Космопорт

— По-твоему, я веду себя неприлично?

О, слышу грозовые раскаты, но пока вдали.

— Сейчас нормально, в прошлые разы — нет. Почему ты позволяешь себе разговаривать со мной, как с холопом?

Последний вопрос вырывается сам собой. Неожиданно. Видимо, крышку окончательно сорвало, и я перехожу в режим спокойного кипения. Давление-то сброшено.

— Ну, извини… — даже теряюсь, никогда такого от неё не слышал. — Ты когда вернёшься?

— Возможно, никогда. Пока даже в планах нет.

Работы полно. Помимо космических курсов, Колчин озадачил разработкой небольшого прокатного стана. Один только факт, что его надо собрать в лунных условиях, заставил меня чуть не трястись от инженерного зуда. Если сравнить с самим собой пятнадцатилетним, которому предложили тесный и долгий контакт без ограничений со Стефани Сеймур (потрясшей меня в юности), то неизвестно, какое влечение победит. Замешанное на юношеской гиперсексуальности к красотке мирового уровня или нынешнее, почти маниакальное — первым побывать на Луне. Да, я тоже не верю, что американцы там были. И уж точно ничего серьёзного там не делали. Я стану основоположником лунной металлургии, о таком даже мечтать не догадался.

— Серёж, ты с ума сошёл? — а теперь в голосе явственный страх.

Хоть убей, не понимаю почему. У меня давно окрепло ощущение, что как мужчина я ей не нужен. За исключением производителя ремонтных работ по дому.

— Это риторический вопрос? Риммочка, у меня выходной, поговорить могу, но давай всё-таки по делу. У Анютки всё хорошо, раз ты ничего о ней не говоришь?

— Что ей сделается? Учиться вроде неплохо… У нас вот кран в ванной течёт всё сильнее, не знаю, что делать.

— Пригласи сантехника, новый поставит. Я же не поеду в Москву ради починки крана, — стараюсь, чтобы не проскользнул через оттенки голоса подтекст: «ради тебя — тем более».

— А у тебя нет таких знакомых? Я бы пригласила.

— Нет, Римма. Мне-то зачем?

Тоже риторический вопрос. Всегда сам всё делал, ни к чему мне кого-то вызывать.

— И что мне делать?

Потрясающая беспомощность!

— В наше время есть стандартный рецепт: в сети поищи, там наверняка много вариантов. С соседями посоветуйся, может, кто-то из них и сам сможет. Или порекомендует кого-то.

Тебе надо научиться жить самостоятельно, родная. Без комплексного обслуживающего персонала рядом в виде покладистого и рукастого мужа.

— Есть и кардинальный вариант, — буквально заставляю себя это произнести. — Переехать ко мне. Мне двухкомнатную квартиру дали, но если вы приедете, дадут трёшку.

Обещали четырёхкомнатную, но мне всё равно скоро надолго улетать, так что ни к чему. С огромным облегчением выслушиваю ответ:

— Не, Серёж, в такую глушь я не поеду. Не обессудь.

Уж и не помню, когда она меня так ласково называла. Если только в девичестве. А так всё «Дробинин» да «Сергей».

— Для кого как. Для меня Байконур — столица. Космопорт номер один в мире. А Москва — блестящее захолустье.

Дальше беседа стала затухать, я уже возвращаюсь к мыслям, как сделать валки для проката жёсткими и прочными, но относительно лёгкими. Лучшим вариантом является изготовление из тех частей ракеты, которые после прилунения не нужны…

— Ладно, Серёж, пока. Будешь в Москве, заходи обязательно, — жена грустненько прощается.

— Хорошо. До свидания, Рим.

Всегда бы так себя вела, я, быть может, и не ушёл от неё…

…На мои идеи шеф проекта лунного модуля Куваев выразился не совсем внятно, но вполне определённо. Кое-как расшифровал его недовольство. Кратко так: он целенаправленно конструирует модуль таким образом, что почти все системы продолжат функционировать и после прилунения. Кроме ДУ и топливных баков. Хотя и то и другое станет частью стационарного энергоузла. Так что мне только сопла могут достаться, но приспособить их некуда. По-хорошему.

23 октября, суббота, время 08:58.

Космодром Байконур, ЦУП Агентства.

Сегодня утренний старт, завтра — вечерний. Всё идёт по плану, но только пока. После завтрашнего запуска придётся делать паузу, сборочный цех не успевает штамповать одноразовые «стаканы». С 10-го октября это девятый старт, завтра случится десятый, ещё почти шестьсот тонн будет закинуто на орбиту. Останется ещё семьсот двадцать пять, по доставке которых первую очередь «Оби» можно считать готовой.

По-хорошему нет, но раскрутить цилиндр — и уже можно жить. После того как мои славные парни смонтируют каюты, коммуникации и прочее, необходимое для плодотворной деятельности. То есть начнём готовиться к новоселью. Затем можно резко увеличить численность персонала и, соответственно, ускорить работы.

— Девять! Восемь! Семь! — начинается обратный отсчёт. На одном из экранов, вид сверху окрестностей стартовой площадки, вырастают ввысь огненные свечи…

Что?! Да ржавый якорь вам всем через весь кишечник!!!

— Стоп!!! Отменить старт!!! Быстро!!!

— Пять! — продолжает механический голос.

Прыгаю с места так мощно, что стул отлетает к стенке. Глаза сфокусированы на руке оператора, зачем-то тянущегося к красной кнопке. Вот она откидывает крышку, нависает над ней и отлетает вместе с владельцем руки и стулом, на котором он восседал.

Искин взвывает от напряжения, время притормаживает.

— Ч-е-е-е-т-т-ы-ы-ы… — тянет механический голос.

Ярлык на экране — подсказывает искин — экстренная связь со стартовой площадкой. Руки невероятно быстро надевают наушники с микрофоном. Но раньше голосовой связи вижу экранную кнопку-ярлык «Экстренная отмена старта». Благослови небеса наш космически параноидальный стиль, жёстко требующий страховку везде, где только возможно.

«Кла-а-а-ц-ц!» — щёлкает клавиша мыши. И снова «кла-а-а-ц-ц» — выход на голосовую связь. Только бы они там не стормозили!

— Три-и-и-и, — тянет убийственно неумолимый голос и… замолкает.

Но выдыхать рано!

— Центр вызывает Пульт. Приём! — я уже успокоился, но голос резкий и жёсткий.

— Пульт на связи. Центр, почему отменён старт?

Музыка для моих ушей, а не просто неторопливые слова Тераса. Давно принято естественное решение, что лучше всё отдать в одни руки. Иначе может получиться ровно по пословице «У семи нянек дитя без глазу». И если Терас постоянно следит за состоянием тоннеля, то пусть им и пользуется по назначению.