Корпорация «Гермес»

– На меня напала троица бродяг. Не знаю, о чем она говорит, но они хотели утопить меня в луже. Чуть не прирезали. И если я был под порошком, то тогда что это?

Мятый клочок врачебного заключения на грязной серой бумаге вынырнул из моей ладони. Светка успела изучить написанное еще до того, как тот коснулся столешницы. И сразу же изменилась в лице, потянула к листу загребущие ручонки. Я не позволил, придержал его ладонью. Взгляд отца медленно перешел с моего спокойного лица на неровные строки.

– Света? – Теперь его гнев переключился на нее. Девчонка испуганно вскочила: защищаться ей было в новинку. – Как ты это объяснишь?

– Ну… я… немного приукрасила, и…

– Решила оговорить меня с ног до головы. А когда и где еще она солгала?

Пришло время самодовольно улыбаться себе самому. Я бы даже поаплодировал, но не поймут.

– Папа, это все… я не знаю.

– Вон! Марш в свои комнаты, и чтоб я от тебя больше слова не слышал! А ты… – Его толстый палец ткнул в мою сторону. – Через три дня отправишься в академию, понял? Давно надо было отправить тебя к Зевсам на перевоспитание, зря я тянул. Нахватался от сброда всяких гадостей! Хватит! Надоело! Они сделают из тебя нормального человека!

Я лишь пожал плечами в ответ, не спеша последовать ценному указанию. Кто мне сначала скажет, где тут мои покои?

* * *

Светлана вскочила подобно фурии. В маленькой фигурке бушевала ярость тысячи и одного минотавра. Пытаясь сохранить гордую походку, она продефилировала прочь, под самый конец перейдя на смешной короткий бег. Словно от преследовавшего ее стыда в самом деле можно было скрыться…

Слышал, как хлопнула за ее спиной дверь: та словно хотела поддержать кипящую злость хозяйки. Ей следовало бы думать, прежде чем связываться с Гермесом. Человек, решивший зваться мне отцом, застыл в немой нерешительности. Словно ждал от меня извинений и оправданий. Осмотрел его с ног до головы, и мне внезапно стало жаль своего далекого потомка. Гермес – бог бродяг, воров и торговцев. Во мне воедино сплелись базарная ругань, залихватский разбойничий свист, прелесть обмана, жажда нырнуть в таящий приключения путь.

Человек передо мной же считал величайшим путешествием поход с рабочего кабинета на диван, а обмануть мог разве что самого себя. Громко хмыкнув, я повернулся к нему спиной, надеясь, что он хотя бы сохранит достоинство и не станет кричать мне в спину. Он не стал.

Меня снедало нетерпение: решил не травить себе душу. Не знаю, где личные покои Сергея в этом «Олимпе» и не хочу спрашивать. Те же наложницы сразу доложат своему хозяину, а с него и так хватит потрясений. Буду идти по наитию: интуиция никогда не подводила.

Я миновал заставленный диванами просторный зал. Пустой низкий стол говорил о том, что за ним пьют за удачно свершенные сделки или же напиваются с горя. Почему-то сразу стало понятно, что второе случается чаще первого. Я почувствовал дурман влечения, тянувший меня за собой, как на привязи. Оставленный лично мной след или вещь. Потирая руки, радовался раньше времени. Думал, что это кадуцей: его вполне хватит, чтобы я вернул себе прежние магические способности.

Две омывальные комнаты – роскошь мрамора, красивый и умиротворяющий узор плит. Витающий в воздухе цветочный дух манил оставить проблемы позади, скинуть непривычную одежку, нырнуть в прелесть горячих потоков. Потом, пообещал самому себе: сначала дело.

Дверь, из-за которой доносился мой след, оказалась запечатана на магический замок. Кто его ставил? Его же вскрыть легче легкого! Вместо взлома решил попробовать действовать мягко и коснулся торчащего из стены тусклого самоцвета. Тот принял пущенный мной поток магии как родной и тут же открыл дверь.

