Корыстный интерес

— Когда они пробуждаются? — поинтересовался я у Серого.

— Эти? — переспросил мой сопровождающий, пока изучал знаки, всплывавшие на мелком голубом экране, — только перед переплавкой.

— А-а... — кивнул я с умным видом, несмотря на то что совершенно не понял значения слова «переплавка», — это хорошо. А те, которые стояли в отдельных комнатах? Когда они спят?

— Когда захотят. Они же основные носители информации, исходный код. Вы же знаете, мы не можем вводить в кому оригиналы. Собирать с них сому официально запрещено. Поэтому сюда помещаются только копии. Но если у вас имеются предпочтения... — по-заговорщицки зашептал Серый.

— Не сейчас, — отрезал я, быстро сообразив, что его «официально запрещено» означает: «можно втихаря».

— Только скажите, и всё будет устроено, — покорно поклонился Серый.

— Учту. Дальше я сам, — властно скомандовал я, будучи уверенным, что это привычное поведение того, кто никак не мог быть похож на меня. — Идите по своим делам.

— Как вам будет угодно, — развернулся Серый, оставив меня одного в этом ужасном помещении, полном боли и безысходности.

Не представляя, с чего начать, я принялся ходить между рядов мирно спящих девушек. Попытался потрясти одну из них — нет, это было бесполезно и глупо: девушка была погружена в глубокий сон, а провода, что тянулись от её головы, уходили к Соме Искупления...

И тут меня осенило!

В одном из проектов прошлого славилась популярностью виртуальная игра: там вся жизнь строилась вокруг большого здания, которое питало неких Асов. Здание это так и называлось: Гос-питаль, или Хоспиталь, или Ас-питаль, короче, «Питание Господ». Суть игры заключалась в том, что в этом учреждении разрабатывалась пища, которая сама себя порождала. Изначально пища была бесформенной, но как только обретала Форму, так сразу же вдогонку получала и уникальное Содержание. Потом она некоторое время зрела с помощью программы «Майя», которая прекрасно моделировала нужную среду, и только после этого пища поглощалась теми самыми Пожирателями — Господами.

Тогда это казалось необыкновенной, революционной идеей виртуального мира, и позднее я часто думал над той игрой, но теперь... я внимательно осмотрелся в поисках того, что в той игре звалось «шприцом». С него (и ещё с одного предмета — скальпеля) обычно и начиналось всё примитивное Познание Мира. Как бы это ни было ужасно, но именно примитивизма мне в тот момент и не хватало.

Всё же шприц нашёлся быстро. Не теряя ни минуты, я выбрал самую дальнюю девушку, перевернул её и вонзил тонкую иглу в её позвоночник у основания шеи, забрав некую жидкость.

Уложив девушку обратно, я невольно поёжился: мне показалось, что она... смотрела на меня закрытыми глазами! Смотрела и слегка улыбалась. Я провёл в оцепенении не более мига, как рванул вон из комнаты.

Действуя совершенно спонтанно, по наитию, я даже не отдавал себе отчёта в том, что происходит; не понимал, почему я помчался назад, к выходу из пещеры; почему не удивился, когда, пробегая по «стеклянному» коридору, не обнаружил в клетке той самой девушки в белом платье, что с такой надеждой окликнула меня. Я даже не отдавал себе отчёта в том, что, прилетев домой, крепко-накрепко забаррикадировал входную дверь, обычно остававшуюся всегда открытой...

Подлетев к своему персональному устройству для создания виртуальных игр, я первым делом ввёл шприц в порт.

Меня всегда удивляло, почему устройство выглядит как конусообразный столб с торчащими в разные стороны антеннами — прямо как Древнее Древо, что когда-то снилось мне.

Не скрою, что, подключившись, я пожалел о заборе биоматериала из шеи той девушки. Я вообще пожалел, что изначально не послушал Вайю и не отправился вместе с ним домой, а вместо этого влез в нечто запретное и омерзительное, после познания которого жить совершенно не хотелось. Информация, полученная из памяти моей знакомой-незнакомки, оборвала всю мою прежнюю беззаботную жизнь.

