Кошечка в сапожках (сборник)

Она внимательно слушала отчет инспектора полиции о том, что Лидз дважды в означенный день заглядывал на станцию.

— Это слова Стаббса, — повторял Баннион. — Чарли Стаббс — владелец лодочной станции, шестидесяти двух лет, седой мужик, похожий на Иона в чреве кита.

— Он утверждает, что Лидз брал лодку дважды?

— Да, — сказал Баннион. — Днем, около половины пятого, во время первого прилива, и поздно вечером, около половины одиннадцатого, когда вода опять поднялась, и ему не составило труда вывести лодку в море.

— Стаббс сам видел его оба раза?

— Да, — ответил Баннион. — Днем он перебросился с ним парой фраз.

— Как вы считаете, можно доверять его словам?

— А словам моей матушки можно было доверять?

— Несомненно, — подтвердила Патрисия. — Ну, а что касается Стаббса?

— Он абсолютно надежный свидетель: трезвый, умный, очень хороший свидетель, так я считаю.

— О чем говорили Лидз и Стаббс?

— Собственно говоря, когда именно?

— Мне показалось, вы сказали…

— Нет, вернее сказать, они говорили трижды.

Патрисия удивленно взглянула на него.

— Днем он приехал на пристань, припарковал машину и сообщил Стаббсу, что берет лодку. Их разговор крутился вокруг погоды. Лидз вышел на лодке в море, Стаббс проследил за тем, как она взяла курс на север, к мысу Калузы. По возвращении, часов около шести, он снова встречается со Стаббсом. Лидз говорит ему, как прекрасно было там, в открытом море, наедине с Богом, и все такое.

— А третий раз?

— В тот же вечер в девять часов. Лидз позвонил Стаббсу — тот еще не ушел домой. Он сказал, что в такую замечательную ночь он, возможно, соберется покататься на лодке при луне, и ему не хотелось бы…

— Он так и сказал?

— Да. В ночь убийства было полнолуние.

— О’кей.

— Так вот, он сказал Стаббсу, что не хочет его беспокоить, пусть, мол, Стаббс не волнуется, если услышит на причале шум…

— А Лидз выразился именно так: «беспокоить»?

— Ну да, — удивленно протянул Баннион. — Это так важно?

— Мне необходимо знать точно, кто что сказал, — подчеркнула Патрисия.

— Это слова Лидза — «беспокоить». Во всяком случае, так запомнил Стаббс.

— О’кей.

— По словам Стаббса, Лидз подъехал где-то около половины одиннадцатого. Стаббс в это время был дома — он живет прямо за доком — и видел, как подъезжает машина…

— Какой марки?

— Красная «масерати». Стаббс сказал, что эта машина принадлежит жене Лидза. На номерных знаках ее имя.

— Что именно написано на номерных знаках?

— Ее имя — Джесси. И номер 1.

— Буквами? Или цифрами?

— Я не уточнил.

— Уточните и проверьте эти номера в Отделе регистрации транспортных средств.

— Хорошо. Выйдя из машины, Лидз направляется к лодке…

— Как называется его лодка?

— «Блаженство».

— Дурацкая фантазия, — фыркнула Патрисия.

— Да уж.

— Она стояла на стапеле?

— Когда я там был, стапель пустовал.

— Как же мог Стаббс разглядеть название?

— В тот момент Стаббс как раз был на кухне, доставал бутылку пива. Окна кухни выходят на пристань, но, по всей видимости, разглядеть название он не мог.

— Я хочу знать…

— Понял. Вы хотите знать, садился ли обвиняемый в лодку под названием «Блаженство» или кто-то другой мог в это время воспользоваться лодкой, скажем, «Леди удача» или «Безмятежность».

— Именно.

— Я посещу Стаббса еще раз и все хорошенько разузнаю.

— Обратите внимание на то, что если Стаббс не разговаривал с Лидзом…

— Понятно. Необходимо выяснить, из чего Стаббс сделал вывод, что это был Лидз, а не кто-нибудь другой.

— А какова его версия?

— Он утверждает, что это был Лидз.

— Но почему он столь категоричен?

— Он узнал его кепку и ветровку.

— Что за кепка? Какая ветровка?

— Лидз непременно выходит в море только в этой желтой кепке. Такие кепки раздавала у нас одна пивная компания несколько лет назад.

— А ветровка?

— Желтая такая, с карманами впереди и отворотами. В ночь убийства ее видели на Лидзе.

— Сегодня же возьмите ордер на обыск…

— Придется отложить до понедельника…

— Это надо сделать сегодня. Отыщите судью…

— Судьи нервничают, когда их беспокоят в выходные, мисс Демминг.

— Я тоже нервничаю, когда вещественные доказательства уничтожаются по субботам.

— Понимаю. Возможно, там, откуда вы приехали…

— В суде должен кто-то дежурить…

— Я попытаюсь, но…

— Пытаться не надо, Баннион. Это необходимо сделать.

— Да, мэм.

— Надо успеть, пока жена их не сожгла.

— Патрисия Лоуэлл Демминг, — начал Эндрю. — Тридцати шести лет.

— Выглядит куда моложе, — заметил Мэтью.

— Родилась в Нью-Хейвене, штат Коннектикут. Ее дед, Лоуэлл Тернер Демминг, был судьей. Вы о нем слышали?

— Нет. Это в его честь ее назвали?

— Наверное, — ответил Эндрю. — Хотя ее могли так назвать любящие мама с папой — у этих англосаксов «лоуэлл» означает «возлюбленная».

— Может быть.

— Уже в семь лет определилась с профессией — решила стать юристом после фильма «Убить…» с Грегори Пеком.

— А это откуда ты выкопал?

— В первые дни своей работы в прокуратуре Калузы она дала интервью газете «Геральд трибюн Калузы».

— И когда это было?

Эндрю сдвинул очки на лоб и полистал свои записи. В очках он был похож на ученого, может, даже на председателя суда. А без них — на дотошного репортера. Темные кудрявые волосы, карие глаза, орлиный нос, довольно мужественный рот с тонкой верхней губой и припухлой нижней. Синтия Хьюлен как-то сказала Мэтью, что Эндрю напоминает ей Мика Джаггера. Мэтью еще удивился тогда: ну просто никакого сходства! Не отрываясь от машинки, Синтия добавила, что имеет разительное сексуальное сходство.