Космофауна. Зверь беглеца

– Твою ж мать!!! – вспомнил Егоров это и ещё пару десятков армейских выражений.

Яхта, понял Егоров. Космическая яхта. Но чья? Он попытался напрячь память.

Вспоминалось, как они с Драгомиром начали обсуждать женщин и порывались вызвать жриц любви, как потом передумали и вышли из бара, придерживая друг друга, чтобы не свалиться на мостовую. Потом вспоминался зычный баритон Драгомира, когда он позвал кибертаксиста: «Эй, ямщик!». Следом – мелькающие огни небоскрёбов Центрального округа Суздаля за окном. Как понял поэт, они умчались куда-то далеко на восток, на окраину обитаемого континента, где уже наступила ночь.

Потом всплыли в сознании холёные цыганские особняки на окраине гигантской многовековой свалки, вонь, лай собак и ещё каких-то одичавших тварей, куча цветастых юбок, ещё алкоголь, какие-то бумаги, чей-то затёртый картридер, вокзал, космический челнок и долгожданный сон.

Сквозь эти все воспоминания прорывался ментальный шёпот неведомой крупной космической зверюги, находящейся совсем по-соседству. От ужасной догадки Егоров сначала схватился за голову, потом за бумажник в кармане. Вытащил карту, снова подплыл к пульту. Поднёс карту к глазу, чтобы та считала сетчатку, затем прислонил к картридеру и проверил баланс.

На счету остались жалкие двести имперских червонцев. Одиннадцать тысяч союзных.

Солнце вышло из тени, рассыпав свои преломлявшиеся лучи радугой по зеркалам обозрения. Этот хвост невозможно было спутать ни с чем.

Гелиображник. Его, Леонида, гелиображник.

Стало немного не по себе, как часто бывает от близкого контакта с космическим зверем. Космические мотыльки считались одними из самых дружелюбных, послушных и беззлобных существ, что водятся в четвёртом измерении и на его границе. Но знакомство – всегда волнительный и тревожный процесс.

Следующие полчаса Егоров лихорадочно вспоминал годовой курс общения с космическими тварями, из которого всего десяток часов приходился на практику с гелиображником. Какие образы надо представлять, чтобы зверь принял его? О чём надо думать? Что говорить? Работают ли датчики, прицепленные к вожжам? Затем ещё полчаса вспоминал образы и мысленные команды, подкрепляемые сигналами с датчиков управления, входя в контакт, ища доверия у зверя.

И лишь через час Егорову удалось уговорить мотылька свернуть парус и нырнуть в подпространство.

Именно так Егоров познакомился с «Академиком Гамаюновым» и своим питомцем.

Именно так в голове у него родилось первое линейное короткостишие:

«Неси меня, бражник, вдоль края небес»…

И именно так подающий надежды космический поэт совершил ещё один безумный шаг – превратился в беглого должника-алиментщика. Двести червонцев – слишком мало, чтобы возвращаться на Суздаль и искать там помощи адвоката, но вполне достаточно, чтобы добраться «на хвостах» до границы Уральского Союза и далее до Перми, где имелись хоть какие-то перспективы заработка. Конечно, вспоминалось потом – были и другие варианты. Он мог и отказаться от яхты, разобраться и вернуть деньги. Мог попросить взаймы у родственников. Мог договориться с женой, выиграть суд…

Но сияние мотылька, его доверчивый шёпот в ушах пленили Егорова. Зов приключений ударил в голову. Он понял, что надо бежать.

Суд о взыскании алиментов состоялся в его отсутствие в пользу истца. А впереди был долгий путь по окраинам Уральского Союза, приведший Леонида в систему проксимы Таганая.

