Кошмар в летнюю ночь

– Уитли, – сказала она. – Привет. Я думала, ты ушла с детьми.

– Нет, – ответила я, открывая упаковку с печеньем. – Я решила остаться дома.

– Ой, прости, – пробормотала Сильвия, закрывая рот рукой.

Я увидела маленький ключик на цепочке, висевшей у нее на пальце.

– Милая, если бы я знала, что ты осталась дома, я бы сделала что-нибудь поесть для тебя. Боже, прости меня.

– Да все нормально.

Она прошла мимо меня к шкафчику над раковиной, сняв ключ с пальца и открыв замок.

Шкафчик со спиртным.

Почему-то мне трудно было поверить, что она держала алкоголь в доме.

Сильвия вытащила бутылку вина.

– Ты уверена, что найдешь что-нибудь поесть на сегодня? – спросила она, закрывая шкафчик.

– Ага. Без проблем.

– Хорошо, – проговорила Сильвия и повернулась ко мне, вздохнув. – Иногда мне нужен свободный вечер.

Она засмеялась и пригладила рукой свои мокрые волосы.

– Ладно. Увидимся утром, Уитли.

– Пока.

Она улыбнулась, и я заметила, что она немного подпрыгивала, когда шла к стеклянной двери. Я услышала музыку, когда она выходила. Что-то знакомое и близкое сердцу.

… Кто-то утверждает, что во всем виновата женщина, но я знаю…

Дверь снова закрылась, заглушая звуки песни Джимми Баффетта «Маргаритавилль». Да я бы узнала эту песню даже по двум нотам. Она так часто звучала во время летних каникул в квартире.

Я подбежала к двери, все еще держа печенье, и стала подглядывать через стекло. Папа сидел на шезлонге в плавках, пока Сильвия, пританцовывая и кружась, шла к столу. Она села напротив него и открыла бутылку вина, которую только что взяла из шкафчика, и начала пить прямо из горла прежде, чем передать ее папе.

Он поднес бутылку ко рту, но его губы все еще двигались, повторяя слова песни.

Он пел.

А Сильвия смеялась.

И они пили.

Это как будто был кадр из фильма, который я смотрела снова и снова, и снова. Там сидел мой летний папа. Папа, по которому я скучала. Папа, который, как я думала, исчез. Но он был там. С Сильвией.

Я отступила назад от двери, сжав кулаки.

Все лето я искала его. Моего спокойного, смеющегося лучшего друга - папу. Но он был здесь все это время. Все два месяца, а я не видела его. А сейчас он просто сидит там со своей невестой и живет новой жизнью.

Я с размаху ударила кулаком по холодильнику. А потом еще. Я оставила печенье на столе и побежала наверх, громко хлопая каждой дверью по пути в гостевую комнату.

Я так по нему скучала, а он был здесь все это время. Но только не со мной.

Глава 25

–Пожалуйста.

– Нет.

– Ну, Уит. Пожалуйста!

– Нейтан, отстань от меня.

Наступил август, прошла неделя после отвратительного шопинга с папой. В эту пятницу Нейтан решил донимать меня весь день.

Дело в том, что я была в плохом настроении с субботы. Воспоминания об увиденном, о папе прежнем – без меня – причиняли боль почти также сильно, как его признание в том, что он не хотел, чтобы я жила с ним четыре года назад. С той ночи я особо не выходила из комнаты, спускаясь вниз только поесть, и с папой даже словом не перекинулась за все это время.

Нейтан нагнетал обстановку. Он колотил в дверь гостевой комнаты последние минут десять, и он меня уже просто задолбал. Я знала, что он хотел. Уже несколько дней он пытается убедить меня пойти с ним в «Гнездо», считая, что это мне поднимет настроение. Решил, что вытащит меня из депрессии, в которую я впала.

Сначала я вежливо – ну, довольно таки вежливо – сказала ему, что меня это совсем не заинтересовало. Мне просто не хотелось. «Не сегодня вечером. Может быть, в другой раз. Попробуй еще раз позже».

Он спрашивал каждый гребаный вечер, и всегда приводил новые аргументы. Я знаю, он делал это, потому что переживал за меня. Потому что мы были друзьями… или что-то типа того. Но это быстро начало раздражать.

И он снова пришел.

В конце концов, устав орать на него через дверь, я распахнула ее, перекрыв собой вход.

– Нет. Я не пойду, поэтому, отстань от меня.

– Да ладно, Уит, – ныл он, протискиваясь в дверь, лишая меня возможности захлопнуть ее у него перед носом, и приближаясь слишком близко. Настолько близко, что я смогла рассмотреть, какие длинные у него ресницы, и что на радужке его глаз есть крошечные золотистые вкрапления.

– Это пойдет тебе на пользу.

– Я говорила тебе миллион раз, хватит называть меня Уит.

– Это же просто «Гнездо», – дразнил меня он. – Чистое, здоровое веселье. Даже такая скромница как ты, не была бы против.

– Ха-ха. Очень смешно.

– Серьезно. Почему ты не пойдешь?

– Мне совсем не хочется завтра быть у всех в новостной ленте на Фейсбуке, так что спасибо, – ответила я, пытаясь захлопнуть дверь.

Он заблокировал ее, отодвигая меня и без моего разрешения протискиваясь в комнату.

– Боже, ты понимаешь, что это хамство с твоей стороны?

– Так, значит,– сказал он, плюхнувшись на кровать, – ты собираешься просидеть дома затворницей до конца лета, потому что боишься коммента на Фейсбуке, который может написать какой-то скучающий придурок?

Он закатил глаза.

– Да ладно.

– Это больше, чем просто группа, – сказала я, не обращая на него внимание. – Все дело в людях, которые читают эти комментарии. Все в этом проклятом городе знают мое имя, и они все думают, что я грязная шлюха.

– Тогда, убеди их в обратном.

– Даже и не собираюсь, Нейтан. Брось это.

– Пожалуйста, Уит. Не вынуждай меня звать сюда Бейли.

– А она-то тут причем? – спросила я.

– Она единственная, кто хочет пойти, – ответил он. – Всю неделю изнемогает от нетерпения, но ей не хочется на тебя давить, потому что ты в депрессии. Я сказал ей, что уговорю тебя. Это все ее идея.

Я удивилась. Бейли последние пару месяцев старалась избегать участия в общественной жизни города, отказываясь каждый раз, когда я приглашала ее пойти со мной и Харрисоном в «Гнездо». В смысле, это логично, что она боится. Я знала, что она придет в себя еще не скоро.

Я недооценила ее.

– Я позову сюда Бейли, – начал угрожать Нейтан. – Мы оба знаем, что ты не сможешь ей отказать.

– Нет, могу.

– Да, не сможешь.

Я закатила глаза и прислонилась к стене.

– Почему я должна идти? Почему бы тебе не пойти с ней, а меня оставить здесь?