Кошечка в сапожках (сборник)

— Откуда такая уверенность?

— Я просто знаю.

— Да, но вы же спали!

— Но ведь он…

Она осеклась.

Повисло молчание.

Мэтью дал ей время собраться с духом.

— Вы начали говорить… — попытался он ее разговорить.

— Он…

И смолкла.

— Пожалуйста, продолжайте…

— Он уже отказался от этой мысли.

— От какой мысли?

— Убить их.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он собирался их убить.

«Нет, только не это!»

— Я хотела кого-нибудь нанять, чтобы их убили.

«Нет, не может быть, пожалуйста!»

— Вы с кем-нибудь это обсуждали?

— Разумеется, нет.

— Ваш муж был в курсе ваших планов?

«Скажи „нет“, — мысленно молил он ее, — скажи, что ты ему даже не намекала…»

— Да. Я сказала ему, что собираюсь… кого-нибудь найти… кто мог бы… покарать этих негодяев… убрать их с лица земли. Наверняка есть такие люди, которые за деньги занимаются таким промыслом.

— Такие люди есть, — согласился Мэтью.

— Стивен запретил мне даже думать об этом. Он убедил меня, что и так у насильников до конца дней будет на совести тяжкий груз. Бог их покарает, а что может быть страшнее этого?

«А как убедить в этом присяжных?»

— Миссис Лидз, — сказал он, — на суде ваш муж не был столь благоразумным.

— Он был в бешенстве, раздражен. К тому же я открылась мужу позже.

— Когда?

— Суд вынес решение в пятницу, а наш разговор состоялся в воскресенье.

— За день до убийства.

— Получается, что так.

Они помолчали.

«Боже, не допусти этой информации до Демминг!»

— Мой муж их не убивал, — повторила Джесси. — Поверьте мне, я уверена. Он просто не мог этого сделать.

Ресторан назывался «Скандалисты».

Всего два месяца назад в этом здании был рыбный ресторан «Прибрежная гостиница». Закусочная «У Язона», славящаяся своими бифштексами, располагалась здесь полгода назад, а за три месяца до этого людей влекла сюда дорогая европейская кухня и изящный интерьер, выдержанный в бледно-лиловых и фиолетовых тонах ресторана «Пурпурный морской конек».

Открытие ресторана «Скандалисты» пришлось не на самый удачный в смысле бизнеса месяц июнь, когда основной поток туристов отправлялся домой до Пасхи, а местные жители были не в состоянии обеспечить хорошую выручку. Дабы пережить самые неблагоприятные летние месяцы, приходилось кое-что откладывать с ноября по апрель, либо влачить жалкое существование в ожидании прибыльных клиентов. Открытый в столь невыгодный момент ресторан «Скандалисты», казалось бы, должен был разделить судьбу своих незадачливых предшественников, периодически сменяющих друг друга. Само здание оставалось незыблемым, менялись лишь названия и интерьеры.

Опровергая мрачные прогнозы, ресторан, казалось, процветал. Возможно, этому способствовал тот факт, что любимый публикой Уиспер-Кей разудалый салун «Соленый Пит» сгорел почти дотла к моменту открытия нового ресторана. Почти в открытую виновником пожара в «Соленом Пите» выставляли Майкла Гранди, владельца «Скандалистов», хотя никаких следов поджога пожарные и полиция не обнаружили.

Ресторан располагался в старом дощатом, покрашенном белой краской вместительном здании у самого залива. Почти у входа в ресторан была короткая пристань для двенадцати лодок. Панорама открывалась великолепная — можно было понять бывших владельцев здания: безмерная гладь воды, красивый вид на мост, ведущий к Уиспер-Кей, грациозные лодки. Трудно было даже предположить причину разорения предыдущих владельцев.

