Кошак

Когда всё случилось, женщина пропустила. Поняла лишь, что её куда-то тащат двое бойцов. Руки военных оказались облачены в хорошо знакомую ей форму охранителей. Опять прервали допрос, да ещё и столь грубо? С чего бы? Впереди маячила спина знакомого офицера, который, в отличие от командора Зейда, сентиментальностью не страдал. Этот точно спит как убитый, невзирая на обилие нелицеприятных поступков, шлейфом висящих на его ауре… А потом было заднее сиденье какого-то аппарата, странные блики на грани восприятия и… в ухо знакомо втекла капля коммуникатора. «Ну привет, подруга!» — раздался до боли знакомый голос её оператора, и обилие чувств всё же перегрузило струной натянутое восприятие. Разведчицу наконец приняло спасительное забытьё.

Коридоры, коридоры, коридоры… Серый казённый металл… Что здание дежурной группы, что соседнее с ним вспомогательное строение, где в том числе содержали временных задержанных — везде доминировало неуютное стального цвета месиво перегородок. Странно, почему на кораблях и базах республиканок всё пронизано релаксационным многообразием голограмм и натуральных материалов, а здесь, у недавних внешников, всё по старинке? Неужели местным не хочется создать в Казармах атмосферу для людей, а не для придатков обслуживаемых ими механизмов?

За такими мыслями я незаметно дошагал до допросного изолятора. Уже подходя к месту операции, услышал шелест уходящих в стену створок и дробный перестук шагов. Уверенные, сильные, пружинистые — они заставили меня подобраться. За очередным поворотом мы столкнулись с седым ветераном в таком же, как у меня, кителе. Даже узоры отличительных знаков совпадали. По интерактивной картотеке личных дел, изученной перед миссией, я безошибочно опознал в мужчине командора Зейда. Из подробного же инструктажа фиалки я знал, что у офицеров здесь не принято отдавать друг другу воинские приветствия, только в сугубо официальной обстановке. Поэтому мы лишь обменялись приветственными кивками.

Миновав командора, я приказал бойцам встать по сторонам двери в изолятор. Дежурный остановился, с интересом наблюдая за нашими манипуляциями. Когда же я повернулся к нему, не удержался от вопроса.

— Командор, что происходит? Вы сдали мне пост чуть больше часа назад, а теперь вновь командуете? Может, ну его, это дежурство? Пойду на боковую, а вы так и останетесь здесь лямку тянуть?

Говорил Зейд внешне небрежно, насмешливо, но выражение его глаз резко контрастировало с тоном. Шутками тут и не пахло. Он нутром чуял какие-то проблемы. Действительно, не просто объяснить, зачем офицер, после суточного дежурства, вновь возвращается в Казармы. Не спится ему, что ли?

— Командор, на пару слов, — подойдя к своему сменщику, я кивнул головой в сторону ближайшего поворота за угол.

Спорить ветеран не стал. От меня он подвоха не ждал — только не в самом сердце вотчины охранителей, среди своих. Поэтому мы удалились от импровизированного поста, чтобы скрыться в недрах первого попавшегося пустого помещения и поговорить здесь по душам.

— Зейд, мои агенты донесли. Сегодня может быть попытка освобождения задержанной.

— Вот как? Тебе-то что с того? Это моя смена. Или хочешь получить лавры командира, отразившего нападение террористов на Казарменный комплекс? — глаза офицера опасно сощурились. Но его подозрительность была мне даже на руку. Главное, чтобы паранойя охранителя развивалась в правильном направлении.

— Хочешь начистоту? Хорошо! — осклабился я, имитируя манеру Марча. — Я не знаю, кому они ещё донесли — это раз. А два — я тоже участвовал в решении отказать Высшей в передаче задержанной в её ведомство. Мы вместе с тобой замазаны. Но если хочешь огребать один, ежели что, ты безусловно прав: дежурство-то твоё. Я уже рассказал Натану под запись о своём беспокойстве. Людей расставил. Тебя предупредил. Могу с лёгким сердцем идти спать.

— Хорошо. Я тебя понял. Пойду расставлять остальных.

Больше не было произнесено ни слова. Зейд вышел первым и, не оборачиваясь, направился прочь по коридору. В коммуникаторе я слышал, как он отдаёт приказы своим людям. Сам же перевёл дух и, поправив китель, двинулся к своим. Самый сложный кусочек пазла встал на место, мы с фиалкой правильно его подобрали. Подозревали возможность подобной встречи, потому загодя подготовили аргументы. Вышло даже лучше, чем планировалось.

— Никого не впускать, — приказал я бойцам, поравнявшись с дверью в допросный изолятор, сам же небрежно ткнул ладонью в сенсор открывания запорного механизма.

Дверь отъехала прочь, и моему взору предстало в высшей степени неприятное зрелище. Массивная кушетка, на которой специальными приспособлениями закреплена разведчица. Устилающие обнажённое тело пластины, пульсирующие в моём обострённом восприятии нехорошим, тревожным светом. Склонившийся над женщиной худющий мужик в белом комбезе, с гаденькой улыбочкой садиста… Произошедшее дальше спрессовалось в доли секунды. Поля угрожающе надвинулись на агрегат с измученным телом моей подруги. Брызнули искры. Сам пыточных дел мастер изогнулся, точно бесхребетная тряпичная кукла, пропуская сквозь себя мегаватты энергий. Не нужно быть медиком, чтобы понять: он мёртв. Видимо, в этом месте я всё же перестарался. Поля среагировали на угрозу моей женщине — угрозу вполне вещественную, сконцентрированную в этом психе.

Подхватив поразительно лёгкое тельце подпольщицы, я поднял его на руки. По ушам резанул сигнал сирены повышенной боевой готовности: мои союзники вступили в игру. Очень вовремя. Бесплотный голос разнёс по зданию предупреждение: «Нарушение целостности периметра. Всему персоналу занять боевые посты». Солдаты у дверей было напряглись, реагируя на сигнал тревоги, но я передал им тело Нимфы со словами приказа:

— Наша задача — эвакуация ценной задержанной. После присоединитесь к отражению нападения. Выполнять!

Удивительно, но в том хаосе, что воцарился следом за проникновением на объект боевой группы сопротивления и взятием фиалкой под контроль кластера охранных турелей, эвакуация оказалась самым простым этапом операции. Солдаты без вопросов водрузили Нимфу на заднее сиденье катера. Их ничуть не смутил способ эвакуации, выбранный старшим офицером. Рядовые — что с них взять? После чего бойцы поспешили в дежурные помещения, я же, запрыгнув на место пилота, запустил двигатели. Под звуки канонады и взблески лазерных импульсов аппарат стремглав выметнулся из базы. Даже не пришлось ничего ломать и нарушать — главный выход послушно пропустил «своего». Только с дежурной вышки последовал формальный вопрос:

— Цель вывоза заключённой?

— Передача в Службу Контроля, по запросу… — а потом, уже тише. — Натан, нах… нам этот геморрой? Пусть республиканки с ней возятся, если там такие ставки… Так дежурному офицеру под протокол и передашь.

Где-то на середине пути до Штаба мой аппарат выпал из насыщенного потока, устремляясь к расположенному невдалеке ангару. Пристроился рядом с другим катером, уже стоящим здесь на приколе — значительно более громоздким и массивным. Меня встречали. Сегодня фиалка облачилась в длиннополый плащ, скрывающий её — как я хотел бы думать — очередное фривольное одеяние. Девочка стояла, приобняв дверь катера, привалившись спиной к его междверной стойке. Выражение лица разведчица имела абсолютно нечитаемое. Ждала.