Кошак

Дёргаться я не стал — принял беззвучное приглашение к разговору. Признаюсь, после ночных приключений обида на эту безбашенную кошку поутихла, до того яркие эмоции потускнели и притаились на задворках сознания ощущением лёгкого недовольства. А ещё под впечатлением от кошачьей охоты меня вчера посетила забавная мысль. На Земле я бы набил морду хахалю, с которым мне изменила подруга, и был бы со всех сторон прав, но здесь, в Республике… Мне вдруг стало его по-человечески жаль, эдакая мужская солидарность пробудилась. Судите сами. Сначала мужика на охоте загоняет кошка. Хорошенько его использует по прямому назначению — вопреки его воле. Парень просыпается с утра, крестится, что очнулся не в регенераторе. Ещё не веря своему счастью, спешит домой… а тут его встречает кот и начинает качать права. Хопа! Парень уже в регенераторе. То, что не сделала кошка, сделал кот. Вряд ли таким образом получится пронять гулящую кошку… Если только через республиканку, мальчика которой дважды за ночь обидели… Но мужик-то причём? Почему он должен становиться крайним в кошачьих разборках? Нет, решать нужно с боевыми сёстрами, не вовлекая в наши разборки гражданских. Вот только как? Возможно, сейчас я услышу что-то, что поможет найти ответ.

Пока одевался, метиллия стояла, не только не предпринимая никаких попыток заговорить, но и не пытаясь навязать игру — что в другой ситуации не преминула бы сделать. Закончив одеваться, прошёлся ладонями по эластичной ткани, окончательно разглаживая её по фигуре, и шагнул на выход. Здесь валькирия привычно подхватила меня под локоток и только теперь начала свою речь.

— Кошак, не подумай ничего такого. Ты мне нравишься. Сильно. С тобой интересно — и трахаться интересно, и драться, и даже летать. До сих пор иногда прокручиваю в памяти наш первый совместный полёт, когда ты за рулём был… Особенно то, что произошло в самом конце… Я всё ещё твоя кошка, а ты — мой кот. А охота… Привыкла я к ней, — я попытался что-то сказать, но девочка чуть возвысила голос, отсекая. — Подожди, не дёргайся! Дай доскажу!.. Там ведь даже не в мужике дело. Я ведь точно знаю, что никого лучше тебя на охоте не встречу. Но сами ощущения от загона «дичи», шутки, совместная с сестрой игра… Это особый драйв, ни с чем не сравнимый. Я, наверное, просто ещё не готова отказаться от этого насовсем… Ты почему так вчера взъярился? Расскажи, я хочу знать, что ты чувствовал, чем руководствовался.

Мы вышли на лужайку перед зданием, и тут же на траву опустился гравикар. Кошка без приглашения уселась на заднее сиденье. Развалилась в нём, откинулась на возникшую за её спиной спинку. Приглашающим взглядом показала на переднее сиденье. И опять я не стал дёргаться, равно как не спешил отвечать. Уселся, почувствовал, как девочка аккуратно обнимает меня за талию. В этот раз не было никакого навязчивого внимания, она не пыталась и здесь воспользоваться ситуацией, что лишний раз подтверждало всю серьёзность её настроя. Даже обнимала валькирия, казалось, лишь чтобы очутиться как можно ближе — подчёркивая тем самым максимальную доверительность нашего общения.

— Тут всё просто, кошка. Если моя женщина гуляет налево, значит, я не могу её удовлетворить. Недорабатываю.

— Вот как?.. — хмыкнула Мисель, веселясь. — И это всё?

— Разве этого мало? Послушай, Миска, — купол вокруг нас сомкнулся, гул двигателей перешёл на новый уровень, а внутреннее пространство аппарата резко «протаяло» сонмом обзорных голограмм повышенного объёма. Опять это ощущение ухнувшего во внешний мир сознания… — Я пашу по восемь-девять часов каждую ночь, лишь бы моим кошкам было хорошо. Тебе было хорошо. Это сложнее, чем на полигоне! И вот теперь ты своим поведением заявляешь: мало пашешь. Мне удавиться хочется от такого… или кого-нибудь на лоскуты порвать.

— Я с такой стороны не смотрела… — сдавленно протянула метиллия, мгновенно преображаясь; кошка очень хорошо прочувствовала мой настрой.

— Это ещё не всё. Мне неприятно, что тебя кто-то другой ласкает. Мою кошку. Варварский собственнический инстинкт, если хочешь, — теперь пришёл мой черёд хмыкать.

— Не мальчик трахает девочку, а девочка мальчика, — вяло огрызнулась метиллия.

— Тем более! Значит, ты тоже ласкаешь другого. Хотя признаю, это у республиканок проходит иначе, чем у внешников. Ты не столько даёшь себя, своё тело, свои чувства, сколько берёшь всё это у мужчины, порой даже насильно — как на охоте. Да, мозгами понимаю, но чувства… К тому же у меня перед глазами слишком много примеров женщин, кто со мной не нуждается во всех этих заменителях. Диана, Валери, Тина, Милена — им нет нужды в дополнительных остротах, они всё получают от меня или… моих эмообразов, когда меня не оказывается рядом.

