Корпорация «ussr». Часть третья: «революция»

Палач перекрестился на стоящую в положенном месте закопчённую икону, божась...

«Сейчас», у палача было пятеро деток - он нашёл себе оправдание потребностью кормить семью. Не дай Бог, конечно. В принципе, я действительно - не осуждаю! Ну, не согласись он - вешал бы кто-нибудь другой.

Как будто услышав мои мысли, Порфирий Иванович продолжил:

– Ну, а потом женился, робяты народились... Кормить семью надо было!

Я, вежливо интересуюсь:

– Ну и, как? Как «кормёжка» получается?

– Ну, не жалуюсь, Дмитрий Павлович... Грех это...

– А, всё же?

Тот, задрал глаза к потолку, вспоминая и подсчитывая:

– В прошлом году шестерых бедолаг пришлось... Старков, Махметов, Жлобов, Ромашкин и Марченко... Упокой Господь их многогрешные души...

Палач, несколько минут крестился на икону, что-то бормоча. Ну и, я тоже... Из вежливости.

– От казны было выделено десять рублёв плотнику - на установку козел, пятнадцать ему же - на гробы, пять с полтиной извозчику - для доставки в тюрьму духовного лица для последней исповеди, пятнадцать ломовым извозчикам - для отвоз казнённых на кладбище, полтора рубля за верёвки... Ну и, сто двадцать шесть целковых - плата палачу. То есть - мне.

Ничего себе! Кучеряво у нас палачи живут. За «сто двадцать шесть целковых» можно было двадцать коров купить...

Порфирий Иванович, видимо был очень хорошим психологом-физиономистом:

– Так, это за год «всего» шестеро. ...Прости меня, Господи! А, если нет «работы» - то, казна скупо платит.

Ага... В основном на «голом» окладе сидит, значит. Закидываем удочку, короче:

– Порфирий Иванович... А, Вы не хотели бы перемены своей и семьи участи?

То не понял:

– Как, это? Отчего, моя «участь» может перемениться?

– Сама по себе, она конечно, н перемениться... Но, вот если я ей помогу переменится!

Палач завис, соображая, а я продолжал долбить:

– Уедите туда - где Вас никто не знает, заведёте большое, крепкое хозяйство... Ваши «робяты» будут учиться в гимназии или реальном... Людьми вырастят - инженерами или, ещё кем. И, не будут знавать-ведать про старое «ремесло» своего папаши...

Последнее, его видать «сломало». Палач, встрепенулся, в глазах его зажегся огонёк:

– А, Вы знаете, какие это деньги, Дмитрий Павлович?

– Знаю...,- спокойно ответил я,- это - большие деньги! Я дам Вам их, с неким условием...

– С каким, же?

– Вы, Порфирий Иванович, в вашем «ремесле» человек многоопытный...

– Да!- с некой гордостью, подтвердил тот,- рука у меня «лёгкая» - легка и, смерть от моей руки. И, начальство никогда на меня не жаловалось: раз и, готово! Отлетела душа на Суд Божий...

Палач, снова перекрестился на икону:

– Доктор на часы посмотрит и велит снимать...

– Опытному человеку - профессионалу, ничего же не стоит сделать «процесс» и обратным?

– Как, это?

Насторожился...

– Вы же сможете дать злодею достаточно много времени - чтоб, он до конца смог осознать всю гнусность своего злодеяния? Чтоб, душегуб смог искренне - чистосердечно покаяться в муках перед Господом и, получить шанс для спасения своей грешной души?

Палач, задумчиво зачесал в затылке:

– Насколько долго... Ээээ... Сделать «так»?

– А, на ваше усмотрение, любезнейший Порфирий Иванович! За каждую минуту казни - начиная с выбитой табуретки, или что там у вас применятся по «технологии», я плачу сто рублей золотом. После пяти минут - уже ТЫСЯЧУ(!!!) за каждую... Пока доктор не объявит казнь свершённой. Вот и, сами считайте, сколько денег Вам нужно.

После пятиминутного обдумывания, палач рассеяно ляпнул:

– Сергей Александрович будет сильно ругаться...

– Начальник тюрьмы? ...Думаете, уволит?! ХАХАХА!!!

– А, действительно...

Видать, на радостях, мысли у бедолаги совершенно спутались:

– А, не обманите, Дмитрий Павлович?- суетливо двигаясь спросил, с бегающими глазами.

Передо мной сидел совершено другой человек!

Я, посуровел... Достал кошель и отчитал монеты:

– Вот тебе задаток... Здесь пятьсот рублей, значит - пять минут он уже должен в петле «танцевать», дальше - на твоё усмотрение. ...Берёшь? ...НУ?!

Он «взял»...

Через тестя-губернатора я договорился с Сергеем Александровичем - начальником Нижегородского Острога[2] - Нижегородской Губернской тюрьмы, чтоб казнь был «полупубличной». С доступом прессы и представителями широких кругов общественности к месту проведения экзекуции - в «воспитательных целях».

Нелегко это было сделать, но я сделал!

Всего на казнь в тюремном дворике собралось с сотню человек. Репортёры от каждой городской или губернской газеты, городское начальство и, от каждого нижегородского района, по «народному» представителю. Были и, из Солнечной Пустоши и из Приреченских Земель «депутаты»...

За мой счёт для публики были построены специальные трибуны буквой «П» - под вид стадионных, чтоб каждому «зрителю» был очень хорошо виден эшафот.

Я сидел в первых рядах плечом к плечу с начальником тюрьмы и, держал в руках секундомер...

Когда, Экспедитора вывели и, он увидел «обстановку» и меня - побледнел и, сделал попытку упасть на колени. Понял всё, мразь!

– Прости, ПРОСТИ!!!

Улыбнулся ему ласково:

– Я тебя прощаю...

Палач, действительно оказался профессионалом высочайшей пробы и, к тому же - актёром, каких редко где сыщешь!

Так он реалистично суетился, когда верёвка в первый раз оборвалась... На первой же минуте. Так, поставщиков материл!

При второй попытке повешения надсадно кашляющего приговорённого (видать, в первый раз верёвка повредила ему гортань), что-то случилось с помостом: люк открылся не до конца и Экспедитор «затанцевал», касаясь его кончиками пальцев.

Вообще, картина была - полный сюар! Палач с помощниками из тюремщиков, заполошно бегали вокруг эшафота, а начальник тюрьмы в открытую крыл их матом - при всей честной публике...

Наконец, догадались снять тело - никак не желающее становиться трупом и позвать плотника... Хотя некоторые из надзирателей, предлагали его пристрелить. Однако, я толкнул Сергея Александровича локтем в бок:

– Экзекуция должна быть доведена до конца, соответствующе установленному порядку!

– Да, какой там «порядок»...,- растеряно проговорил тот,- не узнаю своего Порфирия - как подменили!

«Или подкупили...»,- подумал про себя.

Сергей Александрович, кстати, тоже сразу «про меня» подумал - судя по тому, как он на меня косился и пытался отстраниться.