Гранди устроил в своем заведении подобие веселого салуна, мудро посчитав тогдашний «Соленый Пит» единственным своим конкурентом среди питейных домов. Он отобрал для работы шесть юных официанток и барменш, четверых поставил за стойку большого бара в основном здании ресторана, а двух — в круговом баре на веранде. Он приодел их в белые декольтированные блузки и черные юбочки оптимальной длины, чтобы радовать глаз мужчин и не оскорблять самолюбия женщин. Для баланса он дал работу нескольким молодым официантам и пианисту с улыбкой Джина Келли. Они обслуживали клиентов, одетые в черные брюки, белые рубашки с открытым воротом, широкими рукавами и красными поясами. Посетители очень скоро убедились, что в его ресторане подают напитки на любой вкус, отменное мясо и свежайшую рыбу, и все это — по весьма доступным ценам. И прежде чем кто-нибудь успел возвестить «Эврика!», он превратил местечко в нечто среднее между салуном и рестораном, где посетителям были рады круглые сутки и обслуживали их даже со стороны залива. Современная история о чистильщике обуви, ставшем миллионером. Редкое явление для наших дней.

Фрэнк Баннион заглянул в заведение Гранди часам к двенадцати в понедельник. Близилось время ленча, и посетители понемногу заполняли ресторан. В основном это были банковские служащие из центра города, что сулило хозяину стабильное будущее. Баннион припарковал свою машину с четкой эмблемой прокуратуры на передних дверцах рядом с серебристым «линкольном», напоминающим выброшенную на берег акулу. Он вошел в зал, где играло пианино. Солнце заливало это уютное, многоголосое, оживленное помещение, которое служит людям уже не первую сотню лет и будет служить, пока в штате Флорида не переведется съестное и спиртное. Хорошая перспектива для такого злачного места.

Баннион остался доволен увиденным и, пройдя через главный зал, вышел на веранду ресторана, где под большими коричневыми зонтиками стояли круглые белые столики. С веранды открывался сказочный вид на залив. Около берега дрейфовала яхта. Находясь на суше, так и тянет выйти в море, но, оказавшись на яхте, теряешь желание идти под парусами. Размышляя нал этим, Баннион подсел к бару, заказал джин с тоником и приступил к цели своего посещения. Он пришел в ресторан, чтобы навести справки о той ночи, когда произошло убийство. Он размышлял, с чего начать. Можно было раскрыть свою принадлежность к прокуратуре или же прикинуться любопытным простачком, сующим нос в чужие дела. В первом случае была опасность, что свидетели, не желая связываться с законом, замыкаются и не идут на разговор. С другой стороны, праздношатающегося нахала могут послать подальше. Этой рыжеволосой барменше, одной из многочисленной обслуги, он решил показать значок следователя.

Это произвело на нее впечатление.

— Ого! — воскликнула она.

На вид ей было года двадцать три — двадцать четыре, она была слишком смуглой, что не свойственно для рыжих. Баннион догадался, что у нее крашеные волосы. На загорелом лице выделялись карие глаза и нос пуговкой. Она представилась: Рози Олдрич.

— Правда, гадкое имя — Рози? — хихикнула она.

Она была родом из Бруклина и прошлой зимой приехала сюда с намерением вернуться через пару недель, но решила задержаться. Она трудилась в две смены — то днем, то ночью — и выкраивала время, чтобы позагорать. Обожала пляж и солнце. К тому же здесь всегда можно встретить кого-нибудь из знаменитостей. Следователя прокуратуры, например, ух ты!

Баннион рассказал ей историю о том, как укусил грабителя за задницу. Из уважения к ее юности он поостерегся более смачных выражений.

В подтверждение своих слов он похвалился фотографией этого типа, снятого со спины. На самом интересном месте были отчетливо видны следы зубов.

Девушка с почтением и восхищением внимала Банниону.

Он спросил ее, кто работал в понедельник, тринадцатого августа.

— А что, что-нибудь случилось? — Она округлила свои карие глаза.

— Обычное расследование, — успокоил ее Баннион. — Так ваша смена работала?