— Опять ты про неудовлетворённость…

— Скажи, кошка, а если и со мной ты сможешь испытывать этот охотничий драйв?.. — мысль, подспудно преследовавшая всё время после ночного происшествия, вдруг окончательно оформилась. Осталось только довести её до ума и предложить на суд стаи.

— Ну, на полигоне тебе ещё рановато изображать дичь… — протянула валькирия с ноткой отнюдь не напускной задумчивости. — Ещё месяц-два точно не потянешь, а вот потом…

— Ты чего задумала, кошка? — теперь уже я занервничал. Упоминание полигона не сулило ничего хорошего — девочки там действовали предельно жёстко, стремясь натаскать меня в максимально сжатые сроки.

— Да так… пришла одна мысль… А вообще, кот, ты знаешь… я только сейчас поняла, что до тебя вообще не задумывалась, а что чувствует мужчина, когда его трахает республиканка? Мне как-то было безразлично на его душевные терзания. Я думала, раз трахаю, работаю, то ему обязательно будет хорошо — если он сделает хорошо мне. А сейчас я не уверена. Впервые за столько лет!

К назначенному времени валькирии встречали меня у границы силового купола над одним из закрытых участков полигона. Здесь тренировки проводились с боевым оружием и даже с использованием реальных полей мечника. Кошки были в броне, и стояли классическим своим построением, вогнутым полукругом. Я шёл к ним навстречу. Под ногами пружинила трава, лёгкий ветерок холодил лицо, утреннее солнце немного припекало, но все эти ощущения воспринимались где-то на грани сознания. Куда важнее было ощущение предвкушения предстоящей тренировки с полями. По телу сами собой метались искры — в такие моменты я инстинктивно обращался к своей второй природе, и это происходило совершенно независимо от сознания. А ещё остроты добавляли образы моих боевых сестёр, отчётливо видимые через боевой коммуникатор. При таком ракурсе броня казалась прозрачной, ненастоящей, виртуальной, а вот чёрные комбинезоны, выгодно подчёркивающие физиологию прелестниц — единственно настоящей одеждой. Как в капсуле полного погружения.

Но сильней всего на меня действовали лица кошек. Они даже не считали нужным скрывать собственных эмоций — здесь же, на стайном канале связи, все свои. Вот Сайна. Она чем-то жутко довольна, даже улыбается немного отстранённой, предвкушающей улыбкой. Вот Триша. Эта задумчива и смотрит на меня как-то оценивающе, словно что-то взвешивает в своей милой головке. Викера выглядит решительной, но нет-нет, а сквозь собранность наставницы, да пробивается лукавая, немного хищная улыбка предвкушения. Милена просто улыбается, посверкивая на меня полными задора глазами. Мисель тоже здесь — успела «принарядиться», пока я ставил гравикар на прикол. Она флегматично спокойна, но смотрит внимательно, изучающе. Эйди… эта смотрит алчно, жадно, словно раздевает взглядом. Только Рита погружена в какие-то свои расчёты. Она не любит отвлекаться во время перерыва между тренировками. Предпочитает полностью отдаваться делу, которым озабочена в данный момент… и даже постель — не исключение. Не ждёшь от неё того, что она порой вытворяет… Отстранённостью или холодностью там и не пахнет…

Я ожидал, что с таким настроем валькирии начнут заигрывать, предпримут какую-то пикировку, но нет. Только Милена загадочно бросила как бы между прочим:

— До обеда работаем, потом будет весело.

Что именно задумали боевые сёстры, я узнал, лишь когда мы вернулись в зал обслуживания боевых платформ, где на полигоне хранилась броня. Валькирии почти синхронно зашли в полусферы с магнитными захватами, пристроились здесь спинами к основному магнитному столбу. Мгновение — и скорлупа на моих девочках начала открываться.

Я стоял чуть в стороне, с интересом наблюдая за привычным действом. Мне нравилось наблюдать, как кошки покидают броню. Они двигались выверенно, изящно, даже грациозно. Мягкие, пластичные движения рук, потом ног, и вот уже девочка свободна от внутренних захватов, поддерживающих тело как бы на весу, оставляя между мощной бронёй и хрупким телом пустое пространство, наполненное специальной пористой структурой — чтобы даже самый сильный внешний удар не мог навредить «всаднице».

Первой из высокотехнологичных недр выскочила Сайна. В отличие от остальных, она явно спешила. Нетерпеливо взмахнула руками, повела ногами и быстрым гибким прыжком покинула оболочку. Однако, словно по инерции, продолжила стремительное движение в мою сторону. Только когда рыжая ушла в новый прыжок, в каких-то нескольких метрах от меня, я наконец осознал, что именно последует дальше. Слишком долго тупил, инерция привычки оказалась даже выше моей хвалёной интуиции.

Пришлось ловить эту бесстыдницу в воздухе, она же повисла у меня на шее и впилась в губы глубоким страстным поцелуем. Повинуясь мимолётному порыву, я, одновременно гася инерцию прыжка, подхватил девочку за талию и закружил в воздухе. Сайна озорно засмеялась — этому не мог помешать даже жадный поцелуй, которого и не думала прерывать.

Но вот подошли остальные кошки. Они двигались без суеты, нарочито спокойно, хотя глаза у многих смеялись. Только когда сзади ко мне прижалась Эйди, рыжая прервала затянувшийся поцелуй. Шумно вдохнула воздух. Блеснула на меня задорным взглядом.