Корректировка 2

— Можно я войду? — прервал он затянувшуюся паузу.

— Ни в коем случае, — быстро ответила девушка, открыв глаза. — Тебя кто-нибудь видел?

— Нет, я был осторожен.

— Очень хорошо, а теперь так же осторожно уходи.

— Ты же одна!

— И что с того?

— Почему ты не хочешь впустить?

— Потому что я девушка, а ты парень! Ночь на дворе. Так трудно понять?

— Я ничего тебе не сделаю, я за себя ручаюсь, — клятвенно заверил Эдик. Хотел добавить: «падлой буду!», но не стал

— А вот я за себя поручиться не могу, — с грустью призналась девушка, — поэтому будет лучше, если ты уйдешь.

— Мадам, — сказал, обнадеженный последней фразой, Эдик, — вы хотите, чтоб я умер от тоски?

— Между прочим, мадмуазель, — сказала Зара. — С какой стати ты должен умирать от тоски? Я даже не знаю, как ты ко мне относишься.

— Ну… Я… — Эдик замялся. Он, кстати, не знал, что его речевым аппаратом, периодически управляют наномашины, очищая речь от блатных коннотаций.

— Ну, ну, что ты?

В этот момент до них донеслись близкие голоса. Двое подвыпивших мужиков шли в соседний дом. Зара, схватив юношу за руку, втащила его в сени и закрыла дверь.

— Тихо, — прошептала девушка, — один из них племянник Ашхен, сейчас они пройдут, и ты уйдешь.

Эдик оказался совсем рядом с Зарой, ощутил ее дыхание. Не смея пошевелиться, он стоял, вдыхая ее запах и пьянея от него. С какой стати он так робеет, взял и поцеловал её в щеку, а потом неожиданно для себя, прошептал:

— Я люблю тебя.

Девушка повернула голову и заглянула ему в глаза, насколько это было возможно в темноте.

— Я думаю, ты врешь, — недоверчиво сказала она.

— Нет! — отрезал Эдик, и привлек ее к себе. Зара пыталась отвернуться, но он нашел ее губы, и девушка неожиданно страстно ответила на поцелуй. Стояли и долго, неумело целовались в сенях. Громкий голос, донесшийся извне, вернул девушку к действительности, и она высвободилась от объятий.

— Пожалуйста, уходи, — взмолилась она. — Ты не представляешь, как мне влетит, если Ашхен узнает!

— Хорошо, хорошо, — успокоил ее Эдик, — я уйду, но там же стоят.

Зара попробовала приоткрыть дверь, чтобы взглянуть на улицу, но та заскрипела, и девушка в испуге оставила эту попытку.

— Пойду из комнаты посмотрю, а ты стой здесь.

Она прошла в спальню, осторожно отодвинув занавеску, выглянула на улицу. Мужики стояли прямо напротив калитки и вели бесконечный пьяный разговор.

«Черт, черт, черт, что со мной делается!» — произнесла девушка, подошла к кровати и, раскинув руки, рухнула на постель.

Выждав для приличия минут десять, Эдик двинулся за ней.

Когда он вошел в комнату, Зара лежала в позе распятого Христа и признаков жизни не подавала. Эдик опустился рядом, на краешек кровати и стал мучительно соображать, как ему вести себя дальше. Он осторожно дотронулся до её руки и услышал при этом сонное:

— Ты обещал.

То есть о продолжении не могло быть и речи.

— Я ничего не сделал, — печально сказал Эдик, — просто коснулся твоей руки, — и горестно добавил, — как только эти козлы свалят я сразу уйду.

Услышав обиду в его голосе, девушка открыла глаза, губы ее тронула улыбка. Эдик расценил это, как жест доброй воли и воспрянув духом, несколько подался вперед. Его движение не ускользнуло от внимания Зары, она было, предостерегающе подняла руку, но тут же уронила ее и обреченно сказала: «Иди ко мне». Эдик с бешено колотящимся сердцем лег рядом, обнял, привлек к себе и горячо поцеловал, стукнувшись зубами о ее зубы. Они сплелись в объятиях, так, что было не разобрать, где чьи ноги и руки. Но вдруг Зара высвободилась и испуганно спросила:

— Мы заперли дверь? Нет? Быстро иди проверь!

Юноша поднялся и нетвердой походкой направился к выходу. Дверь действительно была не заперта. Когда он, закрыв задвижку вернулся в комнату, девушки не было… То есть ему показалось, что ее нет. На самом деле, Зара скинула халат (он валялся под ногами) и спряталась под одеяло. Эдик замешкался, не зная, что предпринять и словно почувствовав это, ее насмешливый голос спросил из-под одеяла:

— Долго будешь так стоять?

— Мне раздеться? — севшим голосом спросил он.

— Нет, там в сенях висит фуфайка, надень и ложись… Раздеться, конечно!

Не заставляя себя больше упрашивать, торопливо раздевшись, он лег рядом, ощутив тепло ее тела.

— Только помни, — прошептала ему в ухо Зара, — ты обещал. — Просто так полежим, и все, ты уйдешь.

— Конечно, — послушно сказал Эдик и потянулся к девичьей груди. К сожалению, она была укрыта плотной тканью лифчика. Эдик долго боролся с застежками, наконец, высвободил нежные холмики с напрягшимися сосками и жадно приник к ним губами. Зара еле слышно застонала и обхватила его голову руками. Эдик никак не мог поверить, что все это происходит с ним. Конечно же, это сон, чудесный, волшебный сон, в котором он лежит с красивой девушкой, гладит ее тело, покрывает поцелуями лицо, тискает ее грудь. Когда такое было? Когда такое будет вновь?

В какой-то момент рука его скользнула вниз к ее бедрам и наткнулась на грубую резинку трусиков, отповеди не последовало, и он опустил руку ниже, оглаживая упругую попу. Ткань кончилась, и он ощутил атлас ее кожи, потом ладонь Эдика выписала полукруг, и прикоснулась к нежнейшей внутренней стороне бедер.

Зара, хихикнув от щекотки, сильно сжала колени, стиснув его руку и едва слышно повторила:

— Ты же обещал…

— Прости, — так же тихо ответил Эдик и хотел было вытащить ладонь, но девушка не отпускала ее, а в следующий момент открылась и подалась вперед, его рука оказалась прижата к низу ее живота. Эдик медленно с нажимом стал поглаживать теплую, влажную ткань трусиков, которая оказалась под рукой. Девушка сильно прижалась к нему, и нащупав вздыбленный член, сама стала гладить его, затем стиснула так, что он едва не вскрикнул от боли.

— Ой, прости, прости! — прошептала, — я тебе больно сделала?

— Приятно, — возразил Эдик.

Впоследствии он не мог воссоздать в деталях все то, что у них произошло. Помнил только тот момент, когда испытал болезненно-сладостную долгую судорогу и услышал ответный страстный стон, а затем испуганное: «Что мы наделали!».

Девушка высвободилась из-под Эдика, откинула одеяло, стала шарить по нему рукой, провела у себя между ног и поднесла пальцы к глазам, затем выскочила, включила свет ночной лампы и в ужасе повторила: «Что мы наделали!».