Прошел в самую середину комнаты. Да уж, почти каждая вещь будто так и кричала: я Сергей! Это комната Сергея! Воплощение его тайных фантазий! Стены завешаны яркими цветными изображениями полуобнаженных девиц, под ними стыдливо прятались некогда уважаемые пареньком атлеты. Аполлон бы точно оценил.

Ногой я задел неровность небрежно брошенного ковра. Да уж, вместо того чтобы хранить свои тайны, Сергей как будто хотел шепнуть о них всем и каждому. Плохо прикрытая магическая мощь под пыльной тканью не укрылась от моего взора. Швырнул его прочь и присвистнул – а парень-то решительный! Ну или как минимум догадливый.

На полу было скверно начертано изображение дорожной гермы – одного из столбов, которыми в мое время отмечали расстояние. У меня не было своих храмов, и силу от путников и воров я получал именно от них. Парень старался как умел. Над головой отключенное погодное заклинание со странной вязью, способной улавливать дым. Сразу чувствовалась рука жрецов Посейдона: едва дым касался плетения, должна была разродиться полная дождя туча. Удобно, если собираешься тушить пожар. Вот только Сергей не собирался.

В чашке на столе дурно пахнущие останки. Не сразу признал в них некогда сочный кусок баранины. Повар из моего тысячекратно «пра» внука был так себе. Подгоревший хлеб, тронутый огнем початок кукурузы: если страдалец собирался сделать мне подношение, то выбрал правильные дары. Разве что приносил их неправильно.

Я коснулся стола: механизм подобный тому, что был у Линки, вспыхнул, вывел передо мной изображение. Строки. Парень собирался стать писателем? Если и так, то он выбрал не того покровителя. Я все же прочитал написанное.

«…Надоело! Они все относятся ко мне, как… как… я даже не знаю к кому! К куску чего-то, кого можно шпынять, бросать, оскорблять, издеваться! Словно где-то в прошлой жизни я их обидел, а они теперь воздают мне сполна. Отец, Светка, одноклассники – все они видят во мне какую-то игрушку. Я к ним по-доброму, а они… хотят от меня больше, чем я в состоянии дать.

Кимова троица вновь пыталась прижать меня в академии. Хотели, чтобы я почистил им ботинки. Прямо там, на глазах у всех. Тогда я понял, что если сделаю это, пути назад не будет. К числу тех, кто не ставит меня ни в грош и не уважает, прибавлюсь я сам.

Хватит! Довольно! Я пытался врезать ему по наглой роже. Этот из «Апполончиков» играючи уклонился, а я рухнул на пол: прямо под гогот собравшихся неподалеку девчонок. Никогда не было так стыдно, лучше бы меня сожгли! Ким дал мне возможность подняться, только его дружки держали сзади. Он сказал, что если я такой крутой, чтобы поднимать на него руку, то нам стоит поговорить. Не здесь и не при всех.

Я знаю, что это означает. Не могу понять, горжусь собой или ненавижу, но придется идти. Страшно боюсь. В голове витают мысли – каким я вернусь? Вновь униженным и избитым? В очередной раз разочарую отца и дам Светке возможность уколоть меня? Если не пойду и спрячусь, завтра от моей и без того хлипкой репутации не останется и мокрого места. Все будут говорить лишь о том, как я позорно струсил, забился в угол и рыдал, как девчонка. И ведь самое жуткое, что я в самом деле близок к этому…

Когда была жива бабушка, она говорила, что чем отчаянней ситуация, тем на более безумные поступки способен человек. Тогда я был мал и не мог понять ценность ее мудрости. Смотрю на древние записи у себя в руках и не могу поверить, что в самом деле собираюсь это сделать. Выкрал их у отца – еще давно, сам не знаю зачем. Меня будоражили записанные на бумаге знания. С тех пор как сотню лет назад изобрели чародейскую матрицу, в книгах отпала надобность. А с распространением «ассист-заклинаний» за ними ушли записки и напоминалки.