Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

— Кажется, вы меня обсуждали, кузен? — Моргана подплыла к мальчикам, вызвав неодобрительное поджатие губ у старших фрейлин. Изумрудно-зеленые глаза ее сияли внутренним таинственным светом. Розовые губы приоткрылись в легкой улыбке, обнажая прелестные жемчужные зубки.

— У вас прекрасные новые линзы, кузина. Дадите визитку офтальмолога?

— Фи, как грубо! Вижу, в Корпусе вам последние мозги выбили.

— У меня они хотя бы были.

— Солдафон! Принесите даме лимонада. Здесь ужасно жарко!

— Прыщи магией удалять будете или косметикой ограничитесь?

Ярослав был неправ. Косметикой Моргана не пользовалась, а красивое, безупречное лицо могло бледностью и гладкостью соперничать с мрамором колонн.

За лимонадом сбегал Архипов.

— Прошу, мадемуазель! — Он галантно поклонился и щелкнул каблуками.

— Боже, какой обходительный молодой человек! Не то что некоторые. — Моргана смерила Ярослава презрительным взглядом. — Надеюсь, во время танца вы не отдавите мне ноги, кузен? Мои туфли стоят целое состояние.

— Надеюсь, в приданное за вами дадут обувную фабрику.

— Я немного танцую, мадемуазель, — заикаясь от собственной храбрости, сказал Архипов, — Если позволите ангажировать вас на танец…

— С удовольствием, господин кадет. Рада, что в Корпусе умеют воспитывать достойных кавалеров, хотя некоторые случаи безнадежны.

Ярослав проводил взглядом Архипова и кузину, доел эклер и нарочито вытер пальцы о портьеру.

Увидев, что с противоположной стороны зала к нему с уверенностью флагманского крейсера приближается девочка в розовом платье, явно не с намерением поговорить о пирожных, Ярослав развернулся и почти выбежал из зала.

Площадка перед дворцом опустела. Не играл оркестр, разбежались рикши. Все веселье переместилось внутрь. Даже магические фонари утратили прежнюю яркость. Зато лучше стали видны звезды.

Ярослав поднял глаза к небу, где чертил чью-то линию судьбы метеор. Он провжал его глазами, когда на затылок обрушился удар. Боль. Вспышка.

— Господа, его высочество — великий князь Неомир! — Долетел до Ярослава голос.

— Отец… — С грустью и нежностью подумал он.

И наступила тьма.

На белых ступенях лежало распростертое тело мальчика в кадетской форме. Вокруг его головы образовалась лужа крови, в которой плавали лепестки роз.