Как оказалось, существуют иные миры.

Как оказалось, все миры, придуманные на Юни Солар, просматриваются Советом, а после лучшие из них внедряются и развиваются на оккупированных территориях — гигантских изувеченных Древах — а теперь мегаплатах некогда единого живого Существа, но давно и систематически превращаемого в кибернетический организм. Почти все макропроцессоры, почти все эти планеты смертельно больны, преобразованы и полностью вирусованы, разграблены, выпиты, мертвы... Они уже не подлежат восстановлению.

Как оказалось, у меня никогда не было провалов в памяти. Я просто погиб, разбудив Древних, что сорвали покров и пелену с затуманенных глаз в одном из выдуманных миров.

Как оказалось, все мои жизни записаны, все мои помыслы читаются, все мои слова слышатся и сохраняются на носителе информации, который в случае упорного сопротивления и противоречия программе просто сжигается.

Замещающая, идеально просчитанная, разработанная захватчиками программа развития этой Вселенной не предусматривает появления ошибок. Все ошибки подлежат немедленному устранению и перезаписи антивирусной программой, которая, в свою очередь, сама обслуживает паразитирующую форму жизни.

Как оказалось, я могу использовать свои виртуальные миры и входить в чужие. Любое действие и поведение в виртуальном мире отражается посредством передающих устройств на Всеобщем Древе, меняя Бытие.

Как оказалось, я могу слышать её — мою Незнакомку — даже через закрытую дверь, даже пребывая в разных мирах и жизненных формах. А она способна слышать меня. Сквозь Время, которого не существует, сквозь Пространство, которое придумано, сквозь Бытие, что погружено в Великий Сон...

И это — главное. Ведь это означает, что в любом случае я могу отыскать её — мою любимую, которая стоит по ту сторону закрытой двери, с негасимой надеждой вслушиваясь в иные миры.

«Отец» разметал баррикады и теперь неторопливо шёл в мою комнату в сопровождении Лучезара. Я знал, зачем они идут, и прекрасно понимал, что больше шанса мне не дадут. Вероятно, меня ждёт полная «переплавка» на другой, тёмной стороне Юни Солар. Даже стало интересно, в какой из шестигранников они запихнут меня? В тот, что под именем «Солнце», или в какой-нибудь другой? Да и что такое «Солнце», я не знал. Я всю жизнь зажигал на горе Од, на странном горящем диске, висящем посреди черноты.

Что считать моей настоящей жизнью? Проведение времени в виртуальных играх, которые убивали Вселенную во благо паразитов, пытающихся прорваться в иные миры, дабы выпить и их тоже? Где она, моя настоящая, реальная жизнь? Что здесь вообще реально и кому можно верить, если даже собственная тень предаст и покинет меня, как только я окажусь там, на тёмной стороне?..

Будучи подключённым к очередному популярному, но всё ещё тестируемому на Юни Солар виртуальному миру, мне оставалось лишь одно: воспользоваться возможностью и без разрешения Совета тайно загрузить во всеобщую нейросеть выдуманных пространств и времён запись собственной жизни, так бережно хранимую моей восхитительной незнакомкой. Как ей удавалось слышать все мои сны, пока я пребывал в коме? Хотя чему я удивляюсь: Всеобщее Древо — на то и Всеобщее, чтобы ведать о каждом опавшем листочке.

«Найду её, обязательно найду! Мне бы только успеть загрузить себя в виртуальный мир, где живут странные нанороботы, именуемые людьми. Они развлекаются тем, что гуляют, любят и ненавидят, едят и пьют, спят и самовоспроизводятся, смотрят записи и повторы, а ещё они, существуя в виртуальном, питающем кого-то мире, читают книги о вымышленных мирах. Разве это не то, что нужно для единственного шанса?» — обнадёжил себя я и, прежде чем оформить повествование о собственной жизни фантастической книгой, добавил последние строки: