Кошки и люди. Истории любви

Марина уже четко видела, как дочка, отличница и красавица, закончит учебу, поедет работать за границу и выйдет там замуж за самого настоящего принца датского. С каждой зарплаты покупала дочери обновки, чтобы та выглядела не хуже остальных студенток престижного факультета. Марина Ниловна их каждый день видела в своем буфете и в молодежной моде разбиралась.

Дочка училась хорошо. Благодаря маминым стараниям одета и обута была как надо. Не стыдно было за датского принца сватать.

Вот только вместо принца влюбилась дочь в курсанта военного училища. Круглый сирота, ни кола, ни двора. Из всей родни только двоюродная бабка в глухой деревне.

Уж сколько Марина плакала, сколько рассказывала дочке про все тяготы жизни с военным. Будешь всю жизнь по просторам родины с чемоданом за ним скитаться. Не будет ни заграниц, ни принцев датских, ни красивой одежды.

– Но разве прикажешь молодому горячему сердцу? – пытался объяснить Кот Марине Ниловне. Он-то в молодых сердцах разбирался. Сколько разных историй студенческих романов и расставаний Кот наблюдал в стенах факультета! Но Марина не стала бы слушать утешения Кота, даже если бы он вдруг заговорил человеческим голосом.

После стремительной свадьбы дочка с новоиспеченным зятем уехала в далекий Нерчинск, куда и по телефону порой было не дозвониться. Учебу не закончила. Обещала матери перевестись потом на заочное в тюменский университет. Но и этого не случилось. Родился внук, которого Марина Ниловна за все семь лет видела всего три раза. Зять не любил отпускать дочь с внуком в гости к теще. Боялся, очевидно, что та вспомнит о былой жизни в большом красивом городе и не захочет возвращаться в холодный Нерчинск, где из развлечений только краеведческий музей да магазин запчастей для тракторов под названием «Окраина».

– Совсем я одна осталась, Котя, – Марина Ниловна садилась на стул, чтобы Коту было удобней тереться ей об ноги, – дочь за тысячи километров, внук меня не помнит, и датский принц не предвидится.

С верхних этажей начинал доноситься шум открывающихся дверей, захлопывания конспектов и веселых голосов. Закончилась вторая пара. Студенты потянулись в буфет. Марина Ниловна становилась за прилавок, а Кот выходил в факультетский дворик. Там его присутствие в перерывах между парами было крайне необходимо.

Двор филологического факультета был местом особым. Туда даже экскурсии водили и туристов пускали с особого разрешения декана.

Туристов влекли во дворик необычные бронзовые скульптуры. Их лепили и ваяли современные скульпторы в соответствие с духом нового времени.

– Никаких скучных статуй и бюстов героев, – распорядился ректор. Только новое, современное, необычное, идущее вразрез с застаревшей традицией. Получилось неплохо. Даже Коту понравилось. Скульптуры были неброские, не пугали размерами и разбросаны были по дворику вне всякой симметрии. От этого казалось, что у каждой из них есть душа.

Студенты очень любили бронзовую бегемотиху по имени Тоня и таксу, пока не получившую имени.

Чуть подальше от них сидел Маленький принц рядом с чемоданом, из которого торчала голова поэта Иосифа Бродского. А на изящной скамейке в любую погоду сидели бронзовые ангел и бес. Где-то совсем рядом проползала огромная улитка. Тоже, разумеется, бронзовая.

Студенты, давно привыкшие к скульптурам, выходили во дворик в любую погоду. Покурить, поговорить, повторить слова, выученные к диктанту. Выходили во дворик в надежде на случайную встречу с объектом своих тайных мечтаний. Или же просто хотели увидеться с преподавателем в неформальной обстановке и уговорить его в очередной раз перенести срок сдачи курсовой.

Преподаватели тоже в перерывах приходили во дворик. Покурить, поговорить, просмотреть тезисы новой лекции.

Двор филологического факультета напоминал во время перерывов турецкий базар, французский салон и миланский показ мод одновременно.

Кот вышел во двор, огляделся и решил улечься под скамейку с ангелом и бесом. Она называлась Скамья советов. Земля уже успела прогреться, а пробившиеся сквозь нее молодые травинки приятно щекотали нос.

Прямо напротив пестрая стайка первокурсниц английской кафедры хвасталась друг перед другом высотой каблуков и решала, куда пойти плясать в выходные. До Кота под скамейкой им не было никакого дела. Как, впрочем, и до учебников по исторической фонетике, которые они для приличия держали в руках.

На скамейку села Аня с итальянского отделения. Кот был знаком с ней с первого дня ее учебы на факультете. Аня каблуки не носила потому, как еще в десятом классе сильно повредила колено и с тех пор слегка хромала. Колено реагировало на плохую погоду и болело. Еще оно болело, когда Аня сильно нервничала. Кот чувствовал чужую боль, даже находясь на расстоянии нескольких метров.

Он вылез из-под скамейки и прошелся перед Аней, слегка изогнув спину.

Девушка держала в руках растрепанные листки с латинским текстом. Ксерокопия второй главы «Записок о Галльской войне» Юлия Цезаря. Между строчек поверх печатного текста Аня карандашом записывала перевод, при этом шевеля губами.

– Caesar suas copias in proximum collem subducit, aciem instruit…

– Цезарь свои войска на ближайший холм повел и выстроил их в боевом порядке, – с легкостью перевел Кот мудреную латинскую фразу. С «Записками о Галльской войне» он был знаком. Студенты читали и переводили эту книгу со дня основания факультета.

Латынь была настоящим наказанием студентов романской кафедры. Желающие овладеть испанским, французским или итальянским должны были целых два года читать и переводить то, что было написано более тысячи лет назад, на русский язык, запоминать слова и фразы из языка, на котором никто уже и не говорит. Только врачи и фармацевты пишут на нем рецепты, назначения и произносят названия лекарств, вгоняя в страх пациентов.

Аня заметила Кота и на секунду оторвалась от «Записок».

– Gattino [1] , у меня ничего не выходит, – горестно сказала Аня, одной рукой рассеянно поглаживая Кота по спине. Не переводится этот Юлий Цезарь красиво у меня.

Кот еще сильнее выгнул спину, чтобы Ане было удобнее его гладить. Начал интенсивно и громко мурчать, добиваясь успокоительного эффекта.

За годы жизни на факультете Кот научился тонко чувствовать страх и волнение студентов перед экзаменом, зачетом или сложной контрольной. Старался помочь тем, кто со страхом совладать не мог и рисковал от испуга забыть все, что учил накануне. Для каждого у Кота был свой метод. Перед кем-то достаточно было походить рядом, распушив хвост. С кем-то он активно мяукал, настраивая на конструктивный диалог с преподавателем. Лишь избранным Кот позволял себя гладить и чесать за ухом.

1

Котик (итал.).

По вторникам и четвергам у студентов итальянского была латынь, которую вела свирепая Ванда Эдиповна.

Внешность ее была под стать имени. Стройная, худая, длинная, как Колосс Родосский, преподаватель классической латыни носила длинные развевающиеся юбки, темные пальто с широкими рукавами и тяжелые серебряные серьги. Черные с легкой проседью кудрявые волосы никогда не убирались в прическу и развевались на ветру, когда Ванда Эдиповна решительной походкой пересекала двор. В эти моменты веселая болтовня студентов затихала, аспиранты старались спрятать за спину сигарету, а профессора уважительно склоняли голову в знак приветствия.