Костанътинъ

Иван с трудом подавил в себе желание дать сыну качественный подзатыльник. Выпад ехидного комментатора пока остался без ответа. Но язык у Константина был подвешен вне всяких сомнений, просто замечательно.

– Три дня – у Альфреда, я с ним по Афганистану хотел поговорить. Потом мы задержимся у твоего первого крестного: Артура... – О, круто! – В русском языке так много красивых слов, а ты выбрал именно американский сленг! – Иван демонстративно поднял глаза и руки к небу. – За что мне это!

Константин приумолк. Пока.

– Ладно. Мы там справим и твой день рождения. – Почему, пап? – Тебе исполняется одиннадцать. Настала пора отправлять тебя в магическую школу, – тут Иван понизил голос, – ты поедешь в Хогвартс. Так я клятвенно обещал Кёркленду... – Но... – попытался слабо возразить Константин. – Никаких но! Затем остаток каникул ты проведешь у Ван Яо. Заодно подучишь китайский. Он меня давно просил привести тебя. – Я поеду первого сентября в Англию?! – удивился Константин до глубины души. Его темно-зеленые с фиолетовыми искрами глаза глядели прямо в фиолетовые, почти ледяные глаза отца.

Константин понял, что все решили за него. В школу магии он поедет несмотря ни на что, даже если для этого придется кинуть ядерную бомбу. Так говорили глаза отца и его непробиваемое выражение лица, слишком уж хорошо знакомое всем странам и многим важным людям из правительства.

– Хорошо, – через пять минут покорно проговорил мальчик – отец сверлил его взглядом, от которого многим становилось нехорошо, в том числе и ему самому. – Я выполню твои обещания. – Вот и славно. Пошли? А то я к президенту не успею...

Обратно они оба уже просто шагали, а не бежали, разглядывая постепенно скидывающий последние нити сна с себя город.

– Ко мне завтра Холл приезжает, – оборонил Иван. Константин сразу же встал на месте как вкопанный. – Почему ты мне раньше не сказал?!

Приезд Холла ничем хорошим обычно не заканчивался. Константин таких случаев на своей памяти не помнил. Либо утром были все пьяные и дома было невесть что, либо их всех приходилось искать по всем вытрезвителям города. Хорошо, что у Ивана хоть есть друзья во всех органах власти.

Обычно Константин запирался на все замки в своей комнате и не выходил до самого утра. Пьянка с Холлом была знатной.

– А ты и не спрашивал. – Ммм... – с трудом, сжав зубы, подавил крепкое словцо, Константин. Отец иногда поражал его.

Тем временем, они быстрым шагом дошли до двери своего дома, где они обитали. В замке загрохотал ключ, и дверь распахнулась.

Константин пропустил отца в душ. Затем Иван, переодевшись в свой парадный костюм и шарф, быстро покинул предел дома. Во дворе его уже ждала машина с флагами и водителем.

Константин махал ему через окно.

А он сам, после ухода папы, неспешно занялся остальными делами. А их предстояло сегодня очень и очень много...

====== Глава 5. Гилберт. Родственнички. ======

Константин стремительно убирал все, что может разбиться и расколоться в самые дальние ящики, углы и с глаз долой. Наспех он начал пылесосить квартиру. Отец должен вот-вот вернуться: уже около трех часов.

Он почти убрал в прихожей, как в дверь настойчиво и долго прозвонили. Константин спокойно убрал и выключил пылесос, извлек из-за пазухи нож и двинулся открывать нагло до сих пор трезвонившему в дверной звонок человеку.

Быстро окинув находившегося на пороге в глазок, Константин, тяжко вздохнув, открыл дверь. Нож исчез в кармане.

Сразу же желтой молнией мимо пролетела до ужаса знакомая маленькая пташка, а следом с криком:

– Вы скучали по Великому мне? – протиснулся Гилберт, наконец перестав звонить. С одним-единственным чемоданом. Его красные глаза и белые волосы резали глаза в полутемной прихожей. – Я не понял, а где все?

– Привет, дядя Гилберт. Я так скучал! – Константин кинулся в распахнутые объятия Гила. Желтая птичка кружила над их головами выписыая круги.

– А где все? Привет-привет, малыш! – Гил любовно провел по его голове, взлохматив жесткой рукой волосы еще сильнее.

– Отец – у президента, но скоро должен вернуться, – ответил Константин, опять пытаясь пригладить стоящие дыбом волосы.

– Я голодный, есть что-нибудь? В самолетах скверно кормят. Моя птичка вообще ничего не ела. Да ее пришлось везти к тому же тайно...

Названная громко зачирикала – запела.

– Пошли все на кухню, сварганю я сейчас что-нибудь... За продуктами я ходил еще вчера. – Константин быстро перенес чемодан через порог, об который можно легко зацепиться и полететь (что каждый раз проделывал его крестный номер три, Альфред Ф. Джонс, бывая в этом доме. Именно поэтому отец не хотел менять порог. Когда еще насладишься видом лежащего у своих ног Америки?), отставил в сторону и они вдвоем, не считая птицы, пошли на кухню.

Калининград с наслаждением развалился на одной стороне стола. И искоса поглядывал на манипуляции Константина. Птичка уже клевала зерно из белоснежной чашки с отбитой ручкой и трещиной посередине.

Константин, не отвлекаясь от готовки на лишние разговоры, грел на плите сразу три блюда одновременно: борщ, котлеты и картошку.

Отец, возвращаясь от президента, почему-то всегда ел в три горла.

В итоге, подав горячий борщ со сметаной и сняв остальное с плиты, закрыв крышками, Константин сел рядом с Гилом, который с радостью накинулся на еду. Птичка, подлетев к стакану с водой, черпала своим клювиком воду и, смешно задрав его, пила взахлеб.

– А что ты делаешь? – спросил более-менее наевшийся Гилберт у Константина. Птичка вспорхнула ему на плечо.

– Я? Учу.

– А что?

Константин только вздохнул.

– Если тебе что-нибудь говорит словосочетание: “Сборник славянских заклинаний”, то я только обрадуюсь. Я обрадуюсь?

– Эээ, нет, пожалуй, ксе-ксе, – хихикнул Гилберт.

– То-то и оно. А мне надо выучить не меньше пяти... Заклятий.

– Я всем подарки принес, в том числе и тебе. – Перевел разговор в нужное русло Байльшмидт. – Только отцу не говори, что я...

– Тааак! – разнесся в прихожей мощный, звучный голос Ивана, – я дома!

– В другой раз, племянник. – Грустно улыбнулся Гилберт. И вновь нацепил радостное (или вызывающе дерзкое – у него они не различались) выражение лица – Иван уже входил в пределы кухни. – Привет, Иван!

– Гилберт? Ты? Я и не думал, что ты так скоро вернешься! – Иван пожал ему руку. Гил с трудом попытался не ругнуться: фирменное рукопожатие Брагинского, известное во всем мире, запросто может сломать руку в нескольких местах. – Как Людвиг?