Кошмар на улице Зелёных драконов

Я отстранился. Молчало его неподвижное лицо в пятнах свежей крови. Все еще белели волосы умершего дракона.

— Я не отдам тебе мое сердце, слышишь? — прошипел я с ненавистью.

Рука с трудом зажила. Пришлось снова разорвать свою плоть. Снова напоить его своей кровью.

Голова кружилась. Хотя немного угасла боль в сердце.

И в затянувшем мир кровавом мареве стали исчезать ее глаза. Она оставит меня в покое теперь?..

Кажется, я упал ему на грудь. Все уплыло.

В кровавом океане, едва приметно мерцающем, утонуло все…

Свиток 7 — Игра в вэйцы —16

Вэй Юан

Тихо шумел ветер над Вечным морем. Странно, я слышал шум листвы в саду, но не ощущал прикосновения ветра совсем. Растерянно посмотрел на мои руки. Обычные. Но ветра нет. Что случилось?

Голову поднял.

Солнце светило. Кажется, близился уже полдень. Да, солнце почти по центру Вечного Неба, но жара его я не чувствую совсем. Что случилось?!

Пенье птиц над морем. Я же могу взлететь!

Я потянулся за ними. Я даже взлетел…

Но почему я не могу принять драконий облик?!

Я растерянно завис над морем. Мир застыл. Застыли крики чаек и других, небесных птиц. Затихло дуновение ветра. Замер свет солнца. Странное чувство, будто весь мир застыл. Только музыка… смутно знакомая музыка. Вроде «Небесный лекарь»?.. Только странное какое—то исполнение. Да, впрочем, я никогда не был силен в музыке. Кто там играет?..

Я вздрогнул, внезапно очутившись на верхней ступеньке беседки, у светло—желтой колонны.

Вэй Мин в коричневых простых одеждах, украшенных лишь редкими вышитыми символами летучих мышей и круглыми символами долголетия, выполненными из золотисто—желтых ниток, сидел у низкого столика и играл на гуцине из светлого дерева. Сегодня брат волосы лишь простым шнуром стянул на затылке. Ветер трепал его длинные прямые волосы, разносил вокруг, дул их ему в лицо.

Я голову повернул и растерянно заметил, что мои волосы вообще не двигаются. Вообще одежды мои изорваны и все в крови.

— Брат! — позвал я испуганно.

Наследник продолжил играть так, словно он был глухой.

Что он сегодня такой злой? В ухо ему, что ли кричать?

Я вздрогнул, переместившись к нему. Робко тронул его плечо — он даже не шелохнулся, продолжая молча играть — и тогда закричал ему в ухо:

— Брат! Брат Вэй Мин!

Но он снова притворился, будто меня не слышит. Что это с ним? Что это вообще со мной? И моя одежда… почему вся моя одежда в крови?..

Оглядел себя, вскрикнув, увидев живот распоротый, видневшиеся внутренности.

Даже на мой крик он не обернулся! Словно и вовсе меня здесь не было!

— Брат… — позвал я напугано. — Прошу, брат, не притворяйся глухим! Что— то случилось со мной! Сегодня как никогда я так напуган! Хотя бы сегодня, как в детстве, ты мог бы голову ко мне повернуть? Помнишь, когда я первый раз не взлетел, а упал со скалы и страшно болело все… ты тогда нашел меня и держал мою голову на коленях!

Но Вэй Мин продолжил играть, словно не слышал моей мольбы. Словно… меня тут вообще не было!

— Брат! — сжал кулаки. — Как ты можешь меня игнорировать?! Что—то сегодня случилось со мной! Брат, я очень сильно ранен! Я не знаю, что мне с этим делать!

Но он продолжал играть, игнорируя меня. Я… должен стоять на коленях? Должен вцепиться в его ногу?.. Он хочет, чтоб я умолял его? Но разве я его чем—то обидел?..

Я внезапно оказался у его ног, на коленях. Робко рукою дотронулся до его колен. Он не дрогнул даже. Играл, смотря куда—то поверх своего инструмента. Словно души его в это время здесь не было. Что с ним случилось?! Что случилось со мной?..

— Брат! — я всхлипнул. — Я не знаю, что мне делать!

— Я не знаю… — глухо ответил он, пальцы замерли на струнах на миг. — Что мне делать, когда тебя нет.

Что?..

Растерянно поднял голову. Он не видел меня. Он не слышал меня. Что… что происходит?!

— Вся эта музыка напоминает мне о тебе… — глухо произнес он.

Но я же никогда не старался играть! Тем более, редко попадался с инструментами при нем.

— Мы с тобой… — голос его дрогнул. — Мы воевали друг с другом или… или дружили?..

Что—то не припомню, чтоб старший брат когда—то старался выступить против меня в поединке! Он всегда был равнодушен к оружию и любил лишь музыку и развлечения!

— Кто убил тебя? — тихо произнес он.

Меня… кто—то убил?

Я… кажется, я вскочил. Меня трясло. Все мое тело. Только сейчас понял, что внутренности у меня разрезаны, но крови совсем не текло! Кровь должна сочиться из раны хотя бы! Но вся моя одежда в крови, рукава мои и руки, порезанные и ободранные, в крови, но… не вытекает свежей крови! И раны… раны мои не затягиваются! Что… что это?.. Я… я мертв?!

— Мой сын умер.

— Матушка! — я радостно обернулся к ней.

Но она, как обычно хрупкая и красивая, снова в излюбленного цвета светло—сиреневых своих одеждах. Она… она прошла сквозь меня! Даже не вздрогнув!

— Нет! — прикрыл рот дрожащей рукой.

Но они меня не услышали.

Неужели… неужели, я и правда умер?! Но как?.. Я ничего не помню!

— Примите мои соболезнования, госпожа! — оторвавшись от своего инструмента, Вэй Мин медленно вышел из—за стола и, уперевшись ладонями в пол и полы коричневых одежд, согнулся в низком поклоне.

Он… он странный сегодня какой—то! Разве брат когда—нибудь звал нашу мать госпожой? Ну, разве что на официальных приемах и когда я ушел в Академию Небожителей учиться, а родственники — и наследник с ними тоже — пришли приводить меня и познакомиться с моими учителями.

— Оставьте нас! — холодно велела матушка десятерым служанкам, за нею следовавшим. — Уходите! Возвращайтесь обратно во дворец моего господина!

Девушки—духи робко посмотрели на нее, но торопливо сбежали по лестницам, опустив головы, побежали в сторону дома.

— Красиво идите! — рявкнула госпожа с лестницы.

Девушки выпрямились, расправили плечи, гордо подняли головы и упорхнули—ушпи грациозно и легко, быстро, как и положено небожительницам.

Вэй Мин стоял перед матерью, которая так любила баловать его, все еще согнувшись. А она…

— Матушка! — испуганно вскрикнул, когда она наступила ногою по пальцам его, мстительно провернула ногой, раздавливая красивые длинные пальцы брата каблуком.

А он… губы поджал, но не дрогнул.

— Уж при мне—то можешь не притворяться, мерзавец! — прошипела мать, снова калеча пальцы любимого прежде сына.