Корректировка 2
Шрифт:
Шато позвонил в одиннадцать утра и сообщил, что Арчил Вахтангович просит срочно приехать у него, мол, приступ почечных колик.
Ну что ж, — подумал я, — пора отрабатывать грузинское гостеприимство, заодно и Джуну проверим в деле. Кир сообщил, что пара инъекций еще понадобится для закрепления результатов, но уже и сейчас она вполне готова к целительству.
Договорились, что машину подадут к двенадцати и я тут же позвонил Джуне. К несчастью, её не оказалось дома.
— Не беспокойтесь, босс, — промурлыкал Кир, — я уже дал ей
Машина прибыла раньше срока. Полдвенадцатого взволнованный Шато уже звонил мне из вестибюля гостиницы.
— Давай дорогой, скорей поехали, Арчилу Вахтанговичу очень худо.
Я уже знал, что у нашего покровителя осталась одна почка и операции он не выдержит. Как с таким здоровьем, он оставался на руководящем посту — загадка. Впрочем, если вспомнить Андропова, тот и вовсе был генсеком на диализе.
— Кого ждем, дорогой? — беспокойно спрашивал Шато. — Скорей ехать надо!
Я объяснил, что ждем мою ассистентку, без неё, мол, камень не вывести.
Референт смирился, только спросил: не Тинатин ли это? И очень удивился, когда я покачал головой.
Честно сказать, я вообще не был уверен, сможем ли мы вывести этот самый камень, но тут уж, на войне, как на войне — главное ввязаться в бой, что-нибудь да получится.
Без десяти двенадцать, запыхавшаяся от быстрой ходьбы, девушка появилась у главного входа гостиницы «Иверия». Я вышел из машины и помахал ей рукой.
— Ничего не понимаю! — подойдя, сказала она мне. — Я с девчонками в баре прощалась и мне вдруг показалось, что ты очень меня ждешь… словно голос в голове услышала.
— Ты мне, действительно очень нужна, вот ты и почувствовала… интуитивно, так сказать.
Когда я вкратце описал ей задачу, слегка раскосые глаза девушки. распахнулись будто спички в них вставили.
— Ты с ума сошел, я никогда такого не делала…
Я, обняв её за плечико, успокаивал, мол, всё у нас получится, вместе мы — сила! Вместе мы — ого-го! Главное, держаться уверенно, и всё будет — ништяк.
Но она всё повторяла шёпотом: «С ума сошел… с ума сошел…».
Усадил её на заднее сидение «волги», сам сел рядом. Шато повернулся к нам.
— Вах, какой красивый ассистент! Где таких набираешь, батоно Григорий?
Джуна смущенно улыбнулась и он велел шоферу трогаться.
— Ты меня уже до ассистента повысил? — прошептала девушка мне в ухо. — Ну-ну.
— Надо же было, как-то легендировать твоё присутствие. — прошептал я в ответ. — Но, это в последний раз. Если не облажаемся, в Москве уже я буду твоим ассистентом.
Дача Арчила Вахтанговича Тохадзе была в десяти минутах от города.
Она располагалась на холме, в окружении реликтовых сосен. Строение как бы плыло в солнечных лучах, пронизывающих кроны сосен. Конечно, за всем этим стоял не случайный удачный вид, а утонченный расчет архитектора.
Доски двухметрового забора плотно, без щелей, прилегали одна к другой. Нас ждали — ворота уже были открыты.
Просторный участок был искусно засажен разнообразными растениями и цветами. Асфальтовая дорога соединяла ворота с гаражом, выложенные
цветной плиткой дорожки вились между купами кустов и клумбами, огибали здание и обрывались у деревянной бани, сложенной над маленьким, но на удивление чистым прудом.Я оглядел дом. Венецианские окна. Застекленная парадная дверь с бронзовой ручкой.
На первом этаже располагались службы, комната охраны, кухня и зал, а наверху — кабинет, спальни и зимняя веранда. Но, переступив порог, мы вначале оказались в небольшом холле перед двустворчатой дверью там нас встретила жена Арчила Вахтанговича, Нателла Георгиевна — слегка полноватая крашенная блондинка неопределенного возраста, с огромной грудью, в кудряшках и шелковом халате, трагического черного цвета. От неё интенсивно пахло духами «Серебристый ландыш».
Поздоровавшись, она повела нас в зал, представляющий собой просторную светлую комнату. Три мягких кресла, журнальный столик, камин, бар, магнитофон. Справа у окна лестница на второй этаж. По дому сновали домочадцы, приглушенно переговаривались и бросали на нас изучающие взгляды.
Кабинет хозяина дома был обставлен резной мебелью, вокруг низкого стола, на котором возвышалась полная фруктов фарфоровая ваза с амурчиками, стояли мягкие кресла и диван. С потолка свисала хрустальная люстра, затянутая марлей.
Из кабинета был выход на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на окрестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки обзора он выглядел еще живописней.
Ещё на лестнице мы услышали стоны. Арчил Вахтангович скрючившись лежал на диване укрытый простыней. Рядом суетился врач в белом халате. На журнальном столике лежали медицинские инструменты, стояла капельница, пахло медикаментами. Врач посмотрел на нас осуждающе, как на явных прохиндеев и шарлатанов.
Я метнул в него ответный взгляд, мол, толку-то с твоей медицины, бесполезное ты существо.
Обратился, к заламывающей руки, супруге.
— Уважаемая Нателла Георгиевна, нельзя ли попросить удалиться всех посторонних… ну, кроме вас, конечно?
Блондинка растерянно посмотрела на скопившийся в кабинете народ, особенно на врача, который корчил ей выразительные гримасы, и делал жесты руками, мол, ни в коем случае нельзя оставлять больного, один на один с этими жуликами.
— Безобразие! — негодующе бормотал он. — Если за полчаса у больного не стихнут колики, не упадёт высокая температура, его немедленно надо везти в клинику в реанимацию. Возможно, камень закупорил выход из почки в мочеточник. В данном случае операция связана с риском для жизни: у больного плохое сердце.
— Все вооон! — простонал Арчил Вахтангович. Народ, включая Нателлу, ломанулся на выход. Последним кабинет покинул врач, качая головой, как китайский болванчик.
— Полчаса! — говорил он мне.
Я кивнул Джуне, приступай, мол, а я пока заряжу воду.
На Арчила Вахтанговича, я собирался потратить капсулу, чтобы подстраховать Джуну, установить связь и проследить за процессом. Но главным образом, мне была нужна его лояльность после лечения.
Девушка оказалась на высоте — ледяное спокойствие и уверенность.