Космодесант

– Ладно, – решился я. Судя по реакции Вероники, она хорошо знала, кто такие зеркальники. – Ты всё правильно понимаешь, дядька Иван. Только первое – не знаю, зачем ты сюда Веронику приплёл. Хотя я от помощи не отказываюсь и на девушек, тем более молодых и красивых, свысока не смотрю. Научился. Они всякие бывают, девушки. И второе: я не совсем уверен, что это зеркальники. Надо глянуть. И для начала я хочу встретиться с Ивашку.

– О! – согласился Иван. – Об чём и разговор. А тут Ника как раз тебе первая помощница. Давай-ка, дочка. Дело спешное. Зови своих этих, как их…

– Нечего их звать, – сказала Вероника. – Они сами всё слышали. Вылезай, Кутиха! Да кому надо всё передай.

Краем глаза я заметил сбоку какое-то шевеление, но как ни старался, не мог ничего разглядеть. Какое-то существо выметнулось из-под печки и бесшумно заюлило между нами. С непостижимой ловкостью оно оставалось все время на границе поля зрения, и как я ни старался, а рассмотреть его не мог.

Это была какая-то совершенно фантастическая техника владения телом. Обычно мы, десантники, когда требуется оставаться незамеченными, должны находиться в районе так называемого "слепого пятна" – есть такое, это там, где нервные окончания выходят во внутреннюю поверхность глаза. Чистая физиология. А здесь… Воистину – век живи, век учись.

– Не гляди прямо, – дернул меня Иван. – Не любят они этого.

– Отведи его, милая, да возвращайся скорее, – ласково сказала Вероника. По полю не ходи сама, передай кому-нибудь. Да объясни, чтоб не боялись. Чего уж тут скрываться. А ты, Павел, – строго глянула она, – никому ни слова.

– Договорились.

– Ну, пошли, – поднялся Иван.

– Подождите, – сказал я. Харагэй. Я уже знал, кто находится за дверью. – Теперь моя очередь. Разрешите вам представить…

– Джоан-три! – весело воскликнула Джоан, появляясь на пороге. Кутиха, пискнув, мгновенно исчезла. Иван поперхнулся от неожиданности. Вероника, распахнув огромные глаза, вопросительно и требовательно глядела на меня.

– Моя Джоан, – объяснил я. – Боевой робот. Ей можно доверять как мне. Внешнее сходство случайно. Джоан, мы немедленно отправляемся. Готова?

Незаметно я показал ей за спиной кулак, на что Джоан очаровательно улыбнулась и замерла в позе ожидания.

– Гхм… Все одно к одному… Пошли, однако, – старый Иван хмурился и и двигал бровями.

– Кутиха!.. – позвала Вероника. – Не бойся, маленькая. Всё хорошо.

– Идём мы с Иваном и Кутихой, – объявил я. – Джоан, тебя не должны видеть одновременно с Вероникой. Присоединишься к нам после.

– Есть.

Джоан исчезла.

Глава 9

Шёл восьмой день моего пребывания в Змиевке. Я всё больше привыкал к размеренной и неторопливой деревенской жизни, и казалось, что я давным-давно уже живу у старого Ивана, неподалёку от старой полуразвалившейся мельницы.

Июль был на излёте. Лето – пышное, горячее, зелёное – перевалило хребет и тихо близилось к августу. Давным-давно отшумели соловьи; в лесу редко-редко уже можно было услышать крик иволги, короткий и чистый. Миновали недели нестерпного июльского жара, когда неподвижный разогретый воздух леса вливался в лёгкие горьким хвойным настоем, когда приникшие буйные огороды молили о дожде – и теперь всё сменилось ровным спокойствием устоявшегося тепла.

Дядька Иван, к моему удивлению, оказался прекрасным ходоком и ровно и быстро катился по еле заметной лесной тропке на своих коротеньких ножках. Кутиха не пожелала от нас отставать, и теперь бесшумно мелькала между кустами: по тропам она, как я понял, не передвигалась принципиально. Впрочем, на её скорости это никак не сказывалось. Джоан легко скользила за моей спиной.

Я использовал свободное время для анализа обстановки. Похоже, что зоотехником меня считает тут только самый последний дурак. Вот уж воистину на деревне все люди на виду. С другой стороны, никаких особых толков и разговоров моя особа, похоже, не вызывает. Хотя, чему тут удивляться: со своим туманом они и не такого навидались. И, похоже, ещё навидаются – Джоан шепнула мне, что Шварценберг уже должен был оцепить Змиевку (а почему именно Змиевку?!! Блин, эти штабники! Никогда до конца не дадут разобраться!) и ввести карантин и строгий паспортный контроль.

Я представил себе Большого Давида с Цезарем на руках в интерьере коровника. Полегчало.

– Скоро! – в самое ухо дохнула Кутиха, сбросившись с ветки орешника, и тут же снова исчезла за пнём, легонько царапнув коготками по плечу куртки. Я уже стал привыкать к этой несколько ирреальной ситуации (десантники натренированы в психологической устойчивости) и уже несколько раз замечал других представителей её народца – видимо, они не слишком старались скрываться. Мысленно я воспроизвел несколько их основных движений. В принципе, у меня должно получиться, хоть и не так ловко – всё же размеры! – но тренироваться придется много.

Лес стал редеть, впереди забрезжили просветы.

– Вон за тем горбочком аккурат он и выстроился, – утирая пот, сообщил дядька Иван. – Только дома ли? Ну, да Кутиха найдёт.

– Скорей! – пропищала Кутиха, бросаясь под ноги. – Там! Осторожно!

Она дрожала всем тельцем и больше не делала попыток скрыться. Наконец-то мне удалось ее рассмотреть: тощий котёнок с почти человеческой мордочкой. Шерсть короткая и мягкая, пальцев всего четыре. Она вскарабкалась на руки Джоан и прижалась к ней, что-то шепча и сверкая зелёными глазами. Зрачки были щелевидные, как у кошки.

– Бегом! – скомандовала Джоан, выскальзывая вперёд.

В следующее мгновение я уже был впереди, а ещё через десять секунд лес кончился.

Метрах в ста от нас возле хижины шёл бой. Я узнал Ионэла Ивашку сразу, хотя после последней нашей встречи прошло довольно много времени, и он здорово изменился. Но формы не потерял, напротив: как будто стал ещё более элегантен и скуп в движениях. Самое страшное – это то, что его противником был тоже Ионэл Ивашку.

Я понял, что противники заметили нас (Джоан выскочила следом, уже без Кутихи и с боевыми спицами в руках), но понял также, что вмешаться в схватку мы не успеем: поединки мастеров такого уровня длительными не бывают. Нам оставалась роль наблюдателей и свидетелей.

Как бы там ни было, на это стоило посмотреть. В течение четырех-пяти секунд бойцы успели обменяться двумя десятками ударов – каждый из которых мог бы быть смертельным, если бы не блестящая защита. Наконец, один из Ионэлов что-то сделал – я не разглядел на расстоянии – и противник упал. Победитель наклонился над поверженным – и вдруг растаял туманным облаком.

Когда мы с Джоан оказались на месте схватки, перед нами лежал мёртвый инструктор с искажённым лицом. Я узнал этот удар ладонью снизу, когда носовая кость проламывает череп и внедряется в основание мозга. В спаррингах такие удары были строжайше запрещены: повреждался мозг, и никакой восстановитель помочь уже не мог. Ионэл был мёртв, мёртв окончательно и бесповоротно.