маленький братишка его радостно визжал, закидывая головенку.

А лагерь по-прежнему гомонил: и по вагончикам суетня шла, и возле. Обедали в столовой, курили подле нее. На кухне уже хозяйничали поварихи, а Зоя сидела рядом, у поленницы дров, на чурбаке. Андрей подошел к ней.

– Ну что? - спросила Зоя. - Он не плакал, а? Успокоил ты его? Куда он пошел?

– Колька не заплачет. Домой пошел.

– Знаешь, Андрюша, до чего я не люблю вот таких горластых. Все-то они знают. Да и не знают, наорут, наорут... - опустила она голову. - Мне прямо сразу все здесь разонравилось. Так нехорошо. Ни на кого глядеть неохота. Плюнула бы да ушла. - Потом она поглядела на Андрея и добавила. - Тебе, правда, может, неприятно все это слушать. Ты же к ней какие-то чувства, говорят, питаешь.

– Хватит тебе... - поморщился Андрей.

– Зо-оя! Андрюша! - послышался из лагеря голос Володи. - Идите сюда!

– Иде-ом!

Ребята уже в новую форму оделись: энцефалитки, накомарники. У Володи, конечно, треугольник тельника виднеется на распахнутой груди.

– Давайте, - сказал он, - получайте спецодежду.

– Зоя, послушай, надо окончательно решить, - тронул девушку за плечо Григорий. - Я сейчас разговаривал с командиром. Может, ты завхозом будешь, а? Получать и покупать продукты, помогать девчатам, инструмент выписывать, материалы. Белье постельное. Работы много.

– Чтобы с этой... - негодующим шепотом проговорила Зоя. - Чтобы эта горластая мною командовала...

– Ты это брось, - сказал Григорий. - Ты только со своей колокольни смотришь. Она, конечно, погорячилась. Я ей сказал. Но и ее надо понять. Столько людей... Не дай бог что... Какая-нибудь дизентерия. Это ж в один день весь отряд ляжет. Сто человек. Да еще карантин объявят. Вот и наработаемся. А ты сразу...

– Нет. Никаким завхозом я не буду. Как раньше договаривались, к Володе в бригаду.

– Тебе видней.

– Переодевайтесь и начинайте готовить инструмент. Топоры в вагончике. К вечеру чтобы все было готово. Смотрите, не плотницкие, а для леса. Завтра идем на лесоповал.

– Плотницкие... для леса... - передразнила Зоя. - Вроде я что-то понимаю. Толком не может объяснить. Все только командуют.

– Ну, не злись, Заяц, - взмолился Григорий. - Покажем. Прямое такое топорище, длинное.

– Так кого я должна благодарить!? - послышался Ритин голос. - Не медпункт, а чудо. Говорят, ты, Андрюша, постарался.

Зоя кошкой метнулась в вагончик. Андрей этого сделать, к сожалению, не мог.

– Шкаф, стол, даже кушетка!

Белая шляпа накомарника хорошо оттеняла смуглоту Ритиного лица, темные волосы.

– Спасибо, Андрюша! - говорила Рита, улыбаясь.

– Почему я, - быстро проговорил Андрей. - Это вовсе не я.

– А мне Володя...

– Володя это и сделал. Он у нас мебелью занимался. А теперь скромничает. - Володя удивленно округлил глаза. - Так что его и благодарить надо, а меня не за что, - сказал Андрей и, поднявшись в вагончик, зашел в свою комнату.

Из окна, прикрытого занавеской, он поглядел на Риту. Та разговаривала, смеялась. Она была красива. Но что-то хищноватое виделось Андрею в ее лице.

Рита скоро ушла, и Андрей вернулся к ребятам.

– Ты чего, а? - спросил Володя. - Ты же за ней... Зеленями ей там украшал, старался.

– Слушай, ты можешь отстать с Ритой своей...

– Любовь хр-рупнула, и, кажется, насовсем! - торжественно возгласил Славик. - И какая любовь...

– Гляди, Андрюшка, - предупредил Володя. - Я хоть и бывший, но мариман и такую девушку без надзора не оставлю.

– Смотрите, начальство пожаловало, - сказал Григорий.

По дороге к лагерю шел Лихарь, все в той же кожанке и кожаной фуражке, похожий на комиссара или чекиста далеких лет. А рядом с ним - невысокий, в плечах широченный мужчина, этот набычившись шел, руки в карманы.

– Бугаек! - восхищенно произнес Славик.

Клавдия подле них мелко вышагивала. Она разговаривала и хохотала, и, видно, кокетничала с молодым парнем в джинсовом костюме. А позади этой четверки уныло плелся желтый мохнатый пес. Мордой он почти до земли доставал, и хвостом по земле волочил. Тот самый пес, что на Андрея в конторе лаял.

Зоя из дверей вагончика сообщала:

– Здоровый - это Прокопов, ух, прямо кабан, начальник участка, с женой. А тот... Валерий Никитич, - жеманно проговорила она, - прораб.

– А ты откуда знаешь этого хлюста?

– Мы с ним познакомились и очень мило поговорили. Приятный человек.

– Ну-ну, неплохо начинаешь.

Начальство направилось к штабу. Прокопов и впрямь был на быка похож, породистого. Краснолицый, хмурый, большеголовый, стриженный коротко. Рукава клетчатой рубахи засучены, короткие мощные ручищи-маховики обнажены.

Они поднялись в штабной вагончик. Лишь Клавдия задержалась на ступенях.

– Болтун! Болтун! - кричала она. - Не ходи! Останься! Лежать!

Но Болтун, не внимая крику, прошел вслед за хозяином.

– Григорий! - крикнули из штаба. - Давай сюда. И Риту позови.

– А она-то зачем? - спросила Зоя.

– Третье лицо в отряде, замкомандира.

– Ну-ну...

– Хватит нукать, - сказал Володя, - ехать пора. Давайте топоры готовить.

Но Славик был занят: шляпу-накомарник уродовал. Он ее обруч гнул и прогибал - колдовал, одним словом.

– Не тебе говорят? - обратился к нему Володя.

– Спокойно, - погрозил ему Славик и надел на голову накомарник, превращенный в подобие лихой ковбойской шляпы. Затем суровую физиономию состроил и сообщил: - Дикий запад. - И неожиданно стрельнул указательным пальцем: - Пиф-паф!! Пиф-паф!!

– Я тебе про топорище говорю, пиф-паф - Запад, пальцем завтра будешь работать.

– Еще раз спокойно! Чего ты паникуешь? Я гитару, понимаешь, гитару вот этими руками делал, инструме-ент. А ты мне про какой-то колун. Тьфу, презрительно сплюнул Славик.