Суздальская Империя (Новая Империя) – космическая держава, крупнейшая в СМТП. Возникла в результате переноса столицы с планеты Московия дальше на восток, в Новый Суздаль (2490) и отделения ряда дальних планет (часть из которых в последствии вернулись в состав империи, см. Раздробленность). С учётом отдалённых патрулируемых регионов – самая обширная по астрономическому объёму империя в Рукаве и Галактике [источник?] (не считая возможных Внешней Монголии и Орды). Второй по величине флот в галактике: 96 больших летающих космодромов, 160 тяжелых крейсеров, 2800 крейсеров, 64000 эсминцев и фрегатов, 1,9 млн. истребителей и штурмвовиков и 15 орбитальных заводов. Во офицерской иерархии 550 млн человек. Число терраформированных планетарных тел (2600 г.): 58 число звёздных систем: 260–320 тыс. население – 65,3 млрд чел. (2-е [источник?]) в т. ч. купольников вне городских систем (деревень) – 1800–2000 (1,5–2 млрд) в т. ч. в астероидных, орбитальных посёлках и станциях 4–5 млрд. Суздаль (2,1 млрд) – столица, Ростов (6,8 млрд), Волга (5,4 млрд), Казань (3,1 млрд), Воронеж (2,5 млрд), Дзержинск (1,8 млрд), Пенза (1,5 млрд), Шацк (1,5 млрд), Красноярск (1,4 млрд), Рязань (1,2 млрд), Тула (1,1 млрд), Кавказ со спутниками (1,1 млрд) (…)(по материалам Галактопедии)

3. Письмо

Когда створки дверей ангара захлопнулись, Егоров привычно ссутулился от искусственной гравитации и почувствовал, с одной стороны, лёгкое волнение, а с другой – неслабый голод, о котором в полёте и при посадке нетрудно забыть.

Волнение гостя было вызвано предстоящей встречей с капитаном, Артёмом Артемьевым, которого он последний раз видел пятнадцать лет назад. Он не знал, как бывший школьный друг примет его, слегка постаревшего и весьма обнищавшего. Было стыдно признаваться самому себе, но от встречи Егоров ожидал скорее улучшения благосостояния и бесплатного транзита яхты, чем приятных дружеских посиделок.

Голод же объяснялся дырой в бюджете.

Посмотрел на мотыля, мирно задремавшего в стеклянном садке за кормой, и зашагал вслед за провожающим его матросом по лестницам и переходам исполинского корабля.

Лица дежурных матросов на палубах корабля внушали доверие. Чувствовалась спокойная, рабочая атмосфера, отчего волнение Леонида поутихло. Стиль отделки головного отсека показался поэту удачным – под белый мрамор и малахит, в стиле почившей Новоуральской Конфедерации. В паре метров от дверей обнаружился грубо нарисованный на стене маркером перечёркнутый шестигранник Альянса с парой нецензурных слов. Наконец, он миновал пару коридоров, один лифт и стальные двери с магнитным ключом, и матрос пропустил Егорова в святая святых – отсек капитана корабля. Артемьев уже ждал его в каюте, и Егоров шагнул внутрь.

Первое, что гость заметил в каюте – это блеск хрусталя в серванте. Второе – овсяное печенье – редкий деликатес в космосе. Вообще, каюта показалась небольшой и, вместе с тем, уютной. Видимо, где-то в городской части гигантского судна у корабельного начальника имелись и другие апартаменты, более просторные.

– Лео! – капитан первого ранга Артём Артемьев распахнул для объятия мускулистые руки. – Тыщу лет!

– Ну тебя и расконтрабасило, Артём! – Егоров похлопал по спине друга детства. – Удивительная встреча. Получается, правду говорят, что наш космос – большая деревня.

– А не наш – небольшой городок. Садись, угощайся. Это здорово, что мы встретились.

Артемьев хлопнулся на обитое войлоком кресло. Леонид обратил внимание, что подлокотник изорван чьими-то когтями. Егоров присел на соседнее, вопросительно кивнул:

– Корабельный кот?

– Берсерк, – с уважением кивнул Артемьев. – Некоторые зовут Барсиком. Ну… как сказать, в общем-то, кот. Ещё от предыдущего капитана достался. Хитрый, зараза, весь корабль знает.

Егоров посмотрел по сторонам – кота заметно не было. На одной из стен на фоне большого полосатого ковра переливалась огнями трёхмерная модель сухогруза.

– Я причаливал поспешно и не успел рассмотреть «Тавду», – сказал Леонид. – Что за тип у твоего судна? Похоже, оно просто огромное, что-то вроде первых дредноутов?

Капитан насупился, достал из мини-бара виски и плеснул по стакашкам. По лицу видно было, что корабль он свой любит и невнимательностью гостя огорчён. Егоров хлебнул виски – отменного, из Новой Кубани, затем присел рядом.

– Бронированный космодром-завод городского типа «Тавда-4». Поскольку остальных номерных судов с таким именем не осталось, а одноимённый спутник теперь необитаем, зовём просто «Тавда». Класс размерности – восемь. Был введён в строй как флагман второй дивизии Новоуральской Конфедерации в две тыщи пятьсот пятнадцатом.