Кость для Пойнтера

В подтверждение догадки, стоило кроту повернуть рыльце в мою сторону, как по коже пробежала волна зуда, словно от беззвучного крика летучего ежа, теплым вечером охотящегося на насекомых в фермерском саду. Давешняя возня подгорной принцессы с пронзительно-неслышным свистом сделалась окончательно понятной.

Приведя в чувство неласково встреченного мною гостя, Тнирг полезла в одну из своих многочисленных котомочек, извлекла какой-то брикет типа огрского пеммикана и, отщипнув кусок в пару дюймов, принялась крошить его на ладони. Учуяв угощение, почтовик принялся водить рыльцем туда-сюда, а уверившись в грядущей кормежке, затрепыхался изо всех сил. Гномь сдерживала его не слишком долго, и вскоре пещера огласилась жадным чавканьем.

Зверек жрал столь самозабвенно, что я сам не сдержался, сглатывая голодную слюну. Лишь два соображения останавливали от просьбы дать кусочек на пробу: во-первых, невеликого брикета могло не хватить на всех почтовых кротов, а во-вторых, еще неизвестно, из чего выделывают данный пеммикан тут, под горой. Может, вообще из сушеных червяков!

Впрочем, я еще не оголодал до такой степени, чтобы таскать корм у домашних любимцев. Да и зазорно как-то подъедать за зверьем. У нас в Анариссе только тихие пьяницы да мелкие зеленые гоблины порой не брезгуют закусить дешевый самогон кормом из плошек, выставляемых у порога зажиточных домов.

Покончив с угощением, почтовик безропотно подставил хвост под навешиваемую депешу. Спущенный с рук, он так же деловито, как пришел, отправился прочь к своему адресату. Темная шкурка быстро растворилась в подгорной тьме, а скоро стихло и бряканье пенала по камням.

Что ж, с почином. Первое письмо пусть не полетело, но хотя бы поползло по назначению. Скоро завертится «игра», задуманная подгорной принцессой, и неведомые мне политические силы гномского государства придут в движение. Поневоле задумаешься о судьбах целого народа, в данный момент болтающихся на хвосте некрупного зверька.

Покуда я предавался размышлениям о хрупкости государственного устройства Безнебесных Стран, из темноты показались сразу два увенчанных щетиной рыльца. Почтовые кроты спешили за угощением и депешами, несущими перемены Подгорью. О втором не особо разумные твари совершенно точно не имели представления, но ради первого были готовы на все. Тнирг, сразу с двумя увесистыми тушками на коленях, напоминала многодетную мамашу, непонятно как справляясь с кормежкой и снаряжением в дорогу неуклюжих подземных гонцов. Для каждого из них у нее нашлось вдоволь внимания и ласковая кличка, не говоря уже о кусочках повкуснее.

За остаток дня до нас добралось еще три почтовика, из них один был пустой, без кольца для депеши. Ждать дольше, по словам гноми, уже не имело смысла. Остальные адресаты попросту не отпустили своих кротов, побоявшись, придерживаясь другой стороны или вовсе не желая участвовать в династических разборках.

Ладно, больше трети -- и то хлеб. То есть немалая удача. Хлеба же, равно как и какого-то иного провианта, с утра не нарисовалось, так что под конец я уже поглядывал на жирненьких подгорных письмоносцев с нескрываемым аппетитом. Когда последний из них скрылся в темноте, побрякивая латунным пеналом, мне явственно полегчало.

О кротовом корме я все еще предпочитал не задумываться. Явно какие-нибудь сушеные червяки. До того, чтобы решиться попробовать неизвестную дрянь, одного голода было недостаточно, хотя после событий минувщего дня желудок требовал чего-нибудь, и побольше, побольше… Вот только ждать угощения было неоткуда.

Так что когда подгорная принцесса извлекла свою прозрачную горелку, я с некоторым облегчением взял на себя разжигание огня. Не потому, что это предвещало какую-никакую готовку, а просто, чтобы хоть на какое-то время занять голову и руки. Заодно и обогреться немного -- стылость пещер уже потихоньку проникала сквозь небогатое число импровизированных одежек.

Однако когда я закончил возню и пламя разгорелось, гномь не мешкая приспособила поверх горелки какую-то посудину, в которой нельзя было опознать ни кастрюлю, ни сковородку. Судя по тому, что кронфройляйн щедро плеснула на нее не воды, а жира все из того же топливного бурдюка, эту утварь предполагалось использовать для жарки. Оставалось выяснить, чего именно.

На сковороду с начавшим уже шипеть жиром была высыпана какая-то серая крупа из какого-то не слишком большого кисета, а затем туда же полетел остаток брикета, от которого отщипывались куски для угощения почтовиков. Улегшиеся было сомнения в природе этого продукта возникли снова, но тут же стихли под напором однозначно мясного запаха, пробившегося сквозь сальный чад. Теперь я ожидал готовности варева с куда большим воодушевлением.

Наконец, творение кулинарного гения подгорной принцессы, сдобренное солью и пряностями, тщательно перемешанное деревянной ложкой, было признано его создательницей полностью готовым. Вот тут-то и выяснилось самое неприятное -- ложка эта была единственной! Сделать другую здесь, среди камней и лишайников, было решительно не из чего, а ложка из аварийного набора флайбота сейчас пребывала там же, где и многое другое позарез нужное, с чем я не имел привычки таскаться по дому -- в углу ангара за тысячу с лишним миль отсюда.

Осознав причину моего замешательства, Тнирг сняла пробу со своего кушанья и передала ложку мне с пояснением:

– - По очереди будем. Ничего?

В ответ я лишь благодарно кивнул. По трапезам с младшими женами, особенно с Келлой, я давно вывел простое правило -- если можешь с кем-то целоваться, значит, можешь и делить пищу сколь угодно интимным образом. Подгорная же принцесса при всей своей вынужденной внешней неопрятности не вызывала в этом смысле никакого отторжения. Даже наоборот, ее чуждость из-за расовых различий будила во мне определенное любопытство…

По счастью, сейчас его успешно заглушал голод. Первые несколько ложек я проглотил, толком не распробовав и слегка обжигаясь, а своей очереди ожидал с нескрываемой жадностью. Передавая друг другу обеденную снасть, мы с Тнирг чуть лбами не сталкивались над сковородой, давно уже снятой с огня.

Лишь утолив изначальное желание неостановимо набивать брюхо и глотнув воды из своего бурдючка, я начал различать вкус того, что ем. Больше всего варево-жарево смахивало на чечевичную кашу с приварком из сушеного мясного фарша. В Мекане такое без лишних вопросов сошло бы за деликатес… но я таки не смог удержаться от вопроса.

– - Из чего хоть такая вкуснятина?
– - вставил я между парой последних ложек, которые уже пришлось соскребать со стенок и дна посудины.

– - А ты уверен, что хочешь знать? – гномь, в свой черед ждущая инструмента, ехидно и как-то чуть виновато посмотрела мне в глаза поверх стекол очков.

Тяжело вздохнув, я признал, что не очень-то хочу. Спокойнее будет оставаться в неведении относительно природы продуктов, лежащих в основе походной кулинарии подгорного народа. После изматывающего дня сытость опять оглушила не хуже спиртного, заставив отбросить все лишние мысли, не пригодные к обустройству на ночь. Тут не до рассуждений, успеть бы расстелить брезент, прежде чем упадешь…