Костёр. 1. Чаша ветра

То полагаю, близнецы будут в безопасности? — с серьезным видом перебила его Петра, — Никто из вас не причинит им никакого вреда?

Конечно нет! — в шоке воскликнула Уида, но она не была тем, кого Петра имела в виду.

— Девочки — в полной безопасности, — заверил Дедал, неодобрительно нахмурившись, — В конце концов, мы по-настоящему нуждаемся в них.

Петра кивнула, не взглянув в глаза никому из них. Какое-то чувство возрастало внутри нее, в котором она распознала панику.

Без колебаний она подавила его. «Еще не время паниковать» — твердила она себе. «Ведь Клэр такая ненадежная и всегда терпеть не могла Дедала. Потом Марсель… Марсель — крепкий орешек. Нет. Нет причин паниковать. Еще нет».

И пока время для паники не пришло, она придумает план, как спасти близнецов, чтобы уберечь их от такого использования — в ритуале, который, определенно, может убить одну из них.

26. Таис.

— Я боялся, что ты больше не придешь, — сказал Люк, не глядя на меня.

Мы направлялись к набережной реки по широкой лестнице, ведущей к дощатому настилу для прогулок на пляже.

Перед этим, когда я пришла в сад, он ждал меня, прислонившись спиной к обвитой стеблями стене, закрыв глаза.

Я приблизилась, а его дыхание казалось таким глубоким и регулярным, что я подумала, не заснул ли он. Но затем его глаза медленно открылись, встретившись с моими.

Он не улыбнулся, а я, подойдя, почувствовала нахлынувшую на него тревожность. Я села рядом, не прикасаясь и не говоря ни слова.

В конце концов, он встал, протянул руку и сказал:

— Пошли.

Я понятия не имела, куда он меня ведет, но мне было всё равно.

И вот теперь мы идем к реке. Я чувствовала запах воды и слышала, как буксиры толкают баржи вниз по течению. Мы поднялись вверх по ступенькам и до конца прошли по деревянному тротуару, избегая фотографирующих друг друга туристов на фоне могучей Миссисипи.

Люк вел меня туда, где от набережной оставались лишь подстриженная трава и раздавленные серые ракушки. Мы шли, пока поблизости никого не осталось.

Французский Квартал остался позади, а впереди растекалась река, почти в милю (1853 м) шириной.

Мы сели на траву, скрестив ноги, не касаясь друг друга, не разговаривая — наблюдая за уходящим днем. Стало смеркаться, когда он заговорил.

— Я боялся, ты больше не придешь, — Он вырвал из земли длинный пучок травы и начал раздирать его по чуть-чуть.

— Ты знал, что я приду.

Затем он повернулся ко мне, глаза точно того же цвета, что темнеющее небо. Потянувшись, он взял мою руку, сплетая наши пальцы друг с другом.

— Ты самый успокаивающий человек из всех, кого я когда-либо знал, — тихо произнес он, — Ты обладаешь безмятежностью, способностью просто быть, не желая и не требуя ничего взамен. Это… поразительно. Когда я с тобой, то действительно чувствую себя практически умиротворенным. — Он издал короткий смешок, — Если б ты знала меня лучше, то поняла бы, насколько это удивительно.

Я чувствовала себя так же с ним.

— Люк, — сказала я.

Вопрос вертелся в моей голове с того самого вечера, когда он поцеловал меня в саду, ошеломив до глубины души. Ничего из случившегося с тех пор не умаляло того, как сильно он тронул меня.

— Что является тем, чего ты от меня хочешь, и что именно предлагаешь взамен?

Создалось впечатление, что его глаза потемнели, хотя, возможно, просто показалось.

Огромное облако вдруг нависло над нами, словно сам Бог застелил постельное покрывало.

— Я не насмехаюсь над тобой, — сказала я, — Я правда хочу знать.

— Я знаю, — его пальцы поглаживали мою руку, пока он думал, — Если бы ты спросила меня несколько дней тому назад, я бы дал один единственный ответ. Теперь, я не знаю.

Я улыбнулась, заинтригованная.

— Что бы ты ответил?

Он бросил на меня озорной взгляд, сделавший его прекрасное лицо сногсшибательным.

— Я бы сказал, что хочу забраться тебе в трусики, и предлагаю тебе взамен возможность забраться в мои.

Я отдернула свою руку назад.

— Люк!

Он засмеялся, а мне отчаянно захотелось его поцеловать.

Я моргнула, шокированная этой мыслью, которая вообще-то мне не свойственна. Но также я ощутила и злость, словно от потребности запечатлеть тот факт, что он принадлежит мне.

Я покраснела, а Люк не понимал.

— Неужели я шокировал тебя? — подразнил он, — В самом деле, разве ты не потеряла счет бесчисленным парням, которые тебе это говорили?

Я ответила ему серьезно:

— Нет, вовсе нет. Понимаешь, парни всегда знали, что я скажу «нет», и поэтому они, ну, перестали спрашивать.

Он затих, исследуя мое лицо глазами.

До меня дошло, что за информацию я только что раскрыла, и, уязвленная до смерти, я молча застонала: «О, Господи, Таис, просто разболтай ему все постыдные вещи, о которых думаешь».

— Таис… — он говорил крайне потрясенно, но также в его голосе слышалось что-то еще, чего я не могла распознать.

Я задыхалась от смущения. Мне хотелось воспламениться прямо здесь, просто вспыхнуть миллионами искр и раствориться в облаке дыма. Я закрыла лицо руками.

— Ты же не хочешь сказать, что…

— Я не желаю об этом разговаривать! — Не глядя, я лягнула его ногой. Мои шлёпки слетели, и он схватил мою босую ногу, удерживая.

— Таис, — продолжал Люк, с бархатной решимостью в голосе. Он ждал — терпеливый, как само время — собираясь просидеть так, пока я не отвечу. — Таис. Ты хочешь сказать, что ни разу не сказала «да»? Никому?

Он наклонился ближе, голос звучал слаще меда, дыхание слегка щекотало кожу.

Я сжала зубы, прижавшись лицом к согнутым коленям, пытаясь сделаться как можно меньше, чтобы исчезнуть. Если повезет.

Люк положил одну руку мне на плечо, а другую — на мое колено и надавил, словно я была капканом для медведя, который он разжимал.

Он был гораздо сильнее меня, и, уже не в первый раз, я пожалела о том, что не имею стального брюшного пресса. В следующий момент я лежала на траве, и удивительно прохладный дождик, пахнущий ветерком, моросил по моей разгоряченной коже.