Кошачий патруль

Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии соседей, Кудесников отпер замок и первым вошел внутрь. Остальные по очереди втянулись за ним. Тамара дышала ему в спину — причем весьма взволнованно, а Белкин поддерживал Марину под локоток. Та очень нервничала, ступив на запретную территорию. Еще бы! Ведь именно сюда муж уходил от нее по ночам. С какой целью?

Кудесникова тоже распирало совершенно детское желание узнать — с какой целью. Он окинул взглядом пустой коридор и прошел дальше, в комнату. Выглядела она сиротливо. Кроме мебели и занавесок в ней ничего не было — ни посуды, ни книг, ни безделушек. Ничего такого, что могло бы пролить свет на времяпрепровождение убитого бухгалтера. Даже корзинки для бумаг, куда он мог бросать свои черновики. Мусорное ведро оказалось пустым, и Марья Степановна, допрошенная впоследствии, подтвердила, что никогда отсюда ничего не выносила.

Кстати, ее легко удалось выманить из дому. Кудесникова она узнала, но поскольку в прошлый раз так и не поняла, кто он такой, особой роли это не играло. Узнав, что жилец напротив умер, она охотно познакомилась с вдовой и вошла в квартиру, в которой пару раз наводила порядок.

— Вот тут он и сидел обычно, — объяснила она, поведя рукой над письменным столом. — Работал и работал.

— Откуда вы знаете? — тотчас поймал ее на слове Кудесников. — Андрей Иванович по ночам здесь бывал, а вы приходили убираться днем.

Говорил он громко и отчетливо, и старуха его отлично слышала. Кажется, ей это нравилось. Вероятно, нечасто находились собеседники, способные долго поддерживать с ней диалог.

— Ну… Тот раз я не во вторник пришла, как договорено было, а в понедельник. И бумаги все прямо вот так лежали, на столе. И стул был отодвинут. Ясное дело — работал.

— А вы в бум-бум-бумаги заг-заглядывали? — прокричал Белкин высоким голосом.

— Чего? — нахмурилась Марья Степановна, живо обернувшись к нему. — Не расслышала я.

— Тоже мне, диктор Левитан, — проворчал Кудесников, адресуясь к Белкину. — Дай лучше я.

— Вряд ли она заглядывала, — скептически заметила Тамара, заправив волосы за ухо. — Может, она и читать-то не умеет.

Кудесников на эту реплику никак не среагировал, а прокричал вопрос во второй раз:

— МарьСтепан! Вы в бумаги заглядывали?

— А как же! — всплеснула руками старуха. — Конечно, заглядывала. Мне ж интересно. Ученый, видать, человек, раз с книжками возится.

— На столе лежали книжки?

— Целая куча. И линейки всякие, и бумаги целая стопа. — Она показала руками, какая была стопа.

Выглядела сегодня Марья Степановна очень представительно. Ее коса была уложена аккуратным бубликом на затылке, вместо носков на ногах красовались уютные ботиночки, а ночную рубашку заменил цветастый сарафан.

— А в бум-бум-бум… бумагах — что? — снова прокричал нетерпеливый Белкин, выдвинувшись вперед.

— В бумагах что было написано? — просуфлировал Кудесников, оттесняя напарника в сторону.

— Кто ж его знает? — пожала плечами старуха. — Цифры — видала.

— Ну, он же бухгалтер, — хмыкнула Тамара. — Ясное дело, не роман он сюда писать приходил.

— Картинки всякие, — продолжала свидетельница. — Кружочки исчерканные, квадратики.

— Диаграммы, наверное, — гнула свое Тамара. — Работу левую делал. Может, для бандитов. Я давно Маришке говорила, что не такой у нее муж простой, каким хочет казаться. Вон, денег тетке Фаине на машину отвалил. Да еще на какую! Дорогущую.

— А почему это он вашей тетке дорогие подарки делал? — насторожился Кудесников. — С какой такой стати?

— Не подарки. — Марина от негодования даже покраснела. — Ну что ты, Тома, даже после смерти на Андрюшу наезжаешь! Он в долг деньги дал. Мы на квартиру копили…

— Н-да… Я бы своей тетке в долг не дал, — признался Кудесников. — Ну, может, рублей сто, не больше. У них были очень теплые отношения, да? Может, он ей чем-то обязан?

— Ничем он ей не обязан! И отношения у них были нормальные, — ответила Марина. Кажется, до сих пор она вообще не смотрела на дачу денег в долг как на что-то особенное.

— Ну, не знаю, — пошла на попятный Тамара. — Фаина очень настырная. Она приставала к Андрею и приставала. Может, ему просто надоело? По вечерам и по выходным, когда он дома был, она постоянно у них в квартире отиралась.

— Да, я убиралась! — громко заявила Марья Степановна, которая внимательно вслушивалась в разговор и, как только что стало ясно, ничего в нем не понимала. — Пыль вытирала, по полу шваброй проходила влажной. Тут особой грязи-то не было. Чего там? Бумажки одни! — Она пожевала губами. — Документы. Портфель у него был — все, как положено.

— Портфель? — переспросил Кудесников.

Все дни, что он вел слежку, никакого портфеля он у Папаскина не видел. Дважды Папаскин тащил с собой термос. В нем, по всей видимости, был кофе, без которого он жить не мог. И только.

— Рыжий такой портфель, старющий, ажно жуть берет. И ручка у него изолентой обкручена.

— А в пор-пор… — начал было Белкин, но Арсений остановил его движением руки.

— В портфель вы заглядывали? — прогремел он, глядя на старуху как можно ласковее. В сущности, он был уверен, что она соврет. Однако Марья Степановна обманула его надежды.

— А как же! — воскликнула она. — Конечно, заглядывала. А вдруг там бомба? Может, этот пришлый мужик — террорист и наш дом заминировал. Ночью ляжешь спать, а она как жахнет. Я телевизор смотрю.

Кудесников в душе посочувствовал соседям, представив, на какую громкость должен быть включен тот телевизор.

— И что было в портфеле?

— Бумажки. Блокноты всякие, тетрадки, листы — все как есть исписанные. Подчистую.

— Цифрами?

— И цифрами, и буквами. А некоторые странными картинками изрисованы.

Сколько Кудесников ни бился, что такое в ее понимании «странные картинки», он так и не понял. Марина никогда в жизни не видела у мужа рыжего портфеля с ручкой, замотанной изолентой.

— У него был портфель, черный, совсем новый, очень дорогой, из мягкой кожи. А старый, коричневый, дома на балконе стоит, набит прочитанными журналами.

— Значит, это либо чужой портфель, либо он всегда находился вне дома, — решил Арсений. — Нужно будет выходить на ту фирму, в которой работал ваш муж. Вы знакомы хоть с кем-то из его коллег? — спросил он Марину.