Костанътинъ

– С чем у тебя палочка? – спрашивает Кёркленд, – я имею ввиду магическое ядро...

– С волосом моего отца, – очень тихо говорит Константин, – моего приемного...

– А, тогда понятно, что было в пакете, – осознает Артур и больше ничего не спрашивает у крестника.

Он подходят к “Флориш и Блоттс”. Отец стоит около витрины с кучей свертков и пакетов в руках, рассматривает книги сквозь витрину, впрочем затем оборачивается им навстречу.

– Купили?

– Купили, – отвечает Артур. Константин, с улыбкой на губах, трясет свертком, где у него волшебная палочка. – Идем уже, закончим наш путь.

После покупки книг, они вновь вышли через бар “Дырявый котел”, отделяющий маглов и магов, где их ждала машина.

Потом вечером они собирали чемоданы. Утром Брагинские едут к Вану Яо.

Все магические вещи они упаковали – брать их было не к чему. Заберут потом, перед отправкой в школу. Заранее сложили и чемодан к школе, набив его вещами. Потом возиться будет недосуг.

Орла брали с собой, благо документы на него были оформлены, а колдовство, которое скрывало что у него две головы – работало. Константин был рад, что орел поедет с ним, правда тому не нравилось, что его держат в клетке, но делать было нечего.

Утром их на машине снова повезли к самолету...

Комментарий к Глава 7. Артур Кёркленд. Магия начинается. (1)... слишком подходило. – Здесь идет упор на то, какое значение и какой характер придает это имя. Думаю, вы не поленитесь узнать из поисковика какой человек, носящий имя Константин по характеру.

====== Глава 8. Ван Яо. Китай. ======

– Ару! Как я рад вам! – Китай встретил их сам, в праздничных, национальных одеждах в здании терминала. По-русски он говорил очень чисто, почти без акцента. – Вы у меня тут так давно не были, а ты вообще ни разу, ару! – он легонько толкнул Константина в бок локтем.

Иван улыбался ему. Впервые он был рад встрече.

– Привет и тебе, мой крестник! Как ты? Повернись! – Китай заставил его это сделать, цепко схватив за рукав.

Константину пришлось повернуться вокруг своей оси, он при этом чуть покраснел. Отеческий взгляд одного из самых старых государств на этой земле, был острее и пронзительнее даже отцовских фиолетовых глаз.

– Ты подрос с нашей последней встречи... Ару. В школу пойдешь скоро... А, Иван, куда ты собрался? – Иван уже собирался уходить.

– Я... Яо, я бы так хотел остаться здесь, но не могу. – виновато произнес он, глядя в пол. – Меня ждет в Москве президент...

– Ну, ладно... – чуть погрустнел Китай. Видимо, он соскучился по Ивану. – Тогда до встречи!

– Пока, сын. Пока, Яо.

И Иван разворачивается и идет обратно, к стойке регистрации. Ван Яо спрашивает у Константина который остался с вещами и клеткой в руках:

– Куда пойдешь, ару? Хочешь? Не устал?

– С огромным удовольствием пройдусь, вот только вещи, да птица...

– Ты владеешь китайским? – посыпался на него следующий вопрос Яо.

– Не очень, – сразу признался Константин, – но учу... Пытаюсь.

Честность – лучшая политика.

– Это замечательно, значит в этом я тебе помогу. Вот так, – Ван Яо легко подхватил чемодан и клетку.

Оказывается, у него была рядом с аэропортом машина, да еще внутри были двое мужчин, которых Яо вежливо представил как Шанхай и Гонконг.

Волей-неволей пришлось перейти на китайский, а потом еще и половину слов на английском...

Задание на следующее лето Константин дал себе сам: подтянуться по китайскому языку. Не хотелось бы ему еще раз так унизительно краснеть.

Зато экскурсия по городу была просто потрясающей.

Китай готовил так, что просто пальчики оближешь! Константин, из-за того, что не поужинал, бросился спать и был голоден как волк.

Ван Яо заметил голодный взгляд Константина, направленный на полуприготовленную еду.

– Проголодался?

– Да, крестный. Вчера же не ел ничего...

Мальчик набросился на еду как она была поставлена перед ним. Древнее государство лишь загадочно улыбалось, отдаленно походя своей улыбкой на его отца. Теперь Константин понял, откуда эта черта характера и мимики: отец ведь был под гнетом Ига, а тот тоже принадлежал Востоку...

Константин сыто откинулся на стуле: Китай так же готовил, как и папа – все порции были большим (но не такие, как у Альфреда с Макдональдсом).

– Очень вкусно все было, спасибо!

– Замечательно, ару. Я чувствую, что ты занимался с отцом физической подготовкой. Как ты смотришь на то, чтобы пробежаться со мной по Великой Китайской Стене?

– Это было бы потрясающе!

– Тогда за мной, ару!

Китай с ним разговаривал, по его просьбе, частично на английском, частично на китайском. Они пробежали, его по мнению, уже далеко не первый километр... Мальчик был уже почти на издыхании, но Китай как это словно бы чувствовал и остановился.

Ван Яо обернулся: Константин тяжело дышал, пытаясь перевести дух.

– Устал, ару? – при этом улыбаясь уголками рта.

– Нет, – сухо ответил крестник, тяжело дыша. – Но больше я так бегать не буду...

Ван не сдержал свой смех. Сын все больше напоминал ему отца – тот тоже не любил признаваться в собственной слабости.

С неба послышался знакомый рокот и на руку Константину опустился знакомый черный орел. Орел сжимал в лапах что-то похожее на пергаментный сверток, завещанный алой лентой.

– Импер, ты? – с этими словами Константин извлек из его лап сверток. Орел сразу же подлетел к Яо и сел ему на плечо. Яо погладил его по крыльям, любуясь сверкающим на солнце оперением.

– Тут просто письмо от отца... Тебе привет передает и выражает почтение... – Константин читал письмо: его глаза перебегали со строчки на строчку.

– Взаимно, ару. Пошли обратно. Прогулка у нас и без того затянулась, – предложил Яо. Орел вновь взлетел в небо и опустился на плечо уже своего хозяина. – Нас ждет чай.

Что-что, а чай для Китая был очень важен...

Константин, скрыв быструю улыбку, пошел следом за Ваном Яо.

– Чего бы ты хотел, ару?

Они в этот момент гуляли по рынку вместе с Ваном Яо и воплощением этого самого города, Гон-Конга.

Проходя меж рядов, он видел тысячи игрушек, зонтов, подделок, подарочков, глаза прямо разбегались. Пестрые ленты, яркие вывески, забегаловки... Соседствовали с высокими небоскребами из стекла и бетона. Там бегали по коридорам люди, одетые в самые разные деловые костюмы, с бумагами и прочем скрабом в руках. Все восточное, иное...